Личные дела - Боуз Диша

Мишти уже была готова прийти ей на помощь, но остановилась:

– А тебе тут не рады?

Лорен бросила попытки подняться и вновь откинулась на песок.

– Я жила тут практически всю свою жизнь. Можно сказать, что это все, что мне знакомо. Это ощущение. Не могу придумать для него название. Не рады – можно и так это описать, но я не могу представить свою жизнь где-то еще. Это мой дом.

Мишти ощутила облегчение, узнав, что Сиара лишь недавно переехала в деревню, так что не могла стать причиной давних страданий Лорен. Мишти была хорошего мнения о Сиаре и не хотела, чтобы оно менялось. Видимо, все, что переживала Лорен, было как-то связано с ее прошлым, с детством, проведенным здесь.

– Мишти, не надо меня жалеть. Единственное, что меня волнует, – это моя семья. Мои дети и Шон. Все остальное – просто плохой саундтрек.

Мишти никогда в жизни не хотелось никого обнять так сильно. Она понимала, что Лорен врет. Ей просто хотелось говорить об этом вслух, чтобы услышать это самой.

– Ладно.

– Но на твоем месте я была бы поосторожнее с Сиарой, – продолжала Лорен. – Не знаю, чего она от тебя хочет, но вряд ли это что-то хорошее. – После этого она неуверенно поднялась и направилась к Гарри.

Мишти подождала несколько секунд, убедившись, что Лорен не обернется. Потом она потянулась к Майе, чтобы ее разбудить. Ей захотелось уйти.

Теперь, вспоминая об этом, она прекрасно понимала: дело всегда было в Сиаре. С самого начала.

Глава четырнадцатая

Познакомившись с ней, Сиара очень, очень старалась. Именно от Лорен зависело, как сложатся их отношения. Вскоре после того, как они с Джерри въехали в дом, Сиара постучала в дверь Лорен с корзинкой свежевыпеченных булочек с изюмом.

Их решение обосноваться именно в этом доме и в этой деревне было абсолютно логичным. Переезд из города значил для нее возможность жить не в тесноте.

Сиара сказала, что ей хочется увидеть потенциал в доме – в месте, хозяйкой которого она могла стать. Она фонтанировала идеями, и Джерри не хотел ее сдерживать. Он не высказывал недовольства по поводу того, что дорога до работы теперь занимала сорок минут, она же не жаловалась, что они жили так близко к его матери.

Иногда Сиара видела, как Лорен проскальзывала за живой изгородью, разделявшей их дома, и слышала доносящийся оттуда детский плач. Ей не терпелось, как и всегда, завести новых друзей.

– Здравствуй, соседка! – бодро произнесла Сиара, когда Лорен открыла дверь. Та лишь подняла бровь, с недоумением глядя на женщину, стоявшую на пороге.

– Здравствуйте. Могу я вам чем-то помочь?

Сиара и сама пребывала в замешательстве. На Лорен было надето хитроумное приспособление из нескольких слоев ткани, обмотанных вокруг тела, и в нем лежал крошечный младенец. Веки ее немного нависали, и темные круги под глазами лишь подчеркивали эту особенность, придавая взгляду драматичность. От нее исходил кислый запах, напоминавший несвежее молоко. На майке у нее были свежие мокрые пятна, а плечи были прикрыты огромной лоскутной рубашкой. Лорен стояла босиком, и ее ступни были такими пыльными, словно она работала в поле. Вся ее одежда нуждалась в стирке, и Сиаре было интересно, когда эта женщина в последний раз принимала душ. Она закашлялась, пока Лорен пристально на нее смотрела.

– А. Это вы купили большой дом.

Они взглянули на второй дом, гордо и прямо стоявший на возвышении, словно замок на холме. У обеих на заднем дворе были многоуровневые сады, и Сиара постоянно что-то планировала, сажала и стригла, в то время как у Лорен все пребывало в запустении. В некоторых частях сада были настоящие заросли, а высокая трава была усеяна маргаритками и одуванчиками. Более того, на одном из участков живой изгороди со стороны Лорен яростно роились пчелы. Сиара надеялась, что сможет дать ей добрососедский совет или как-нибудь помочь, но Лорен смотрела на нее с осуждением.

– Я просто хотела зайти и представиться, потому что в кои-то веки не спешу на работу, – продолжала Сиара, стараясь казаться веселой. Тогда она еще работала в Horizon, так что могла с кем-то познакомиться только по выходным, в те моменты, когда не была занята общением с ландшафтным и интерьерным дизайнерами.

– Меня зовут Лорен, – представилась ее новая соседка, но не предложила Сиаре войти. Вместо этого, она нетерпеливо передвинула на другую сторону замотанного в ткань малыша.

– Я – Сиара. А это что за чудесная крошка? Она так мирно и уютно лежит.

У Сиары было некоторое представление о том, что нужно говорить молодым родителям, хотя она сама не слишком любила детей.

– Фрея, – улыбнулась в ответ Лорен, взглянув на спящую малышку.

– Очень красивое имя. Я сегодня испекла булочки и принесла тебе немного, – протянула ей корзину Сиара.

– Ой, спасибо, – поблагодарила Лорен, глядя на корзину, но не забирая ее. – Но мы не едим глютен.

Сиара так удивилась, что сделала несколько шагов назад и попыталась спрятать корзину за спиной. – Прости, я не знала.

Откуда-то из глубины дома раздался стук, который заставил Лорен обернуться.

– Прости, у нас тут сегодня то еще утречко. Никто не спит.

Еще до того, как Сиара успела о чем-либо спросить, шум разбудил Фрею. Не открывая глаз, она начала извиваться в тугом слинге и издала пронизывающий крик.

– Твою ж мать, – пробормотала Лорен. – Шон! Можно потише? – крикнула она через плечо, и стук прекратился. Она снова повернулась к Сиаре и начала раскачиваться вверх-вниз, вправо-влево, вперед-назад, очевидно, в попытке сделать так, чтобы младенец снова уснул.

– Я могу тебе как-нибудь помочь? – спросила Сиара.

– Ну, только если хочешь подняться и помочь моему мужчине разобрать гниющий шкаф! – прокричала Лорен сквозь жалобный плач дочери.

Сиаре так захотелось просто вытащить малышку из этого приспособления и покачать на руках, как сделала бы любая нормальная мать.

– Кажется, я не вовремя зашла.

Лорен потрепала младенца по макушке, перенося вес с одной ноги на другую.

– В последнее время тут никогда не бывает подходящего момента, – закатила она глаза, и Сиара попыталась улыбнуться. Она не поняла, пошутила ли Лорен.

– Может, как-нибудь на днях или на выходных сходим вместе выпить кофе или еще чего-нибудь? Если хочешь, можешь зайти в гости, я покажу тебе наш дом. Мы так много над ним трудились: я имею в виду – мы вместе с дизайнером интерьеров. Джерри все это не слишком интересует, – продолжала Сиара. – Уверена, что ты помнишь, как этот дом выглядел раньше.

– Не могу. Я и кофеин не употребляю, потому что кормлю грудью. – Лорен снова взглянула на дом Сиары, а потом на свой. Потом она наморщила лоб, словно не могла поверить, что Сиара стоит напротив нее. – И, похоже, у тебя нет детей. Поверь, тебе не захочется проводить с младенцем больше времени, чем это необходимо.

– Ну, не знаю. Фрея кажется милой. – До этого на лице Сиары сияла улыбка, но теперь она начала быстро таять.

Лорен закатила глаза.

– Это ты сейчас так говоришь, но ты просто не понимаешь. Я пытаюсь сделать для тебя как лучше.

– Не знаю, чем я тебя обидела.

Вопли Фреи превратились во всхлипы, пока мама продолжала качать ее на руках.

– Ты меня не обидела. Может, я просто устала. Мы мало спали. Не знаю. – Сиара непонимающе уставилась на Лорен. – Просто… С этим младенцем и Шоном, пытающимся делать ремонт… У нас тут такой бардак.

Лорен подождала несколько секунд, пока Сиара ответит. Но та слишком долго молчала, из-за чего Лорен ощутила себя рыбой, вытащенной из воды и бьющейся о камень. Сиаре нравилось наблюдать за ее муками.

– А почему я должна была на тебя обидеться? Ты же просто пытаешься быть дружелюбной, разве не так? Ты пришла ко мне и рассказываешь про свой дом, – добавила Лорен.

Сиара наклонила голову набок.

– Так дело в моем доме? Это он тебя оскорбляет, что ли?

Назад дороги не было. Она начала демонстрировать свою скрытую сторону. В такие моменты Сиара всегда вспоминала, как по утрам сидела на ступеньках и наблюдала, как ее мама снимает высохшее белье с веревок в саду. У нее был особый способ ловить каждый предмет одежды в воздухе перед тем, как аккуратно положить его в корзину. Именно этот звук раздавался у нее в голове каждый раз, когда она превращалась в этого человека. Человека, который не хотел заводить друзей. Звук ткани, колышущейся на ветру. А потом все вокруг становилось чуть менее красочным.