Сергей Литовкин - Наблюдатель

Ознакомительный фрагмент

При этом милиционер троекратно потыкал себя пальцем в грудь, после чего тот же палец уперся в мой лоб.

– Сережа, – ответил я с легким испугом.

– Тьфу! – радостно откликнулся собеседник, Так ты русский. Что же ты мне голову морочишь?

При этом он по-свойски, как соотечественнику, подвесил мне легкий подзатыльник. Было совсем не обидно.

Не прошло и пяти минут, как мы, пользуясь родным языком, разобрались с главными приметами моего местожительства. Милиционер, взяв меня за руку, уверенно двинулся в путь. Добрались мы, как мне показалось, совсем быстро. Еще за квартал до дома навстречу попалась одна из соседок, которая, причитая по-литовски, сообщила, что весь двор и танковая дивизия поставлены на уши и объявлен розыск пропавшего ребенка, то есть – меня. Я начал возражать против термина «ребенок», но меня никто уже не слушал. Появился отец, которому меня сдали с рук на руки, как потерянную вещь. Милиционер, отдав честь, собрался удалиться, но его пригласили к нам в комнату и угостили наливкой. Они с отцом засиделись за разговорами до вечера. Воевали, как оказалось, по соседству где-то в Австрии или Венгрии. На радостях меня даже не наказали, а только легонько пожурили.

Через полгода отец получил назначение на новое место службы в Латвию и в первый класс школы я поступил уже в Риге. Там-то я и научился читать и писать по-русски.

Литовский язык я почти совсем не помню, но и сейчас, заслышав мелодию полузабытой речи, чувствую в душе что-то теплое и доброе из далекого детства….

Память

Накануне случилась беда – не беда,Так бывает со мной и с тобой иногда.Просто где-то свербит или что-то болит,Или некто совсем не о том говорит.

Натянулась в мозгах тетивою тоска,Навалился на душу сомнений каскад.А всего лишь – у памяти дикая блажьПоказать мне до боли знакомый мираж:

Как на детской площадке в зеленом двореЛет пяти, я от страшной обиды ревел.Что за горе?Тут в памяти темный провал.Может быть, кто-то замок песочный сломал…

Холод собачий

Старший лейтенант Саня Хорин служил в ближнем Подмосковье. Он это делал не один, а вместе с изрядным количеством офицеров, мичманов и матросов, объединенных зоной военного городка и территорией воинской части. Такое количество моряков в сухопутнейшем из приближенных к Москве районов выглядело странновато, но оправдывалось наличием каких-то громадных антенн на территории объекта, косвенно указывающих на принадлежность мореходов к системе связи и боевого управления. Маленький гарнизончик обладал всеми необходимыми атрибутами, включающими караул, КПП, комендатуру и даже патрульный автомобиль УАЗ-469. Последний, правда, передвигался с большим трудом по причине утраты компрессии во всех цилиндрах двигателя и трагического износа большинства трущихся поверхностей. Приблизительно в таком же состоянии находился и Сашкин мотоцикл «Урал» с коляской. Это очень Хорина волновало и обижало. В мечтах он представлял себя лихим байкером, стремительно рассекающим пространство и воспаряющим над шоссейной и бездорожной поверхностью на мощно поющем аппарате. Вместо этого приходилось подолгу реанимировать чихающего колесного друга даже для краткого путешествия в пределах внутренней ограды городка. Требовались, как выяснилось, большие финансовые вложения для восстановления его двигательной активности. Средств, однако, после перенесенных перестроек и инфляций не оставалось даже на скромное существование. Денежное довольствие выглядело все более и более формальным, теряя свой исходный терминологический смысл.

– Надо быть активным и изобретательным, – говорил себе Хорин и предпринимал новые меры для поиска денег, не приводившие, как правило, к обогащению, но отнимавшие немало времени, сил и средств. В результате его последних изысканий по сетевому маркетингу вся квартира оказалась завалена коробками с чудодейственным травяным сбором для продления жизни, а некоторые домашние вещи, включая телевизор, пришлось продать для частичного погашения долгов. Жена поехала смотреть телепередачу о том, чего не хватает женщинам, к своей матери и уже второй месяц не возвращалась назад. Никому и никак невозможно было впарить этот волшебный товар, а сослуживцы сразу заявили, что и задаром не станут продлевать себе такую-растакую-разэдакую жизнь.

– Есть идея, Шурик, – сообщил сосед по лестничной площадке во время совместного употребления спиртосодержащей жидкости, отвратительной по цвету, запаху, вкусу и вероятным отдаленным последствиям, – помнишь мичмана Пряхина? Он в гаражах наладил скорняжное производство. Шапки шьет из шкур бродячих собак. Так он, знаешь, сколько за пойманную собачку платит? Твой месячный оклад! Во!!

– Тьфу, какая гнусь, – отвечал Хорин, – Бедные песики. Сука – этот Пряхин. Падла бессовестная.

– Ты бы лучше не выпендривался. Забыл, сколько мне должен? Отдавать собираешься? Где твои заработки?

– Возьми «Долголайфом». Хочешь, аж десять коробок бери.

Товарищи, чуть было, не поссорились после встречных рекомендаций соседа о наилучших, по его мнению, способах применения и утилизации волшебного снадобья.

– Сам туда полезай! – обижено заявил Саня и недобро помянул родню соседа по женской линии.

В результате недолгих, но бурных препирательств, Хорин дал себя уговорить на пробный отлов бомжующего зверя. При этом были учтены уверения соседа о совершенно безболезненном предстоящем усыплении животного специалистом Пряхиным путем специальной инъекции. Серьезным аргументом послужили также сведения о планируемом отлове и отстреле собак в районе. Об этом, якобы, уже были оповещены некоторые служители местной администрации и их приближенные владельцы живых тварей.

– Им, бродягам, все равно конец, – уверенно сказал сосед, – а так, хоть деньжонок срубим зачуток. Мы только к Пряхину собаку притащим, а там уж, – его дело. Грех на нем будет.

Отлов зверя спланировали произвести в тот же пятничный вечер.

Когда на улице стало совсем темно, Саня с соседом вышли из подъезда, держа в руках мешок из-под картошки и пару мотков веревки. Стараясь быть незаметными и неузнанными, звероловы сразу свернули на безлюдную дорожку.

– Надо было бы потеплей одеться, – поежился сосед, – холод-то прям собачий.

Стоял ноябрь, и со дня на день ожидалось выпадение первого снега. Ледяной ветер бил в лицо и шуровал за пазухой. Напарники поежились, закурили и направились к дальнему мусоросборнику, куда частенько, на радость котам, крысам и собакам, сбрасывал невостребованные пищевые отходы местный пищеблок. На охотничьем участке, однако, собак не наблюдалось.

– Видать, не сезон, – запахнул поплотнее куртку Хорин, – пошли отсюда, а?

– Подождем. Давай-ка, за кустиками схоронимся. Вчера, говорят, здесь один сундук здорового барбоса отловил, – отвечал сосед, пристраиваясь на пеньке.

Прошел час. Холод добрался до костей. Саня несколько раз обошел площадку с контейнерами для мусора и стукнул себя по лбу,

– Болваны мы с тобой. Завтра какая-то комиссия ожидается по проверке порядка в городке. Вот и ПХЗ устроили. А мусор, вишь ты, вывезли и площадку вычистили. Тут и таракану не поужинать, не говоря уже о прочих. Пошли домой.

– Погоди. Я сбегаю за приманкой. Жене по дешевке колбаски подкинули. Есть ее никто не может. Вонючая. Даже кот лапой трясет и отворачивается, зараза. А собачки, не иначе, на запах прибегут, – сосед сорвался с места и исчез.

– Принеси чего-нибудь согреться, – крикнул Саня в холодную темноту, растирая онемевшие руки.

Кроме колбасы, в оперативную зону для согрева была доставлена четвертинка какой-то настойки медицинского назначения. Нашлась она в кладовке с вылинявшей напрочь наклейкой. Для растирания суставов – предположили охотники после употребления внутрь.

– Нельзя это пить, – поежился Хорин, закусывая выпивку ароматной колбасой.

– Ну, выпили же.

– И есть это нельзя.

– Капризен ты не по доходам, – ответил жестко сосед, отнимая изрядно уменьшившийся кусок колбасы, – прекрати жрать. Это не закуска, а для зверя званый ужин. Собачья радость. Последняя.

На газетке, разложенной на пеньке, партнеры аккуратно нарезали колбасу тонкими кусочками и разложили их по тропинке, идущей от мусоросборника к ближайшим кустам. Пристроившись здесь же, они закурили и, преодолевая холод, приготовились к длительному ожиданию. В окружающем морозном воздухе повис запах протухшего столярного клея, издаваемый приманкой. Через несколько минут в районе мусорных баков что-то зашевелилось и с хрюканьем и чавканьем понеслось по тропинке. В темноте местоположение объекта можно было определить только на слух. Пользуясь своей индивидуальной звуколокацией, Саня с упреждением прыгнул навстречу зверю, распахнув мешок. Однако в мешке тут же оказалась нога соседа. Собака, правда, тоже попала между тел, но быстро вывернулась и начала метаться вокруг мусорной площадки, оглашая лаем окрестности. Убегать подальше она не стала, опасаясь, как думается, что эти два эквилибриста могут съесть ее колбасу. Когда удалось выпутаться из мешков и веревок, партнеры разделились и начали преследовать зверя, загоняя его в тупик за домами.