Обед, согревающий душу - Юн Ким Чжи

Добравшись до школы, он зашел в туалет и начал переодеваться в школьную форму. Он все еще сидел с Ечжон, поэтому, прежде чем надеть форму, с головы до ног обрызгался антибактериальным дезодорантом.

— Эй, это же не туалетная вода. Давай одолжу тебе отпадный аромат? — важничая, предложил Минсу, словно был знатоком в этой теме.

— Не надо. В прошлый раз у меня аж голова разболелась от твоего одеколона. До сих пор мутит, буэ.

— Ничего ты не понимаешь. Это был французский одеколон. Я его у брата стащил, волнуясь, как бы не засекли. А ты…

— Когда нас опять пересадят? Скорее бы.

— Вроде на этой неделе? Месяц-то уже прошел. Ты, кстати, аж возмужал. Может, мне тоже заняться доставкой газет? — восхищенно отметил Минсу, ощупывая плечо Хынмина, который только закончил переодеваться.

— Мне кажется, я даже как будто вырос немного, глянь?

— Точно. Ну даешь. Куда это выше меня собрался?

— Вообще-то, я уже тебя выше!

Положив ладони друг другу на головы, они пытались уловить миллиметровую разницу в росте. Все знали, что Хынмин совсем немного обогнал Минсу. Но никто не знал, что во время школьного медосмотра Минсу слегка приподнимал пятки, и, по официальным записям, его рост чуть превышал рост Хынмина.

Сев за парту, Хынмин вытащил газету и аккуратно раскрыл ее, чтобы не помешать сидевшей рядом Ечжон. Он не очень-то любил читать книги, но газеты еще куда ни шло. Иногда там даже попадалось что-то забавное. Ечжон повернула голову и тоже заглянула в его газету, но Хынмин так внимательно читал, что не заметил этого. Однако чуть погодя Ечжон протянула руку, чтобы перелистнуть страницу, и их ладони случайно соприкоснулись.

На долю секунды Хынмин застыл, а затем резко отдернул руку, словно обжегся. Ечжон тоже испуганно вздрогнула и смущенно улыбнулась.

Уши покраснели. Мурашки забегали по всему телу. Сердце стучало как бешеное. Казалось, даже Ечжон слышно, как громко оно бьется.

— Читай, — протянул ей газету Хынмин.

Тогда она взялась за край газеты, расположила ее посередине и перевернула страницу. А еще широко улыбнулась. Сердце Хынмина опять заколотилось. Казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Уши его стали совсем малиновыми. Сидевший позади Минсу заметил это, и на его лице расплылась довольная улыбка.

— Возьмите объявление!

Сегодня голос Хынмина звучал намного громче, чем вчера. Он держал в руках стопку рекламных листовок, а перед глазами стояла улыбка Ечжон. К ушам снова прилила краска. Все-таки газеты — вещь полезная.

Однако сегодня опять почти никто не брал объявления. Сильно похолодало, и прохожие неохотно вынимали руки из теплых карманов. К счастью, оставались те, кто выходил из метро со смартфоном в руке. Им удавалось вручить по листовке. Хынмин вдруг вспомнил, что сегодня среда, а значит, день их встречи с Хэён. По средам они собирались на совместный ужин в парке. Как только он приступил к ночному развозу утренних газет, первые дни умирал от недосыпа. Но прошло немного времени, и тело перестроилось. Казалось, ранние отходы ко сну помогают ему быстрее расти, и в целом он чувствовал себя прекрасно. Правда, учебу из-за необходимости подрабатывать он совсем забросил.

Как раз в этот момент из метро на станции «Хэхва» вышла Хэён и, широко улыбаясь, направилась к нему. В руке она держала розовый значок для беременных и махала им, словно демонстрируя его Хынмину.

— Хынмин! Гляди-ка!

Хэён осторожно шла к нему, поглаживая живот, и лицо ее светилось радостью.

— С сегодняшнего дня я официально будущая мама!

— Ого! — только и смог воскликнуть Хынмин, улыбнувшись в ответ.

Он вдруг вспомнил, как рука Ечжон коснулась его руки, и лицо снова покраснело.

«Так, Сон Хынмин, возьми себя в руки! Никаких мыслей о ней! Нет-нет!»

— Не-ет!

Когда Хынмин мысленно произнес слово «нет», оно слилось с криком, прозвучавшим откуда-то издалека. И тут же раздался страшный вопль:

— Нет, остановитесь!

Округлившимися глазами Хэён оглядывалась по сторонам, пытаясь разобраться, что произошло, когда откуда ни возьмись хлынувшая толпа сбила ее с ног. Люди с криками выбегали из метро. Розовый значок Хэён выпал из рук и отлетел в сторону. Она попыталась дотянуться рукой, но ее продолжали толкать, и она никак не могла поднять его. Бегущие куда-то ноги прохожих топтали ее маленькое сокровище.

Люди продолжали с криками выбегать из метро. Осознавший, что произошло, Хынмин бросил листовки и кинулся к Хэён. Но в этот момент прямо позади Хэён появился парень лет двадцати в тяжелых, похожих на военные ботинках. Его глаза были прищурены, на тесных джинсах виднелось кровавое пятно, и он широкими шагами двинулся прямо на Хэён. В руках у парня Хынмин заметил нож и застыл на месте. Не успев подняться, Хэён обернулась.

— Хынмин! Не подходи! — во все горло крикнула она и, свернувшись, обхватила руками живот.

Хынмин не мог сдвинуться с места. Ноги не слушались его. Казалось, он снова превратился в никчемного, ни на что не годного Сон Хынмина, который замер перед воротами в самый ответственный момент матча. Он вспомнил, как обедал с Хэён, как они, имея всего одну ложку и палочки на двоих, помогали друг другу с добавками к рису в парке Наксан. Как Хэён поддерживала его своей улыбкой, когда Триша попала в больницу. Воспоминания продолжали всплывать в его памяти, а люди вокруг продолжали кричать. Хынмин провел рукой по короткостриженым волосам и потер лоб. Голова заболела так, словно в нее вонзилась тысяча молний. Он тряхнул головой и взял себя в руки.

«Так, Сон Хынмин. Если ты и сейчас не сдвинешься с места, ты больше не Сон Хынмин, ты Собачья Какашка, понял?»

Сплевывая на землю, мужчина продолжал приближаться к Хэён, и Хынмин сорвался с места. Словно герой фильма Черная Пантера, он сжал руки в кулаки, скрестил их на груди, съежился всем телом и побежал! Хынмин напряг все силы в надежде лишь на то, что его яростное желание остановить опасность сможет противостоять холодному оружию. Конечно, он был слишком хрупок, даже для пятнадцатилетнего подростка, но его направленный вперед корпус и плечи выглядели довольно крепкими.

Между ними оставалось всего два десятка метров — расстояние короткое, но оно показалось Хынмину бесконечным. Он бежал, а в голове мелькали картины: Триша, лежащая в больничной палате; Ечжон, с которой сегодня утром они случайно коснулись друг друга; Минсу, тайно обрызгавший его одеколоном брата, дедушка, который включал ему хоть и подержанное, но чистое и теплое электрическое одеяло, и бабушка Кымнам, которая только вчера провожала его словами: «Си ю эгейн!» — и приглашала заглянуть завтра. Он крепко зажмурился, напрягся всем телом и закричал. Наверное, это был самый громкий звук за всю его жизнь, не считая первого младенческого крика.

— Не тро-ожь!

Бум!

Раздался звук удара, а за ним громкий лязг. Упавший Хынмин открыл глаза. Парень лежал на асфальте, нож валялся рядом с ним. Продавщица йогуртов ловко подбежала и подхватила упавшее оружие. И тут же толпа бросилась на парня. Кто-то схватил его за руки, кто-то за ноги, кто-то уже сообщал о случившемся полиции. Парень вырывался, крутясь, как рыба на разделочной доске, но на помощь подоспели и другие прохожие, прижав его так, что опасному типу ничего не оставалось, кроме как орать, что он всех убьет.

Хынмин скорее подскочил и бросился к Хэён. Она все еще лежала и дрожала, поджав колени и обхватив свой живот. Хынмин поднял розовый значок, отряхнул его от налипшей пыли и протер о край одежды. Следы обуви стерлись, и значок засиял, как новый. Мальчик протянул его Хэён.

— Все позади.

Только тогда Хэён открыла глаза. Она поднялась и взяла значок из его рук. Но ноги ее все еще сильно дрожали.

— Это было опасно. Действительно опасно. Хынмин, ты не должен был это делать! — упрекнула его Хэён, немного придя в себя.

Тогда, словно успокаивая ее, он подметил:

— Но я же не кто-нибудь, а Сон Хынмин!