Сильви Тестю - Небо тебе поможет

— Тоже любишь поплавать? — спросил он с глубокомысленным видом, войдя в воду.

Он плыл за мной. Я плавала полчаса. А когда вышла из бассейна, через десять минут он присоединился ко мне в джакузи:

— Можешь поделиться своими пузырьками?

Это меня задело, и я ушла, не ответив. Я усадила господина Приставалу в его собственные пузырьки. Однако Паоло не понял. Он упрямо навязывает свою близость, что бы я ни делала, что бы ни говорила, как бы себя ни вела. А сейчас он надоедает мне на площадке! Помимо всего прочего, его зовут не Паоло. Его зовут Бернар Бонсекс. Когда он мне это сказал, я подумала: «вот не повезло». Теперь я спрашиваю себя, не сам ли он придумал себе это идиотское имя.

Устраиваюсь перед зеркалом у гримерного столика. О, Боже… Да уж, лицо представляет собой нерадостное зрелище. В комнату входит парикмахер.

— Зайдешь потом ко мне, Сильви? — спрашивает Стефан.

Вот как? С моей прической тоже не все в порядке? Я разглядываю свои волосы в зеркале. Все сбилось на макушке.

— Я верну объем, — продолжает Стефан.

— Но ведь я вчера вечером ничего такого не вытворяла…

Ну вот, докатилась до того, что стала оправдываться.

Мой подбородок снова начинает дрожать. Он дрожит еще сильнее, чем раньше. Боюсь, теперь у меня не получится сдержаться. Я совсем пала духом. Комок из груди подкатывается к горлу.

Он скоро разорвет мне гортань.

Я много лет знаю Стефана и Софи. Они меня причесывали и гримировали на многих фильмах. Стефан и Софи входят в круг моих друзей. Они видят, что не все в порядке с моим горлом. Я сижу на стуле перед ними. Они смотрят на меня. Как им сказать? Я не способна просто сформулировать то, что хочу объявить. Все же решаюсь. Делаю усилие, чтобы голос прорвался наружу.

— Я должна бы носить внутри себя только одного человека… Я должна быть беременной только Луизой…

Я говорю это сдавленным голосом. Надеюсь, что это непонятное мое заявление им все объяснит. Парикмахер и гримерша смотрят на меня, оторопев. Говорить в такой манере на меня не похоже. Они ничего не поняли. Делаю новое усилие.

— Вчера вечером мы обнаружили кое-что невероятное.

Эти двое делают все, чтобы уразуметь мои слова. Они слушают. Непроизвольно съеживаюсь на стуле под их взглядами, прикованными ко мне. Мой голос все хуже и хуже проходит через дрожащую гортань. Я не знаю, как мне собраться с духом, чтобы объявить им новость. Взглядом умоляю их о сочувствии. Мне хотелось бы, чтоб они догадались. Я не могу сказать сама. Я умоляю их понять. Парикмахер и гримерша бессильно наблюдают за моими страданиями. Они не догадываются. Они поняли, что вчера вечером было обнаружено что-то серьезное. Но что? Они хотели бы мне помочь. Они ждут от меня ключ, чтобы открыть то, что заперто в моем горле. У них такой вид, будто боятся, что я объявлю им дату своей смерти.

Я не могу. Я не могу.

Мой голос прерывается. Мой голос удаляется в глубины желудка. Мне не удастся сделать так, чтобы меня поняли. Начинаю сдаваться, как потерпевший кораблекрушение на исходе сил. Медленно отступаю. Придется и дальше молчать. Я не избавлюсь от этого слишком тяжкого груза.

Рядом падает спасательный круг. Спасательный круг, брошенный мне перед утоплением.

— Сильви, что происходит? — слышу спокойный и ободряющий голос Стефана. Он меня зовет, произнося мое имя. Мой голос вырывается из меня, как лава из вулкана. Я извергаюсь.

— Увидели ребенка в моем животе! Ребенок спит у меня в животе!

Я поддаюсь панике. Наверное, умру. Или я, наоборот, спасена?

Уже и не знаю. Слова хлещут из моего рта. Я говорю слишком быстро. Я говорю слишком громко в этой маленькой комнатке. Мой голос разрывает горло, ставшее таким узким. Объясняю им, что ребенок пришел поспать в мой живот. Как будто он сам туда вселился. Как будто я ни причем в этой истории. Я им объявляю, что я — Святая Дева, а архангел Гавриил забыл принести мне весть об этом.

— Я беременна Луизой и еще кем-то другим!.. Этого слишком много, чтобы я могла вынести!

Извергаю эту информацию в последнем потоке слов. Вновь растет комок в горле. Голос больше не проходит, несмотря на все усилия. Мое горло закрылось. Я не могу больше говорить. Смотрю на них и гасну под их взглядами. Беззвучно плачу, сидя на стуле.

Софи реагирует первой:

— ОООООООООООхххххх! — говорит она.

Понимаю по ее длинному вздоху, что она, как и Жози, считает это хорошей новостью. Стефан реагирует за ней.

— Ого! Наконец-то! Браво! Я уж думал, что будем заниматься собакой до конца дней. Что ты никогда не родишь нам малыша!

Стефан, как Жози и Софи, находит, что это — замечательная новость! Стефан и Софи смеются. А я плачу. По каждой щеке течет целый поток.

— Все будет хорошо! Стефан займется собакой, а я — малышом! — говорит Софи.

— Да, я займусь собакой, а Софи — ребенком!

— Ему, этому малышу, повезет иметь такую мать, как ты, — говорит мне Стефан.

Это правда? Он так действительно думает? Он думает, что кто-то может быть счастлив со мной? Даже представить себе не могла подобный поворот. Они такие довольные, что и я почти довольна. Улыбаюсь первый раз за все утро.

В дверь гримерки стучит Оскар. Быстро вытираю свои покрытые слезами щеки. Прячу, как могу, покрасневшие глаза. Я не хочу, чтоб Оскар видел, что я плакала. Не удалось.

— Тебе что-то нужно, Сильви? — спрашивает он меня.

Движением головы отвечаю «нет» — с улыбкой, указывающей, что все идет хорошо.

— Ты уверена?

Он настаивает.

Если будет продолжать, попрошу у него туалетной бумаги. Мол, всю свою уже использовала. Потому что все идет хорошо. Я говорю:

— Нет, спасибо, Оскар.

Оскар, наверное, немного задет, что ему не доверяют. Тем хуже. Он вновь говорит тоном второго ассистента:

— Сколько вам на нее нужно времени? — спрашивает он у гримерши и парикмахера.

Каждому нужно по пять минут. Оскар удивлен. Пять минут? Из-за цвета моих глаз и носа этого ему кажется недостаточно. Он продолжает:

— Позвать к вам Жози?

— Да.

Оскар выходит из гримерки. Он идет за Жози.

— Оскар?

Я его окликаю.

— Да?

— Как ты думаешь, можно здесь найти словарь?

Моя просьба его немного удивляет. Оскар будет хоть землю рыть, чтобы доставить мне удовольствие.

— Я найду его для тебя, моя Сильви, — говорит он потеплевшим голосом.

Оскар принес мне словарь. Он старый, но слово, которое меня изводит, существует уже давно.

ОТВЕТСТВЕННЫЙ.

Словарь предлагает мне шесть значений:

1. Тот, кто должен принимать и переносить последствия своих поступков, отвечать за них.

2. Тот, кто должен в силу принятых моральных норм отдавать себе отчет в своих поступках или поступках других. Родители ответственны за поступки своих детей.

3. Лицо дееспособное, действующее добровольно и сознательно.

4. Человек, принимающий решения.

5. Послуживший причиной, достаточным основанием для чего-л.

6. ОТВЕТСТВЕННЫЙ, СЕРЬЕЗНЫЙ, ДУМАЮЩИЙ; ТОТ, КТО ОЦЕНИВАЕТ ПОСЛЕДСТВИЯ СВОИХ ПОСТУПКОВ.

Жозиана входит в комнату.

— Жозиана?

Я отвожу взгляд от определений, которые доставляют мне одни страдания.

— Да.

Мой словарь открыт на странице 2271.

— Как ты считаешь, чтобы иметь ребенка, нужно быть ответственной?

~~~

— Гостиничный сервис. Слушаю?

— Можно заказать «континентальный» завтрак, кофе и чай? Два сока из свежевыжатых апельсинов. Спасибо.

Я кладу трубку. Смотрю на своего парня, сидящего на краю кровати. Он смотрит на меня. Он приехал из Парижа. На скоростном поезде это заняло три с половиной часа.

— Ты приехал на семичасовом поезде?

— Не спалось, вот и приехал тебя повидать.

Было десять часов утра. Воскресенье. Экс-ле-Бэн. В отеле еще тихо. Никакого движения. Бал пылесосов еще не начался.

Я проснулась. Однако у меня впечатление, что день еще не начинался. Мы с моим парнем, кажется, зависли где-то посередине. Между ночью и днем.

— Значит, здесь ты и будешь спать восемь недель? — спрашивает он, осматривая комнату.

— Гм… Да…

— Значит, это здесь.

— Да…

— А ванная здесь хорошая?

— Да.

— А санузел раздельный?

— Да…

— И небольшая гостиная есть?

— Да…

— Хорошо!

Да, в конце концов… Я не собираюсь покупать этот номер!

— О чем ты думаешь?

Он всматривается в меня, как будто хочет прочесть что-то во мне. У него сегодня странный вид.

— Что? Я? — спрашиваю, словно нас здесь много, о чем-то думающих в этой комнате.

— Ни о чем. Я не думаю ни о чем.

Неловкая тишина установилась с тех пор, как он сел на мою кровать.

Нарушаю молчание:

— Не мог бы ты раздвинуть шторы?

Мой парень прыжком бросается на шторы. Похоже, он счастлив сделать это для меня. Открыть шторы. А день светлый. Облака зацепились за горы. Накрапывает дождь.