Нил Шустерман - Возрождение Теневого клуба

— Не знаю, — ответил Тайсон. — Где-то между немножко и «множко»... но ближе к немножко. Правда, симпатии у меня к тебе больше, чем ненависти, не то я бы не согласился здесь жить.

Я улыбнулся.

— Знаю, ты терпеть не можешь, когда я вытаскиваю тебя из постели посреди ночи.

Тайсон мыкнул, словно недовольный бугай. Частью искупления моих грехов в отношении него стала обязанность заводить будильник на час и на четыре часа ночи, поднимать Тайсона и тащить в туалет в надежде отучить его от милой привычки писать в постель, о которой я так доходчиво объявил всей школе.

— Когда люди ненавидят тебя до коликов в животе — как ты с этим справляешься? — спросил я.

— Никак, — ответил он, и я сообразил, что глупо было спрашивать об этом парня, у которого при малейшем проявлении ненависти в его адрес сносило крышу. — Ты про Остина, что ли? — спросил он, вспомнив, где я сегодня обедал.

Я кивнул.

— Надеялся, что он скостит мне срок по причине хорошего поведения.

— Похоже, ты получил пожизненное без права на досрочное освобождение?

— Ещё хуже, — сказал я. — Меня отправили в изолятор для смертников.

И тут Тайсон сказал кое-что, чего я никогда не забуду.

— Иногда люди видят тебя таким, каким они хотят тебя видеть, как бы ты ни старался изменить их отношение к тебе. Они скорее вывернут наизнанку весь мир за удовольствие смотреть на тебя как на грязную тварь.

Прошло совсем немного времени, и я узнал, до чего Тайсон был прав.

Алек Смартц

Смертоносная отрава, заваренная Теневым клубом, в конце концов закипела бы и полилась через край сама по себе, независимо ни от чьих усилий — я в этом убеждён; но по-настоящему огонь под котлом распалило прибытие в наш город одного человека.

Как правило, бывает так: когда в ваш жилой район переезжают новые мальчик или девочка, на поверхности стоячего пруда бытия это событие не вызывает никакой ряби. Новенькие незаметно для посторонних глаз проскальзывают в дальний конец классной комнаты или просто подменяют собой кого-то, кто только что выбыл. Но иногда появление новенького подобно прыжку очертя голову в тихий бассейн, сопровождающемуся громким всплеском и фонтаном брызг. Алек Смартц был именно из таких.

Алек, стройный, симпатичный парень, заявил себя сразу на высший уровень — как в социальном, так и в академическом и даже спортивном плане. Он не был самым рослым в школе, но почему-то казался на голову выше других. Его появление в наших рядах носило некий мистический характер, и Алек быстро стал легендой.

Скажу сразу, чтобы не вызывать кривотолков: у меня с Алеком не возникло никаких проблем. Ну разве что совсем небольшая — когда дело коснулось его и Шерил — но об этом потом.

Впервые я увидел его в приёмной, где заполнял листок опоздания — ну, вы знаете, пунктуальность никогда не входила в число моих достоинств. Алек беседовал с директором Диллером так, будто они были давними партнёрами по гольфу или что-то в этом роде. Директор расспрашивал новенького, чем бы тот хотел заниматься во внеурочное время, а Алек беспечно отвечал:

— Да не знаю... Мне многое нравится.

— Ну что ж, уверен, ты найдёшь здесь множество друзей, — сказал директор Диллер. Тут он увидел меня и проследил, чтобы Алек пошёл в противоположном направлении. Я сделал вид, будто меня это не колышет.

Уже в тот момент я понял, что Алек станет эпицентром сейсмической активности в нашей школе — это было ясно по самой его манере держаться, по тому, как он смотрел на тебя. Словно уже стал неотъемлемой частью нашего общества, не приложив к этому никаких особых усилий. А уж его имечко... Алек Смартц![1] Почему родители иногда так жестоко шутят со своими детьми, останется для меня вечной загадкой. С другой стороны, сразу ясно, что только полный придурок попытается самоутвердиться за счёт жертвы родительской шутки. Если кто-то из таких остроумцев пытался обозвать его «Smart Alec», он с каменным лицом отбривал: «Не-ет, подумать только, как оригинально. Никому до тебя это и в голову не приходило», — выставляя «умника» таким образом ещё бóльшим ослом — если это вообще было возможно.

Однако мне кажется, что некоторым образом имя предопределило личность и судьбу Алека Смартца — ведь часто случается, что люди становятся рабами своих имён. У нас, например, был учитель музыки мистер Мьюзикер, а заведующего овощной лавкой на Сосновой улице звали мистер Честнок.

Прошло несколько дней после обеда у Пэйсов, и я решил, что хватит лишь провожать Алека взглядом, когда он проносится мимо, или слушать, как народ шепчется о нём — пора познакомиться лично. Я не очень-то вникал в слухи, но они подстёгивали моё любопытство.

Это был один из тех редких дней, когда я не опоздал на занятия. Алек и Шерил парковали свои велосипеды. Наверно, Шерил забыла дома замок, вот Алек и сцепил оба их велосипеда вместе. Я бы покривил душой, если бы сказал, что меня это не взволновало. Алека и Шерил видели вместе уже несколько раз после его прибытия в наш городок.

— Привет, Шерил, — сказал я. Собственно, этим наши разговоры в последнее время и ограничивались. Мы с Шерил были лучшими друзьями всю свою сознательную жизнь, а короткий период — даже больше чем друзьями, но сейчас... Не знаю я, кто мы сейчас. Соучастники преступления, наверно. Заговорщики. Я тосковал по нашей былой дружбе, но понятия не имел, как её возобновить.

— Привет, Джаред, — несколько натянуто улыбнулась она. — Ты знаком с Алеком?

Он пожал мне руку:

— Приятно познакомиться.

— Ага...

Он оказался куда дружелюбнее, чем мне представлялось, хотя я мог бы и сам догадаться: как бы там ни было, но Шерил никогда не стала бы водиться с каким-нибудь неприятным типом.

— Я слышал, ты бегун, — сказал он.

— Бывший.

— Неправда, — возразила Шерил. — Джаред просто выбыл на этот год из команды, только и всего.

Я не стал углубляться в детали.

— Я тоже бегаю трусцой, — сказал Алек. — Может, побегаем как-нибудь вместе?

— Джаред не бегает трусцой. Он бегает на скорость.

Алек бросил взгляд на школу.

— Ребята, мне надо идти — тренер по соккеру[2] хотел со мной поговорить до уроков. Приятно познакомиться.

И он пошагал к школе с таким достоинством, что группка ребят на пути невольно расступилась перед ним.

Я повернулся к Шерил с лукавой улыбкой.

— И нечего на меня так смотреть! — вскинулась она.

— Как?

— Как будто тебе известно что-то эдакое. — Шерил проверила надёжность велосипедного замка. — Дружу с кем хочу, имею право!

Я невольно рассмеялся:

— Да я же ничего про вас с Алеком и не говорил!

— Но подумал!

— Плоховато у тебя пока с чтением мыслей. Продолжай совершенствоваться.

Шерил подышала на руки. В этот момент и я, остыв после долгого бега в школу, почувствовал, что начал замерзать.

— Ну, — спросила она, — как тебе Алек?

— По-моему, нормальный парень.

— Его все любят.

— Видно, он из тех, кого все любят.

Прозвенел первый звонок, и Шерил заторопилась в школу — она за всю свою жизнь ни разу не опоздала на уроки.

— Шерил, — окликнул я её, когда она уже поднималась по ступенькам. Шерил оглянулась. — Мне кажется, вы с Алеком хорошо смотритесь вместе.

Она прожгла меня своим знаменитым прокурорским взглядом, видно, собираясь пуститься в возражения, что, мол, они вовсе не «вместе», но раздумала, уронила лишь: «Спасибо», — и вошла в здание.

Должен признаться, я сказал правду. Мне действительно показалось, что они здорово подходят друг к другу — и это меня взбесило.

Наша школа лежит всего в одном квартале от Сосновой улицы — единственной в городе, на которой, к сожалению, срубили все сосны и заменили их платанами. Здесь стояли в ряд магазинчики и кафе, разорившиеся, когда в нескольких милях оттуда открылся большой торговый центр, и вновь возродившиеся, когда народ решил, что торговые центры — это скучно, а вот лавочки и кафешки каждая со своим характером — это круто.

Среди прочих разнообразных заведений здесь находилась «Траттория Солерно» — ею заведовал старый уродливый ворчун, у которого, по-видимому, вкусовые луковицы полностью атрофировались, поскольку в его пицце соли было больше, чем в океане, а чеснока столько, что вампиры бежали бы из города без оглядки. И всё же по сравнению со школьной столовой заведение Солерно было просто рестораном мирового класса; поэтому во время ланча оно заполнялось стадами школьников, приходивших сюда в надежде застать старого Солерно в менее угрюмом настроении, чем обычно, и разжиться куском богопротивной пиццы.

В тот же самый день я пришёл на ланч в тратторию Солерно и напоролся там на Алека с Шерил. Представьте себе, Алек разговаривал со старым злыднем, предлагая тому изменить свои предпочтения относительно выбора и количества специй. Не скрою — я бы упал на колени и вознёс Алеку восторженную хвалу, если бы ему и вправду удалось убедить Солерно. К сожалению, старикан, верный себе, пригрозил наглецу отделать его метлой.