Ирвин Шоу - Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов)

Долорес смолкла, потом стала рассуждать:

— А у тебя есть необходимые документы? Нет, у тебя их нет. Все держится на честном слове. Ты доверяешь ему, он — тебе, никаких бумаг. Если у тебя нет никаких документов, то в суде тебе делать нечего, ты проиграешь. Нечего строить из себя дурака, не будь всеобщим посмешищем. С тебя потребуют деньги за услуги адвокатов. Прошу тебя, Майкл, займись своей фермой!

Его лицо, заросшее щетиной, которую ему никогда не удавалось сбрить до конца, помрачнело, морщины выступили сильнее.

— Где мой обед, Долорес? — холодно остановил он ее.

Она спокойно пошла на кухню, бросив на ходу:

— Это, конечно, не мое дело, дорогой, просто хочу дать тебе совет.

Майкл, прихрамывая, расхаживал взад и вперед по гостиной, покачиваясь из стороны в сторону, уставившись в пол; поджав губы, он предавался размышлениям: пора предпринять решительные действия; руки его, засунутые в карманы хлопчатобумажной робы, наводили как раз на мысль о пистолетах в кобуре. Вдруг он остановился и посмотрел на Розу — сейчас снова ударится в рев…

— Роза, девочка моя! — Он снова уселся на стул и поднял ее к себе на колени. — Прости меня, своего папочку!

Роза свернулась калачиком, — так они и сидели вдвоем в слабо освещенной гостиной.

— Папочка… — наконец пропищала Роза.

— Что такое?

— Сводишь меня сегодня вечером в кино?

— Ладно, — согласился Майкл, — свожу.

На следующий день Майкл отправился в город, вырядившись в свой элегантный черный костюм из тонкого сукна с шелковистым отливом; на голове мягкая черная шляпа, на ногах коричневые туфли на высоких каблуках. На ферму он вернулся, как бизнесмен в кино — в свою контору: деловой, озабоченный, трезвый и весьма удовлетворенный.

— Ну?.. — встретила его на кухне Долорес.

Наскоро поцеловав ее, потом Розу, он сел, снял туфли, с удовольствием растирая одну о другую затекшие ступни. По-отечески обратился к сыну, читавшему возле окна журнал «Эсквайр»:

— Читай, читай, Энтони, полезное занятие.

— Ну?.. — повторила свой вопрос Долорес.

— В городе я повидался с Домиником. — Майкл шевелил пальцами на ногах. — У них будет еще один ребенок.

— Ну?.. — Долорес словно не слышала. — Что по поводу суда? Что скажешь о тяжбе?

— Все в порядке. Что у нас сегодня на обед?

— Телятина. Что это значит — «все в порядке»?

— Поговорил я с судьей Коллинзом. Он составит для меня все нужные бумаги и сообщит письмом, когда мне явиться в суд. Роза, ты хорошо себя вела?

Долорес всплеснула руками.

— Адвокаты! Нам придется выбросить на них кучу денег — целое состояние! Причем те, какие у нас есть, ради тех, которых нет. Ведь мы же не имеем электрического насоса, качающего деньги!

— Адвокаты не получат ни цента. — Майкл старательно набивал трубочку. — У меня на сей счет иные планы. Сам все сделаю. Сам позабочусь о своем судебном деле. — Зажег трубку, с удовольствием попыхал, затянулся.

Долорес села за стол напротив мужа, заговорила медленно, тщательно подбирая слова:

— Не забывай, Майкл, делопроизводство осуществляется на английском. В суде все заседания идут на английском.

— Знаю. Но я ведь прав, так? Значит, правосудие на моей стороне. Для чего же мне платить пятьдесят или даже семьдесят пять долларов адвокату, чтобы получить свои деньги обратно? Я ни в чем не виновен. Стану своим собственным адвокатом.

— Ну что ты знаешь о законах? — засомневалась Долорес.

— Знаю только одно — Виктор должен мне три сотни долларов. — Майкл трижды быстро пыхнул трубочкой. — Только это мне и нужно знать, больше ничего.

— Но ты же едва говоришь по-английски, не умеешь ни читать, ни писать, и никто в суде тебя не поймет. Посмеются над тобой, Майкл, и все.

— Никто не будет надо мной смеяться. И я прекрасно говорю по-английски.

— Когда же это ты научился? — съехидничала Долорес. — Сегодня днем?

— Долорес! — закричал обиженный Майкл. — Толком тебе говорю — мой английский в порядке.

— В таком случае скажи «четверг», — продолжала потешаться над ним Долорес.

— Не скажу — не хочу! — отрезал Майкл, грохнув кулаком по столу. — Мне это неинтересно.

— Ах ты, Боже мой, — закудахтала Долорес, — вы только на него поглядите! Хочет стать адвокатом — и не может произнести слово «четверг».

— Могу, не волнуйся, — возразил Майкл. — А тебе лучше помолчать.

— Нет, скажи «четверг»! — Долорес, склонив голову набок, говорила с хитрецой, кокетливо, словно девушка, добивающаяся от любимого признания в любви.

— Тверг! Вот тебе! — произнес заковыристое слово Майкл — так, как говорил всегда.

Долорес засмеялась, замахав на него руками.

— И этот человек хочет вести в суде собственное дело! Пресвятая Матерь Божия! Да они только посмеются над тобой.

— Пусть смеются! — воскликнул Майкл. — Все равно я буду вести свое судебное дело! А сейчас я хочу есть — неси обед! Энтони! — рявкнул он. — Выброси весь этот хлам и иди к столу!

В день суда Майкл тщательно побрился, покончив со своей непобедимой щетиной, старательно обрядился в черный костюм, водрузил на голову черную шляпу. Вместе с Долорес, с хмурым видом сидевшей рядом с ним на переднем сиденье, они въехали в город на своем семейном «додже» 1933 года выпуска.

Долорес за всю дорогу до города не проронила ни слова. Только после того, как они припарковали машину и вошли в здание суда, а туфли Майкла, на высоких каблуках, звонко застучали по мраморному, освященному законом полу, она разжала губы.

— Держи себя в рамках, Майкл! — напутствовала она его, ущипнув за руку.

Улыбнувшись ей, он расправил коромыслоподобные плечи, снял шляпу. Седые его волосы тут же вздыбились, словно моток стальной проволоки под магнитом, и Майкл старательно приглаживал их рукой, открывая двери в зал суда. На лице его блуждала серьезная, гордая улыбка, когда он садился рядом с женой в первом ряду и потом терпеливо ожидал, пока его вызовут.

В зал вошел Виктор. Майкл бросил на него гневный взгляд. Но тот, едва замечая его, перевел взор на звездно-полосатый американский флаг за спиной судьи.

— Видишь, — зашептал Майкл на ухо Долорес, — я его напугал: глаз на меня поднять не смеет. Здесь, в суде, ему придется говорить правду — не отвертится.

— Тсс! — зашипела на него Долорес. — Ты ведь в суде!

— Слушается дело, — громко объявил судебный служащий, — Майкл Пилато — против Виктора Фраски.

— Здесь! — громко крикнул Майкл, поднимаясь с места.

— Тсс! — снова шикнула Долорес.

Майкл, положив шляпу ей на колени, легкой походкой направился к воротцам, отделяющим зрителей от участников процесса. Вежливо, с ироничной улыбкой, придержал дверцу для Виктора и его адвоката. Тот прошел мимо, опять даже не удостоив его взглядом.

— Кто представляет ваши интересы в суде, мистер Пилато? — спросил судья, когда все они расселись по своим местам. — Где ваш адвокат?

Майкл встал и внятно, громким голосом объявил:

— Я представляю в суде свои интересы сам. Я сам себе адвокат.

— У вас должен быть адвокат, — пояснил судья.

— Мне он не нужен! — еще громче откликнулся Майкл. — Я ведь никого не собираюсь здесь надувать. — В зале суда сидели человек сорок, и все они дружно рассмеялись. Майкл, повернувшись к зрителям, озадаченно поглядел на них.

— Что я сказал такого смешного?

Судья трижды стукнул молотком, открыв слушание дела. Виктор занял место за кафедрой, а Майкл бросал на него холодные, обвиняющие взгляды. Адвокат Виктора, молодой человек в голубом, в тонкую полоску костюме и желтовато-коричневой рубашке с накрахмаленным воротничком, задавал ему вопросы.

— Да, я выплачивал истцу деньги ежемесячно, — давал показания Виктор, — нет, никаких расписок не было, так как мистер Пилато — человек неграмотный, не умеет ни писать, ни читать, и мы решили обойтись без формальностей. Я не понимаю, на каких основаниях мистер Пилато предъявляет мне претензии.

Майкл, выпучив глаза, не веря тому, что говорит Виктор, думал про себя: «Как же можно лгать под присягой — ведь он рискует отправиться в ад из-за каких-то трехсот долларов!»

Адвокат Виктора сошел вниз со своего места и грациозно помахал Майклу.

— Ваши показания, прошу вас!

Словно в тумане прошел он мимо адвоката, встал за свидетельской кафедрой — такой опрятный, крупный, с крепкой бычьей шеей, багровым, с глубокими морщинами лицом, возвышающимся над чистым белым воротничком сорочки, неловко вытянув для приличия по швам большие, тщательно вымытые щеткой руки. Он стоял напротив Виктора, немного наклонившись к нему, — их лица чуть не соприкасались.

— Виктор, — начал он, и его голос разнесся по всему залу, — говори правду: ты отдал мне деньги?

— Да, — ответил Виктор, — отдал.