Игорь Данилевский - Сессия: Дневник преподавателя-взяточника

Ознакомительный фрагмент

– Да?

– Игорь Владиславович, здравствуйте, это Азат Салахов из ЭПЛ-1-04. Помните такого?

Такого я действительно помню. Очень хороший, я бы даже сказал – несовременный парень. Только вот беда – голубой… Во всяком случае, если судить по выражению его глаз, с которым он смотрел на меня два года назад во время лекций, и тону его голоса, когда он обращался ко мне с какими-нибудь вопросами после занятий.

– Конечно, Азат. Вы хотели по поводу какого-то предмета поговорить?

– Да.

– Ну, ладно, подходите в Д-406.

Через несколько минут в комнату заскакивает рослый, крупного телосложения «студень» с рыжими, как у героя известного мультфильма, волосами, держа под мышкой кожаную папку светло-коричневого цвета.

– Здравствуйте, Игорь Владиславович!

– Здравствуйте, Азат. Вы какой предмет имели в виду?

– Я посчёт математики. Не за себя, а за своего друга. Ему даже допуск не ставят.

«Так!… Гипотеза вновь косвенно подтверждается. Остались ли еще в наше время “быдловизации всей страны” достаточно интеллигентные парнишки, не имеющие как минимум латентной гомосексуальности? И ещё почему, интересно, сейчас все те, кто намного моложе меня (а мне тридцать четыре), – вместо “насчёт” говорят “посчёт”?»

– Математика? А кто именно ее ведет?

– Азбаров.

– Гм-м… Впервые о нем слышу.

– Такой лет пятидесяти, с темными волосами, серьезный все время ходит, – дает мало о чём говорящую характеристику загадочному Азбарову мой бывший студент.

– Понятно, – улыбаюсь я, – но мне все равно как-то проблематично браться за ваш заказ, Азат. – Я ведь его совсем не знаю.

– Но вы же и тогда, когда вели у нас, брались за заказы посчёт тех, кого не знали, – резонно возражает мне Салахов.

– Да, но тогда были наши, факультетские кафедры. А тут математика: это сложно. Ну, ладно – давайте посмотрим. Получится – получится, не получится – значит, нет.

– Конечно! – вспыхивает багрянцем юный «голубь» – то ли исключительно от радости, что сможет помочь своему другу, то ли, плюс к этому, от неостывших чувств ко мне.

– Сколько у него? – спрашиваю я.

– Нисколько! – выпаливает рыжий-честный-влюбленный.

– Как это? Чтобы на «вышке» – и нисколько? А откуда же у некоторых доцентш там «БМВ» нестарой модели?

– У их потока он ни от кого не взял. И вообще о нем ничего такого не слышно.

– М-да… – (Чувствуется, что дело будет трудным.) – От вас тогда, дорогой вы мой, требуется вот что… – я чуть сдвигаю на столе, чтобы удобнее было писать, неубранный после Синельниковой лист бумаги, и вывожу «3000».

– Хорошо! У меня все с собой, Игорь Владиславович. Минуту!…

…Пока он копошится в своей кожаной папке, моя рука автоматически добавляет порцию «клубов дыма» на поверхности бумаги.

– Вот, возьмите, пожалуйста! – Салахов протягивает мне три свежие, как только что из Центробанка, зеленые купюры.

– Да, порядок, – так же быстро, но не без изящества, как и в случае с Синельниковой, прячу я деньги в глубине внутреннего кармана. – Как у него фамилия, у вашего друга?

– Авхадеев. Арслан.

– А группа?

– ДПМ-3-04.

– У вас теперь билайновский номер, Азат? Раньше вроде «Волинком» был, как и у меня.

– Да! С друзьями по нему удобнее общаться, – поясняет он, и на его лице снова появляется румянец.

– Ну, ладно, хорошо. Когда он бывает в университете, этот Азбаров?

– По вторникам всегда бывает с десяти до часа. Вроде и сегодня у него что-то есть, но я точно не в курсе.

– Отлично. Я тогда схожу сегодня. Если что-то будет – перезвоню или пошлю эсэмэс.

– Ага! Буду на связи. И еще, Игорь Владиславович… – Салахов мнется с ноги на ногу. Стесняется, однако!…

– Что, Азат? – почти ласково осведомляюсь я.

«Что же ты еще хочешь спросить, милый? Уж не пригласить ли меня куда-нибудь?»

– Есть еще один мой друг. Ему тоже нужен зачет по математике. У Калимуллина.

«Бог ты мой! Ну, прямо служили три товарища! Точнее, учились».

– Калимуллина я тоже не знаю, Азат, – говорю, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. – Какой он из себя?

– Старик уже совсем, лет семьдесят точно есть, маленького роста, ходит еле-еле – семенит, можно сказать.

«Ух, какое слово-то ты ввернул, приятель! Сразу видно, начитанный. Ты его, это слово, вставил потому, что вообще литературную лексику хорошо знаешь, или потому, что оно у тебя с понятием «мужское семя» ассоциируется?»

– Ну, теперь придется записать. Двоих могу и забыть… – Я достаю из сумки блокнот с видом Парижа и прикрепленной к нему ручкой «Chateau de Puilaurens». Ручка – трофей индивидуального тура в район Южной Франции, где, как орлиные гнезда, разбросаны по Пиренеям катарские замки (почти все, кому говоришь о них, считают своим долгом схохмить – «Татарские?»). – Фамилию и номер группы его скажите, Азат.

– Таганов Антон, ТСП-2-05.

Довольно небрежно – не потому, что понтуюсь, а потому, что всегда пишу, как зверь лапой – чиркаю фамилии и группы двух друзей-партнеров моего бывшего студента вместе с фамилиями их преподавателей. В принципе я все подобные вещи запоминаю, но мало ли что? Случись, не дай Бог, какая-нибудь стрессовая ситуация, и тогда любая не самая важная информация вполне может вылететь из головы, а похожих названий групп и фамилий у нас (и не только у нас) в универе выше крыши.

– Ладно, Азат! – я с шумом захлопываю блокнот и убираю его обратно в сумку. – Попробуем. Ничего не обещаю, но попытка – не пытка. Да, и еще… – я делаю красноречивый жест пальцами.

– Да-да, конечно, вот – возьмите, Игорь Владиславович! – Салахов достает из кармана рубашки и протягивает мне еще три зарисовки памятников Ярославу Мудрому.

– Ага! – довольно киваю я, убирая «Мудрых» в положенное им пристанище для мелких доходов. – В общем, созвонимся или спишемся, Азат. Начну сегодня.

– Хорошо, Игорь Владиславович, спасибо большое. – Салахов улыбается так, словно услышал что-то особенно приятное. С чего бы? Может быть, слово «спишемся», то есть «напишем друг другу эсэмэски в случае необходимости», у него ассоциировалось с выражением «будем спать вместе»? Нет, это я что-то уже сам накручиваю лишнего. Просто парень воодушевлен тем, что сможет выглядеть молодцом перед своими бой-френдами. И плюс к этому просто рад меня видеть…

…Я уже собираюсь уходить, но раздается новый звонок:

– Игорь Владиславович, здравствуйте! Это Лейсан Валиуллина из ВПП-1-04, вечерница. Помните меня?

«Да как же тебя не помнить? Будучи далеко не отличницей, сидела вечно на первой парте в мини-юбке или укороченном платье с совсем даже неукороченным вырезом на груди, и в рот мне смотрела. Но я твои достоинства, цыпочка, так и не скрестил со своими, потому что ты, хоть и не страшная, до уровня моих эстетических запросов все-таки не дотягиваешь».

– Конечно, помню, Лейсан! – бодро отвечаю я. – У вас какие-то проблемы с зачетами или экзаменами?

– Ой, и не какие-то, а большие проблемы, Игорь Владиславович! И только вы можете мне помочь!

«Конечно; исключительно я! Ты, наверное, еще десятерым молодым “преподам” то же самое говоришь!»

– Ладно, тогда подходите сейчас в Д-406. Только быстро!

– Лечу, лечу, Игорь Владиславович!

Через минуту она действительно «влетает» в мою любимую комнатку – эту тихую гавань, предназначенную самой планировкой здания для «отстаивания» бурного студенческого потока. При взгляде на нее я второй раз за последние полчаса жалею себя из-за того, что мне так катастрофически не везет. В каждой из групп, где я веду, есть какая-нибудь Резеда, или Гузель, или Алсу, которая мне офигенно нравится. Наш город, этот поволжский Вавилон, просто напичкан совершенно сногшибательными особами. Не зря к нам, как писали в газетах, несколько раз приезжал инкогнито Александр Серов. Как и в древнем мегаполисе, здесь происходит постоянное смешение рас и народов, и не приходится удивляться, что в итоге на постоянной основе рождаются такие экземпляры женского пола, по которым просто плачут Голливуд и все подиумы мира, вместе взятые. Хотя очень часто экстрасимпатичными бывают и чистые татарки. Только в нашем универе полным-полно девиц, которых за их мордашки было бы не зазорно снимать в любом, даже самом крутом сериале. Но, как назло, или им от меня ничего не нужно, потому что при таких внешних данных на свои зачетки они плевать хотели, или у меня в силу гуманитарной специфики моих предметов просто недостаточно ресурсов, чтобы склонить их к тому, для чего над ними так старалась природа. Вместо этого приходится иметь дело вот с такими – ни то, ни сё, – мадемуазелями, часть из которых, наверное, были бы не прочь расплатиться со мной за услуги в соответствии со своими биологическими возможностями, но вот незадача – они мне и сами на хрен ни нужны. Принцип «Если иметь, то королев» или хотя бы принцесс, мне кажется, придумали знающие толк в жизни люди.