Линор Горалик - Мартин не плачет

Поэтому когда Лу не удавалось как следует подразнить Алису, он совершал строго-настрого запрещенный, но зато очень соблазнительный поступок: он звонил Дине и кричал в трубку: «Кошка сдохла, хвост облез! Кошка сдохла, хвост облез. Кошка сдохла, хвост облез!» И тогда Дина выходила из себя и мчалась в соседнюю квартиру, чтобы сказать Лу пару ласковых слов. И в этот раз она тоже влетела в дверь и громко закричала:

— Лу — противная свинюка! Лу — противная свинюка! Лу — противная свинюка!

Обычно Дина придумывала какую-нибудь изобретательную, незаурядную и обидную кричалку, например, «Лушка-пушка-дуралей, сиди дома, не болей!» или «Глупый Лу стоит в углу, сунул голову в метлу!», но сегодня у нее ничего не вышло, и она просто закричала:

— Лу — противная свинюка! Лу — противная свинюка! Лу — противная свинюка!

Тогда Лу захихикал еще громче, и Дина понеслась вверх по лестнице, чтобы как следует расправиться с обидчиком.

Вообще-то Лу, Дина и Джереми были друзьями-не разлей вода, — и именно поэтому они иногда очень страшно ссорились. Аж перья летели и темнело в глазах, так они иногда ненавидели друг друга, и пару раз Марку и Иде доводилось даже разнимать драки, хотя в остальное время это были очень приличные дети, можно даже сказать, мягкохарактерные. А Джереми вообще считал себя пацифистом. Дина и ее родители переехали в Дом С Одной Колонной, где жили Ида, Джереми, Лу и Марк, а теперь и Мартин, больше года назад, и не было недели, чтобы братья не пришли домой к Дине или Дина не зашла в гости к ним.

У этой троицы была целая куча мелких секретов от всего остального мира и штук десять крупных секретов, и даже одна Очень Страшная Тайна, а сейчас Дина неслась по лестнице с твердым намерением как следует заехать Лу, и растрепанные рыжие волосы неслись за ней, как грива, а короткие штанишки шуршали, как будто шипела тысяча злобных кошек. Если честно, Лу всерьез перепугался и намерился дать драпака и запереться в спальне, — но вдруг со всего маху наткнулся на что-то серое и мягкое и больно грохнулся об пол, а налетевшая на него Дина почему-то стояла и не говорила ни слова, и, кажется, даже не шевелилась, а стоявший внизу Джереми, пораженный тем, что не слышит грохота сражения, посмотрел вверх — и обмер.

— Что это? — спросила Дина.

— Это слон, — сказал Лу севшим голосом.

— О господи, — сказала Дина.

— Ничего себе, — сказал Джереми.

— Добрый день, — сказал Мартин.

— О господи, — сказала Дина.

— Он говорящий, — сказал Лу.

— Его зовут Мартин, — сказал Джереми.

— С ума сойти, — сказала Дина.

— Кажется, я влюблен, — сказал Мартин.

Глава 4

Слоны умеют влюбляться. Мартин, которого раньше звали Пробирка Семь, был не очень обыкновенный слон — его сделали мама и папа Марка, Иды, Лу и Джереми в далекой-далекой индийской лаборатории клонирования. Поэтому никто толком не знал, что Мартин умеет из того, что умеют обычные слоны, а что — нет. Например, Мартин был говорящий и даже читающий слон; он умел пользоваться ножом и вилкой, а также был вежлив, внимателен к собеседнику и никогда не сморкался в ковер, хотя соблазн бывал страшный. Обычно слоны ничего подобного не умеют. Но зато Мартин не умел, например, есть тростник или обливаться водой в качестве купания, как с самого раннего детства умеют делать обыкновенные слоны. Мартина надо было купать в горячей ванне, и непременно с кокосовой пеной. Джереми искренне подозревал, что с купанием дело обстоит нечисто, но купать Мартина было приятно, он парился хоботом, как люди в банях парятся веником, и еще пускал для них с Лу большие мыльные пузыри, которые разлетались под потолком кокосовыми брызгами. Для купания Джереми и Лу использовали детскую ванночку, в которой когда-то мыли братьев, пока они были совсем маленькие, потому что Мартин, хоть и был взрослым слоном, тоже был, в общем-то, совсем маленьким. Но сейчас Джереми и Лу с ужасом наблюдали слона, размерами сильно превышавшего среднюю собаку — например, спаниеля. Когда Мартин прибежал посмотреть на неожиданного гостя, он встал между палочками перил и смотрел вниз, а теперь перила плотно зажали его, и когда две палочки у слоновьих боков громко хрустнули и сломались, все сказали:

— Ой.

— Мартин, — сказал Джереми, — что за черт.

— Это не черт, — сказал Мартин, — это я. Я влюблен.

— Оставь это в покое, — сказал Джереми, — почему ты такой огромный?

— Ты с ума сошел, он очень маленький для слона! — сказала Дина.

— Да погоди ты, — сказал Джереми. — Мартин, ну?

— Я волнуюсь, — сказал Мартин.

— А уж я как волнуюсь! — сказал Джереми. — Ты что, растешь?

— Не знаю, — сказал Мартин, — сложный вопрос.

Он посмотрел на Дину, взгляд его затуманился — и вдруг Мартин стал выше на целых десять сантиметров, а еще две палочки хрустнули вместе с перекладиной перил.

— Я, пожалуй, отойду назад, — сказал Мартин, медленно выбираясь из перил и не отрывая глаз от Дины. Теперь он занимал собой почти всю лестничную площадку, а сидящему на полу Лу пришлось подвинуться к самому краю ступеньки.

— О господи, — сказала Дина.

— Я волнуюсь, — сказал Мартин. — Мне нельзя волноваться. Меня предупреждали. Но я очень волнуюсь, очень-очень. — И тут он вдруг еще как следует прибавил в размерах, так, что Лу пришлось вскочить и спуститься на пару ступенек, а Дине — попятиться и прижаться к стене.

— Что значит — нельзя? — закричал Джереми. — Тебе нельзя?! А мне можно?! Ты меня, меня до инфаркта доведешь!

— Простите, Джереми, — сказал Мартин, — не кричите на меня, потому что я и так волнуюсь, а когда я волнуюсь, я расту. Меня предупреждали.

— И до каких размеров? — спросил Лу.

— Неведомо, — сказал Мартин.

— И с чего ты начал волноваться? — спросил Лу.

— Я влюблен, — сказал Мартин, и взгляд его снова затуманился, но тут дети в один голос закричали:

— Эй! Эй! Эй! — а Джереми сказал:

— У нас потолки два двести. Срочно выводим его во двор. Там разберемся.

Глава 5

Когда совместными усилиями Дине, Джереми и Лу удалось пропихнуть Мартина, ставшего размерами напоминать большое-большое кресло, в дверной проем, оказалось, что на улице совершенно прекрасная погода — и поэтому во двор в любой момент мог вылезти кто-нибудь из соседей.

— Что делать? — спросил Джереми. — Быстро говори, пока нет никого.

— Не знаю, — сказал Мартин. — Возможно, необратимый процесс. Любовь. Страшное дело. Сердце пашет, как насос. Дина, я Вас люблю.

— О господи, — сказала Дина.

— Скажите мне, что это означает «Какая приятная неожиданность!» — сказал Мартин, и тут Лу заверещал, потому что Мартин стал еще больше и отдавил ему ногу.

— Немедленно скажи ему, Дина, — сказал Джереми. — А то мы тут с ума сойдем.

— Какая приятная неожиданность, — сказала Дина.

— Звучит неискренне. Стыдно, девушка, — сказал Мартин. — Я же серьезно.

— Немедленно уменьшись, — сказал Джереми.

— Не могу, — сказал Мартин. — Не могу, не знаю способов. Эта проблема никого не интересовала. С исследовательской точки зрения. Побочный эффект.

— О господи, — сказал Джереми.

— Простите, — сказал Мартин.

— Я сейчас убегу, — сказала Дина.

— Ну вот, пожалуйста, — сказал Мартин, — ну что за ужас, — и стал размером со шкаф.

Слоны, как уже было сказано раньше, умеют влюбляться. У них это видовое, генетическое. Они влюбляются раз и навсегда. А «всегда» у слонов длится лет триста. И лет триста слон, полюбивший кого-нибудь, никого другого в целом мире не замечает. Так что Мартин хорошо представил себе триста лет одиноких мыканий после того, как Дина убежит, и немедленно разволновался, и сильно прибавил в размерах. И тогда Джереми понял, что дальше тянуть нельзя.

— Значит, так, — сказал Джереми. — Дина, немедленно домой. Мартин, не закатывай глаз, она вернется. Но не сейчас. Сейчас у нас проблемы.

— Вы вернетесь? — спросил Мартин.

— Вернусь, — сказала Дина, — если не проснусь от этого страшного сна. С ума сойти. В меня влюблен слон.

— Возвращайтесь, — сказал Мартин. — У меня к Вам любовь навеки. У слонов очень длинные «навеки». Так что можете на меня рассчитывать.

— Непременно, — сказала Дина и испарилась.

Мартин вздохнул.

— Лу, — сказал Джереми, — принеси ключи от гаража. Они у двери висят.

— Он не поместится, — сказал Лу.

— Поместится, если не будет волноваться, — сказал Джереми.

— Я не могу не волноваться, — сказал Мартин. — Предмет моей любви ускакал во мраке ночи, и я терзаем недобрыми предчувствиями.

— Сейчас четыре часа дня, — сказал Джереми, — прекрати немедленно.

— Я буду холотропно дышать, чтобы успокоиться, — сказал Мартин.