Анетта Пент - Привыкнуть друг к другу можно и без слов это совсем не долго

Так возьми его на руки, детям это нравится. И вообще-то я с ним разговариваю.

Ты, ты, Георг и ты, ну и парочка вы у меня, проревел Руди Н., тогда Георг наконец-то повернул голову и посмотрел на них.

5. Приглашение 

Ведь уже прошло много времени, сказала Танина мама, мы уже давно знакомы, пусть и шапочно. Можно было бы общаться поближе. Не то чтобы я чего-то ждала, но все же. Другие мамаши одобрительно поддакивали.

Не хочется сплетничать у нее за спиной, говорила Танина мама, но все-таки.

Иногда можно излить душу, успокаивала ее мама Карины. Ну, так как все прошло.

Некоторые думают, что могут плыть по житейскому морю в одиночку, воскликнула Танина мама, и слишком высоко задирают нос, она зажмурилась и задрала нос, чтобы показать, насколько высоко.

Но она же вас пригласила, в конце концов, сказала мама Карины и нетерпеливо наклонила голову набок.

Пригласила, воскликнула Танина мама, приглашение приглашению рознь. Я думала, это я ей одолжение делаю. Она же все время сидит тут такая одинокая, да еще с этим странным ребенком. Ей, должно быть, невесело. В общем, сначала я подсела к ней и стала расспрашивать, ходит ли уже ее малыш, и какое первое слово он сказал, и к какому педиатру они ходят, и кем работает ее муж. Она мало что рассказала. Я сказала, что Таня очень хочет поиграть с Георгом, правда, Таня, золотко мое.

Таня, не поднимая глаз, подцепила указательным пальцем песчинку и разглядывала ее.

Брось, золотко, это кака.

И тогда она вас пригласила.

Тогда мы сказали, что зайдем в четверг. А в четверг она открывает дверь с мокрой головой, а в квартире воняет дымом. Все прокурено. И говорит: ах да, как будто еле вспомнила нас. Нам пришлось буквально протиснуться внутрь мимо нее. Посреди комнаты, там все в порядке, надо признать, но эта вонь, как в кабаке, так вот, посреди комнаты на одеяле сидит Георг, будто аршин проглотил. Моя Таня сразу к нему, такая уж она у меня, маленькая, да удаленькая, сразу к Георгу, пьивет-пьивет, это она у меня давно уже говорит. А Георг сидит как истукан и рта не раскроет. Яблочко от яблони не далеко падает, скажу я вам. Фрау Н. садится на краешек стула, ни кофе, ничего, не могла же я сама попросить, мне как-то неудобно кофе заказывать, ну то есть обычно ведь гостям что-то предлагают, так ведь.

Таня дергала свою шерстяную кофточку, пока не оторвались пуговицы.

Не надо, золотко, слишком холодно, давай-ка вылезай из грязи. Если вам интересно, что я думаю, эта женщина больная, по-другому это никак не назовешь.

Почему это, испуганно спросила мама Карины.

Если кто-то сидит на краешке стула в прокуренной комнате, уставившись перед собой, и если тут же сидит ребенок с неестественно прямой спиной, совершенно худой и бледный, и никто не говорит ни слова, это что, нормально, что ли. Это, конечно, было ненормально, и она сделала все, что могла, чтобы разрядить обстановку, она рассказала про Таню, про ее успехи, про игрушку, которую ей подарил пасхальный заяц, у них-то, у Н., игрушек почти нет, так, пара кубиков и кукла, которую Таня сразу схватила, видно же сразу, что у девочек свои интересы. А Георг любит играть в машинки, спросила она фрау Н., но та лишь рассеянно пожала плечами.

Таня прижала к себе куклу, очень крепко, она хотела ее полюбить. Вдруг фрау Н. вскакивает, то сидела, с места не двигалась, а тут ни с того ни с сего вырывает куклу у Тани из рук, Таня в слезы, понятное дело, и пихает ее своему маленькому постнолицему, но ему-то она совсем не нужна, понимаете? Он же вообще не играет, просто сидит и глазеет.

И что потом.

Потом мы ушли, сказала Танина мама.

6. Очаровательно 

Очаровательное платье, сказал Руди Н. теплым осенним утром фройляйн Ю., которая, как всегда, сидела за письменным столом наискосок от него и десятью пальцами печатала сложную статистическую таблицу. Ночь, как обычно, была беспокойной: крик Георга разбудил его и поднял Биргит Н. с постели, и потом она все время вставала, хотя в детской все было тихо, может, у нее недержание, Руди Н. не знал этого и не хотел спрашивать, так как, скорее всего, не получил бы ответа, ведь она не делилась женскими проблемами, да и большинством других проблем тоже, это было нелегко, а этим утром фройляйн Ю., на которую он никогда не обращал внимания в нормальном состоянии, выглядела особенно свежей, и платье у нее было очень цветастое с весенними рукавами-буф. Фройляйн Ю., для которой комплименты от Руди Н., как и от других мужчин, стали редким удовольствием после одной некрасивой истории, случившейся несколько лет назад, радостно наклонила голову и посмотрела в сторону Руди Н.

Несколько лет назад она едва не обручилась, ее жених Гарри Ф. даже преподнес ей красивое и массивное золотое кольцо, но потом вдруг ни с того ни с сего буквально испарился, даже серьезное расследование ее отца не дало никаких результатов.

Тем вечером они уютно посидели вдвоем в ресторане «Золотой якорь», правда, во время ужина Гарри Ф. выпил несколько кружек пива подряд, а точнее, напился так, что от него разило даже через стол. Хотя обычно они хорошо общались и находили множество общих тем для разговора, на этот раз Гарри Ф. не знал, что сказать. Зато весь вечер он пялился на нее и пытался положить руку ей на бедро, чего она решительно не допускала. После нескольких предупреждений она потребовала отвезти ее домой. Когда они вышли из ресторана, он покачиваясь, она уверенно и сердито, он прямо у крыльца прижал ее к стене, грубая штукатурка впилась ей в локти, он рванул блузку так, что оторвались три верхних пуговицы, и обеими руками облапил ее грудь. Она была так ошеломлена, что ей даже не пришло в голову что-нибудь сказать, чтобы притормозить его, все равно он ничего не услышал бы, а он, громко дыша, прижал ее к себе с такой силой, что она чуть не испустила дух.

Гарри, все же выдавила она, сейчас же отвези меня домой, но его глаза были прикрыты, с волос капал пот, он и не думал слушать ее. В конце концов, она закричала и изо всех сил оттолкнула его, он отвернулся, все еще пыхтя, как паровоз, сел в машину и умчался прочь. Добравшись до родительского дома, в разодранной одежде и с мозолями на ступнях, она все еще не могла поверить в то, что было и уже прошло, и не хотела говорить ни слова, но родители потребовали подробного доклада, и пока мать готовила ей ванну для ног, отец громыхал, что этого озабоченного маньяка посадят. Кольцо она сняла, но еще несколько дней надеялась, что Гарри Ф. раскается и вернется к ней, конечно же с большим букетом цветов и убедительным объяснением для родителей, тогда она смогла бы опять надеть его. Но Гарри Ф. как сквозь землю провалился, кольцо же забрал отец, сказав, что отнесет его на оценку ювелиру, и с тех пор фройляйн Ю. стала осторожной с мужчинами, как и советовала ее матушка.

Еще матушка говорила, что все-таки нужно соблюдать верный баланс, в конце концов, она не молодеет, а не познакомившись с мужчиной, замуж не выйдешь. В этом и заключается высокое искусство, которым должна овладеть каждая женщина, говорила мать.

Фройляйн Ю. не очень-то владела этим искусством, ей было уже двадцать три, и, конечно, господин Н. для нее был тоже не вариант: женат, отец семейства, ее начальник, даже и думать нечего. Но утро было теплое, почти летнее, стеклянный фасад сберкассы только что помыли, помещение конторы заливал солнечный свет, и взгляды господина Н. доставляли ей удовольствие. Кроме того, было неразумно совсем уж отвыкать от мужского внимания. За это время она повзрослела, кое-что прочитала, и теперь, уж в этом она не сомневалась, ее было не так-то просто сбить с толку.

Когда фройляйн Ю. прошла мимо стола господина Н., направляясь в подвал за писчей бумагой, он глянул по сторонам, все коллеги были заняты своими делами, и проводил ее взглядом. Ткань застегнутого на все пуговицы платья обтягивала ее грудь. Походка, цветистое покачивание бедрами, наклон головы — все это, несомненно, было приглашением ему, и, хотя Руди Н. верил в супружескую верность, он верил также, что заслужил право развеяться, награду за множество ночей без всего того, что полагается мужчине, в конце концов, его сверстники мотаются по кемпингам и трахаются, с кем хотят, это называется свободной любовью, и, если он вовремя принял разумное решение и обзавелся семьей, это еще не значит, что у него нет права получить немного любви. Поэтому, выждав минутку, он встал и пошел за ней вниз по винтовой лестнице в подвал, где хранились расходные материалы.

Спустившись, он застал ее у дальнего стеллажа с почтовой бумагой. Она повернулась к нему и сказала: ах, господин Н., но удивления в ее голосе не было, ведь она сама пригласила его и решила на этот раз взять дело в свои руки. Вы очаровательны, выпалил Руди Н., чтобы продолжить разговор, но он мог бы ничего и не говорить, потому что она уже расстегивала платье, когда он только открыл рот. Он толкнул ногой тяжелую дверь подвала, а она уже свернула платье и аккуратно положила его на полку рядом с пачкой бумаги. Конечно, могло случиться так, что спустился бы еще кто-нибудь из коллег, ведь бумага быстро кончается, подушки для печатей и ручки тоже хранились здесь, и их сразу уволили бы, это уж точно, если бы застали в этот момент: на фройляйн Ю. остался только пояс для чулок и огромный бюстгальтер телесного цвета, из чашечек которого выпирала пышная грудь, ему навстречу, подумал Руди, но опасность лишь усиливала желание. Все же она немного испугалась, когда он с легкой дрожью снял запонки и расстегнул брюки, ведь то, что торчало оттуда, нацеленное на нее, большое и багровое, вряд ли могло в нее поместиться. Однако, несмотря на страх, она одним похотливым, великолепным движением, которое понравилось ей, хоть она и не видела себя со стороны, вытянулась на спине на двух ящиках, чтобы предоставить все в полное распоряжение господина Н. Он тут же проник в нее и сразу порвал что-то внутри, и, хотя ей было известно, что иначе никак, на секунду у нее перехватило дыхание. Но потом толчки и удары, которые устроил в ней Руди Н., показались ей совсем не лишенными приятности. Наконец, когда он успокоился и улегся на нее, громко отдуваясь, что мгновенно, но не слишком болезненно, напомнило ей о Гарри, она даже ласково потрепала его за волосы и поблагодарила. Вскоре они оторвались друг от друга и оделись, фройляйн Ю. поправила прическу, Руди Н. незаметно обтерся, но перед тем как вернуться наверх, они кивнули друг другу и почувствовали удовлетворение от своей маленькой тайны, которое оба не прочь были испытать снова.