Дмитрий Хара - П. Ш.

Сержант вращал глазами вокруг орбит. «Зря я, наверно, так метафорично выразился», – уже пожалел Олег, а вслух произнес:

– Время – деньги! Вы все равно меня отпустите, потому что я ничего не совершал, а за ускорение этого процесса – вот вам на пиво тысячу!

– Нет. Слушай, давай так. Пока решаю я ситуацию. Мое дежурство. Мои помощники. Давай ты нам полтос отвалишь, а мы, где надо, на стреме постоим, но только ты ребятам не скажешь, что полтос, а скажешь, что, например, десятку нам дал, ну, чтобы я с ними по-нормальному поделился. По-честному как бы. Без зависти. А то знаешь, зависть такая хреновая штука! – Сержант смачно сплюнул, искоса поглядывая на напарников, стоящих метрах в десяти от него. – А, может, еще десятку подкинешь? Мы тебя еще подвезем куда надо! Но в пределах района. А то, знаешь, я живу с тещей, сил больше нет! Разменяться надо… или развестись. Но пока хочу разменяться.

Было видно, что в голове у милиционера уже решились все его проблемы, и так не хотелось его расстраивать. И было жалко чисто по-человечески, зная, во сколько государство оценивает его труд. Но, с другой стороны: подписал контракт биться до последнего с преступностью за пятнадцать тыщ в месяц и казенное обмундирование – выполняй. Твоей рукой никто в контракте не водил и на ПФЛ галочки в таблички тестов не ставил. Есть ведь такие, как Кирилл…

Все это пронеслось за пять секунд в голове Олега, после чего он просто протянул руки вперед и сказал: «Вяжи врага. Исполняй долг перед Родиной».

Сержант побагровел: «Сейчас я такой рапорт накатаю, на десять суток хватит!»

Олега действительно попросили сесть в «обезьянник». Кроме двух обморочных студентов и пьяницы неопределенного возраста, который, видимо, работал при отделе освежителем воздуха, в клетке больше никого не было.

Олег не стал присаживаться на пропитанные звериным запахом скамейки, а подошел к решетке. Возле решетки стоял старлей – видимо, помощник дежурного. В дежурке три борца с преступностью писали рапорта под диктовку старшего и переглядывались.

– Товарищ старший лейтенант! Моя Фамилия Мурин. Мурин Олег Юрьевич. На каком основании меня посадили в КПЗ, если у меня есть при себе документы? Насколько я понимаю, личность моя уже установлена!

– Личность твоя установлена, Мурин! А сейчас установим субъективную сторону твоего преступления! – последние слова он произнес особенно четко, чтобы все присутствующее поняли, что недолго ему еще быть помощником дежурного, так как учится он на юридическом и обязательно его закончит.

– Понятно. Только я бы на вашем месте еще попросил взять объяснение с дедушки, а то, когда следователь приедет, все равно его вызовет. Дедушка так поздно не придет, следователь отправит меня домой, а ваш материал откажет, поскольку ваши гвардейцы не являются свидетелями чего бы то ни было, а настрочить могут при всем своем желании только на административку! Якобы я мочился посредине улицы, оскорбительно приставал к прохожим, а потом еще нецензурно выражался в отношении сотрудников милиции! Верно? – особенно громко произнес Олег.

Старлей сплюнул под ноги, удивленно посмотрел на Олега и даже слегка криво улыбнулся:

– Нет, это еще не все, не первый год работаю!

Старлей пошел в дежурку. Олег остался ждать, стоя возле решетки. Наверное, в последнее время его психика стала более эластичной от большого количества упражнений. У него возникло ощущение, что прошел уже месяц с тех пор, как он впервые столкнулся с Михаилом, а прошла-то еще всего неделя. Столько событий.

«Ко всему надо относиться философски. А если бы дед согласился? Что было бы? Отнес бы мои деньги в милицию, чтобы до конца жизни хвастаться, что он остался последний из борцов с преступностью? С другой стороны, сержант разъехался бы зато… или развелся… правда, для этого ему пришлось бы устранить свидетеля, то есть меня. Ну, ладно, че-то я многовато уже нафантазировал, вернемся к дню сегодняшнему! Максимум в чем меня могут подозревать – это подстрекательство к пособничеству в совершении преступления. В преступлении обязательно должен быть объект, то есть то, на что я посягал. А в данном случае нужен еще и потерпевший, потому что инкриминировать мне могут подстрекательство к пособничеству в краже – тайном хищении чужого имущества. А у кого и что я собирался украсть, не знает даже дед».

Мысль о том, чтобы рассказать об истинных мотивах своих поступков и о том, что фактически потерпевшим должен быть он сам, предлагая похитить его же собственные деньги, была еще более нелепа, чем оперирование чисто юридическими фактами.

Дежурная смена почему-то не обыскала его, не сняли ремень и шнурки, не забрали мобильник, значит, и сами не особо-то верили в успех мероприятия, а в клетку посадили для острастки. Олег мог позвонить Кириллу, но решил, что и сам разберется в ситуации.

Олег видел, как пришел дедок, как его проводили в какой-то кабинет, куда забегали по очереди то помощник дежурного, то сержант. Все они выходили, недовольно поеживаясь. Потом дедок вышел из кабинета, посылая на всех проклятья. После этого помощник дежурного о чем-то долго спорил с тремя богатырями и порвал их рапорта. Сотрудники ППС удалились из помещения отдела, не оглядываясь.

Старлей открыл ключом дверь решетки, протянул паспорт Олегу и, извиняясь, произнес:

– Извините, пожалуйста, Олег Юрьевич! Мы можем договориться, что мы вас не задерживали, а я забуду о рапортах наших сотрудников. Перестарались! Понимаете, этот старикашка – некто господин Конякин. Он состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Периодически пишет на нас кляузы, обвиняет в коррупции и бездействии. А сейчас очень сильно расстроился, что его привезли в отдел не на черной «Чайке» и не для представления к награде, а для допроса. После этого он вдруг понял, что находится в гестапо, сейчас его будут пытать, чтобы узнать, «где находятся партизаны…» В общем, я помог организовать ему побег.

– Хорошо, договоримся, только довезите меня до моей машины. Ночь на дворе. Я честный человек – преступников боюсь.

– Извините, у нас свободного транспорта нет, только «козелок» ППС.

– Пойдет.

– Да, но там места на всех не хватит.

– А вы только меня отвезите, мне компания не нужна.

– Ладно, – вздохнул старший лейтенант, – еще раз извините! Коля – отвези товарища пару кварталов, – крикнул он водителю.

«Опять все так резко меняется. Только что готовил линию защиты, а тут вот как просто».

Он сел на переднее сиденье «козелка». Автомобиль тронулся. Как, впрочем, и весь мир… Водитель Коля несся по пустынным улицам и чему-то внутри улыбался.

– Коля, а давай с мигалкой! – пошутил Олег. Настроение было уже приподнятое.

– Давай! Я и сам так люблю! – не понял шутки Коля и врубил мигалку.

Синие лучи скакали по проезжающим мимо домам, внося хоть какое-то цветовое разнообразие в серость питерских улочек. «Так вот почему у нас так любят мигалки! Ярких красок мало в городе!» Машина домчалась до той улицы, где Олег оставил свою.

– На лампочки для цветомузыки! – сказал Олег, оставляя сто рублей на сиденье.

– Вот ты даешь, мужик! – крикнул в окно Коля. – Этак я таксистом захочу работать!

– Захочешь! Работай! Удачи!

Выйдя из казенной машинки с мигалками, Олег буквально с любовью сел в свою машину. Как приятно после засаленных и пыльных поверхностей наблюдать чистую кожу, прозрачное стекло, горящие маски приборов… Доехав за минуту до дома, Олег остался в машине. Куда еще идти? Кому что доверять? Единственный «честный» человек оказался натуральным психом. Ладно, видно все-таки эти испытания не для меня. Мне до них расти и расти. Завтра с утра пойду к Михаилу и расскажу все как есть, пусть он сам решает.

Пить Шабли

Проснувшись в полвосьмого утра, Олег почувствовал себя отдохнувшим и свежим. Он уснул после короткого душа, едва положив голову на подушку, и проспал без снов. Окинув свое холостяцкое жилье бодрым взором, сделал себе яичницу, надел костюм и поехал по знакомому уже маршруту. Приехал, как в последнее время, заранее. Подождал минут пятнадцать в машине и сделал за это время несколько звонков. Затем взял портфель и позвонил в дверь.

Михаил встретил его в рубашке и брюках. Видимо, тоже собирался отъехать.

– Михаил, я приехал поблагодарить вас за все, что я понял в последнее время, за все, чему научился. По крайней мере, мой мозг теперь работает по-другому. Есть огромное желание сделать вам подарок, но, к сожалению, вчера я очень поздно лег и сегодня рано встал, так что привезу подарок позже…

– Погоди, погоди. Зайди сначала в дом. Ты завтракал? Могу угостить тебя омлетом из перепелиных яиц.

– Нет, спасибо. Может, только чаю.

Олег прошел за Михаилом на кухню.