Джеймс Олдридж - Правдивая история Лилли Стьюбек

— Хочешь выбрать что-нибудь еще?

— Нет-нет, благодарю вас, мисс Дэлглиш, — ответил я.

Между нами возникла стена отчуждения, и виновата в этом была Лилли; пожалуй, мисс Дэлглиш поняла, что из меня многого не вытянешь. Или она и так уже узнала все, что нужно. Она меня больше не расспрашивала, но ей, по-моему, было приятно посидеть со мной, и мы немного поговорили о книгах. Мисс Дэлглиш посоветовала мне не терять времени на Арнольда Беннета[32] и Герберта Уэллса, а почитать Уиллу Кэсер[33], Эдит Уортон[34] или немецких прозаиков вроде Томаса Манна и Лиона Фейхтвангера.

— Если тебя тянет к перу, старайся думать не так, как типичный англичанин, — посоветовала она. — Это сужает кругозор.

Я встал, чтобы откланяться. Мисс Дэлглиш тоже поднялась и, прихрамывая, проводила меня до парадной двери.

— Заходи ко мне, Кит, — пригласила она, — сейчас ты, наверное, очень занят — школа, уроки, но потом, когда будешь свободнее, можешь брать у меня книги. Тебе надо много читать.

Я поблагодарил ее на прощанье и вышел на улицу, размышляя о том, зачем она пригласила Дороти Мэлоун.

Мы с Дороти стали как бы связующим звеном между мисс Дэлглиш и Лилли, которой не терпелось узнать, о чем говорила со мной мисс Дэлглиш. Лилли разбудила меня в субботу ночью, когда я уже заснул на веранде; этот ночной визит сразу напомнил мне о прежней Лилли; проснулся я от тычка в бок.

— Мне надо поговорить с тобой, — сообщила девушка.

— Среди ночи?

— Сейчас только одиннадцать, — уточнила Лилли.

Прибежавший с ней Тилли прыгнул на кровать и ткнулся холодным носом в мое ухо.

— Я видела Дороти, — продолжала Лилли, — она сказала, что ты был у мисс Дэлглиш.

— Да, утром. Сегодня утром.

— Что ей надо было от тебя, Кит?

Я сел на кровати и вдруг представил себе, какой скандал разразился бы в городе, если бы кто-нибудь увидел у меня Лилли. Я даже покраснел от смущения, но Лилли подобные пустяки ничуть не беспокоили.

— Мисс Дэлглиш расспрашивала о тебе, — сказал я.

— И что же ее интересовало?

Теперь мне не хотелось подводить мисс Дэлглиш, точнее, я боялся неосторожного слова, которое повредило бы ее отношениям с Лилли.

— Ничего особенного. Просто ей хотелось узнать, как вы живете на Мысу.

— Она пригласила тебя не из-за этого.

— В общем, из-за этого.

— Пускай, и все же на самом деле она хотела узнать что-то другое, — не отставала Лилли.

«Что ж, — подумал я, — если обе они желают побольше разузнать друг о друге, зачем скрывать правду?»

— Она спрашивала, не бродишь ли ты ночами по чужим дворам, подбирая все, что подвернется.

— А ты? Ты ей сказал?

— Нет. Сказал только, что тебе приходилось тяжело, вот и все.

Даже в темноте я увидел, что глаза у Лилли широко раскрылись.

— Зачем?

— Ну… потому что она беспокоилась о тебе.

Словно не услышав меня, Лилли спросила, не говорила ли мисс Дэлглиш о Мысе.

— Почему она купила его?

— Нет. Она ушла от этого разговора.

— А ты спрашивал?

— Конечно, но она отмолчалась.

— Мисс Дэлглиш справлялась о моей матери?

— Нет, но я уверен, что она и так все знает. Может, рассказала миссис Питерс. Или доктор Диксон. Или кто-нибудь еще. Ей известно обо всем.

— И больше вы ни о чем не говорили? — Лилли встала с кровати и взяла Тилли за ошейник.

Сначала я решил промолчать, но потом передумал — ведь она, как и мисс Дэлглиш, имела право знать все.

— Она расспрашивала о Дэвлине.

— О Дэвлине?

— Да.

— Что именно?

— Интересовалась, о чем говорит Дэвлин в своих выступлениях. По крайней мере, она так сказала.

— И что же ты ответил?

— Что он рассказывает об утопии.

Лилли немного помолчала, словно ожидая услышать что-нибудь еще, но мне нечего было добавить.

— И это все, что хотела узнать мисс Дэлглиш? На самом деле все?

— Не сомневайся.

— Хорошо. Тогда до свидания, Кит.

— А о чем она говорила с Дороти? — остановил я громким шепотом ночную гостью, которая направилась к выходу.

— Ни о чем, — отрезала девушка. — Абсолютно ни о чем.

Дескать, не твоего ума дело. Но, встретив в понедельник Дороти, я решил, что это все-таки мое дело. Мы разыскивали друг друга, чтобы поделиться последними новостями.

Я подробно пересказал ей беседу с мисс Дэлглиш, а Дороти призналась мне, что пожилая леди расспрашивала ее в основном о том, как выглядит Лилли, и о Джекки.

— Она интересовалась, следит ли за собой Лилли, часто ли она моется, опрятные ли у нее платья. Еще она спросила, слушается ли Джекки сестру, не ссорится ли мать с Лилли. Мисс Дэлглиш допытывалась, что едят Стьюбеки, занимала ли деньги Лилли, не попрошайничала ли миссис Стьюбек до больницы. По-моему, мисс Дэлглиш надо было что-то разузнать, только никак не пойму — что.

— Вот и я не пойму. Но что-то она задумала, — согласился я.

— Интересно, расскажут ли нам об этом когда-нибудь Лилли или мисс Дэлглиш? — вздохнула Дороти.

Мы с Дороти отметили, что Лилли не спросила, как выглядит мисс Дэлглиш. Ни слова об этом. Мы оба обратили внимание и на то, что мисс Дэлглиш прихрамывает и опирается на трость, но не сказали об этом Лилли.

— Мисс Дэлглиш на себя не похожа, — сокрушалась Дороти. — Что-то с ней происходит. И лучше не говорить об этом Лилли.

Я был уверен, что Лилли и так все узнает от миссис Питерс. Не меня и Дороти, а старую экономку расспросит девушка о здоровье пожилой леди. И снова я подумал о том, что во взаимоотношениях мисс Дэлглиш и Лилли существует некая закономерность и что их упрямый молчаливый спор, о котором мы на время забыли, продолжается.

Глава шестнадцатая

Лилли начала догадываться о намерениях мисс Дэлглиш после того, как в понедельник утром на Мыс прибыли рабочие, которые врыли в землю четыре столба, протянули к Мысу провода от линии электропередачи, а к концу недели подсоединили дом к городской сети и поставили счетчик, чтобы Лилли знала, сколько нужно платить за электричество. Все это было сделано с ведома муниципалитета. О проводке позаботилась частная компания братьев Стак, которые, не спросив разрешения у Лилли (кстати, двери у Стьюбеков никогда не запирались), провели в комнаты свет и поставили на кухне трансформатор.

На следующей неделе плотник Парсон, опять-таки даже не спросив разрешения у Лилли, привез на грузовике брус и доски, настелил пол на кухне и покрыл его линолеумом, доставленным из магазина Купа. Неожиданно на Мысе появились табуретки, стол и буфет, затем две кровати, комод, кресло, кастрюли, сковородки, чайный и столовый сервизы, ножи, вилки, ложки, комплекты одеял, простыней, полотенец и умывальник с зеркалом. Почти каждый день, приходя с работы домой, Лилли обнаруживала все новые и новые подарки, которые с восхищением рассматривал Джекки; сама она принимала эту «манну небесную» с обычной сдержанностью.

Тем временем доктор Диксон перевез на своей машине из больницы миссис Стьюбек, и однажды вечером, спустившись на Мыс наколоть дров и посмотреть, как там идут дела, я увидел ее у печки в новом кресле. Я пришел на кухню за топором, но она не обратила на меня никакого внимания, даже когда я поздоровался. Миссис Стьюбек не повернула головы и в сторону Джекки, принесшего целое ведро пахты с маслозавода; она лишь с отсутствующим видом теребила желтую брошь, приколотую к платью у воротника, — Лилли вернула ее матери. Миссис Стьюбек то и дело жалобно постанывала; некогда загадочная и молчаливая, как и все женщины у Стьюбеков, она превратилась теперь в беспомощную больную с глазами, устремленными в пустоту.

— Вам плохо, миссис Стьюбек? — спросил я.

Она ничего не ответила, продолжая стонать и теребить брошь. Миссис Стьюбек совсем исхудала, но выглядела опрятно; на ней было новое платье, сшитое по фигуре. И туфли были новые, поэтому я подумал, что все это прислала пожилая леди. Обычно мать Лилли получала от сердобольных горожан лишь обноски.

И вот одним воскресным утром «мармон» мистера Мэлоуна доставил мисс Дэлглиш на Мыс, где она, по словам миссис Джонстон, дом которой стоял у железной дороги, а окна смотрели на жилище Стьюбеков, провела около получаса и уехала, забрав с собой Тилли.

Мы не ведали, о чем говорили мисс Дэлглиш и Лилли, лишь гораздо позднее я смог восстановить их беседу по записям в дневнике девушки. Важно, что Лилли в то время даже не догадывалась о том, чем были продиктованы поступки мисс Дэлглиш.

А объяснялось все довольно просто — мисс Дэлглиш вернулась из Европы, узнав, что дни ее сочтены.

Не только Лилли, но и никто в городе не подозревал о болезни пожилой леди, кроме ее врача, старого доктора Уоллеса, умевшего хранить тайны. Разумеется, близость смерти накладывала отпечаток на все, что делала мисс Дэлглиш, но в отношении Лилли она руководствовалась и другими, более сложными соображениями, Лилли по-прежнему ни о чем не знала. Поэтому ее разговор с мисс Дэлглиш был продолжением их старого запутанного спора.