Анастасия Чеховская - Картошечка

Когда все хорошо и славно устроилось, судьба преподнесла Ольге Николаевне еще один подарок. В старом чулке, в углу верхнего ящика бельевого шкафа лежали актрисины деньги — полторы тысячи рублей. Хватило на новую мебель и поездку к морю, где с кашляющего Стасика мигом сошла вся хвороба, но не апатия.

Стасик — ее боль, тоска и нежность — так и остался сонным, послушным и невозмутимым. Когда повзрослел, устроился в тихий НИИ инспектором по технике безопасности. Пытался встречаться с женщинами, но Ольга Николаевна страшилась повторить судьбу Риммы Марковны. И претенденток в снохи отвергала. Стас послушно кивал, расставался с женщинами. По вечерам читал, разгадывал кроссворды, смотрел с матерью телевизор. Никогда не говорил, что ему что-то не нравится. Да, мама. Хорошо, мама. Я сам помою посуду, мама. Пять лет назад купил компьютер и с тех пор проводил за монитором большую часть времени. То гонял на машинах, то спасал какую-то вселенную от желто-красных мух, то сражался с неведомыми ящерицами и ниндзя. В такие моменты он оживал и забывал обо всем, гоняясь за нарисованными врагами. Такое лицо у него было в детстве, во сне, когда он просыпался, взбудораженно бормоча, что на него напал дракон, а он отбил его мечом. В монитор смотрел таким же зачарованным взглядом. Но Ольга Николаевна оттаскивала его от монитора, просила вынести мусор, вкрутить лампочку — и он с неудовольствием просыпался. А точнее, засыпал.

…Она пожарила картошку. Все, как положено, — тонкими ломтиками порезано, сверху лучком посыпано, с одного краю лужица кетчупа, с другого кучка горчички, в центре картошечной горы выемка, а в ней лежит поджаренный куриный фарш. Когда Стасик был маленький и плохо кушал, она часто готовила ему такую картошку, потому что обычную, скучную еду он есть не желал. А это блюдо называлось вулкан, и сын моментально съедал целую тарелку, спасая картошечную деревню и ее мирных жителей. Зеленый лук был их садами, а горчица и томат — расплавленной лавой и серой. Стасик смотрел, как катятся с горы шарики фарша, ловил их, отправлял в рот:

— Мам, я сегодня всех спас!

— Какой ты молодец, давай я помою тарелку.

Потом вырос, в вулкан играть перестал, но Ольга Николаевна продолжала готовить картошку по детскому рецепту.

— Сынок, я тебе картошечки пожарила, с корочкой, как ты любишь. — Старенькая Ольга Николаевна стояла перед сыном, держа блюдо с аппетитной желтой горкой.

Тот лупил по кнопкам, ничего не замечая.

— Стасик, картошка стынет. — Она повысила голос. И стала смотреть ему в затылок. Затылок напряженно дергался из стороны в сторону: сын не слышит, спасает галактику от желто-красных мух. Совсем плохи дела в галактике. Пятый год уже спасает, никак спасти ее, мухами засиженную, не может.

Апатичный он очень, с тоской думала Ольга Николаевна. Но хороший. Пообещал: пока она жива, другой женщины в доме не будет. А значит, никто не спихнет ее в дом престарелых, не попрекнет сухим старушечьим куском, не попросит в долг из пенсии на колготки. До самой ее смерти они будут только вдвоем. Да, Стас — хороший сын, послушный, только к столу его не дозовешься. Права была покойная Римма Марковна: каждому мужчине нужны вожжи, чтоб то тащить его, то подгонять. Сами они способны только на разрушение. Вон как мух убивает, оторваться не может.

— Стас, который раз тебе уже говорю, — прикрикнула Ольга Николаевна, — оторвись ты от экрана, поешь картошечки.

И чудо свершилось: он оторвался от экрана. И поел картошечки.