Том Вулф - Я – Шарлотта Симмонс

Стоило мужской части общества рассесться по своим местам и приняться за лобстеров и другие закуски, как уровень шума в зале заметно стих. По крайней мере, Хойт, сидевший рядом с Шарлоттой, сумел докричаться до всех соседей по столу и представить им свою спутницу. Соответственно, и ей были представлены новые знакомые. Краем глаза она заметила Ай-Пи, севшего через один стул от Хойта. Она была разочарована, не обнаружив за столом больше ни единой знакомой души, – жаль, очень жаль, ведь сегодня Шарлотта чувствовала себя частью общества, как еще никогда в жизни. Впрочем, присмотревшись, она узнала еще пару парней: иногда она встречалась с ними на входе в Сент-Рей, но в библиотеке они обычно не бывали, предпочитая проводить время в одном из холлов за какими-нибудь дурацкими играми с военными названиями, вроде «Казарма» или «Операция «Бейрут», главной целью которых, по-видимому, было разнообразить неимоверное количество потребляемого игроками пива. Один из этих «малознакомых» сидел прямо справа от нее: это был долговязый парень со светлыми волосами, похожими на соломенную крышу; ничего, вполне симпатичный, только очень уж своеобразный, этакий рубаха-парень, любитель выпить и поорать на пьяную голову дурацкие песни. Шарлотта даже вспомнила его голос – он едва ли не громче всех завывал и матерился, когда кто-нибудь из соперников обходил его в очередной «интеллектуальной» пивной игре, например, в забрасывании шарика от пинг-понга в кружку с пивом. Как его зовут, Шарлотта не то не расслышала, не то не запомнила.

Последними Хойт представил друг другу Шарлотту и девушку Ай-Пи, севшую рядом с ним по другую сторону:

– Шарлотта – это Глория.

Эта самая Глория повернула голову к Шарлотте и… Бог ты мой! Да это же она, та самая девушка, которую с такой трогательной страстью держал за руку Джулиан. Глория как будто бы не узнала Шарлотту, зато у Шарлотты всегда была прекрасная память на лица. Она приветливо посмотрела на нее, втайне пытаясь найти в ее внешности хоть какой-нибудь изъян, какое-нибудь указание на скрытую порочность. Шарлотта старалась – но, увы, оставалось смириться с фактами: никаких изъянов в девушке не было. Да, рот, может быть, немного широковат – но зато как изящно изогнута верхняя губа, ни дать ни взять натянутый лук, только стрел не хватает, а нижняя губа полная. У Глории было лицо того типа «темной леди», женщины-вамп, которое словно нашептывало окружающим мужчинам обещание какой-то особой, запретной любви. Глаза ее были чересчур густо накрашены, так что казались двумя черными кратерами со сверкающими белками на дне. С точки зрения Шарлотты, такое количество косметики было явно чрезмерным и свидетельствовало об отсутствии вкуса, но факт оставался фактом: мужчин такие загадочные, порочные глаза и многообещающие взгляды просто сводят с ума, и отрицать этого нельзя. Картину дополняли пышные, шелковистые, блестящие черные волосы и маленькое черное платье – впрочем, сказать о нем «маленькое» значило не сказать ничего. По верхнему краю оно явно не дотягивало пару дюймов до минимально приличного уровня, и когда девушка наклонялась, то, что выглядывало из-под клочка черной ткани, заметно превышало по площади и объему то, что оставалось скрытым.

У двух сидевших за столом игроков в «Бейрут» и прочие пивные игры в такие моменты просто слюнки текли, а глаза буквально вылезали из орбит, как у персонажей из мультфильмов.

Со стороны центрального столика, перекрывая шум голосов, вдруг раздался негромкий, но безошибочно узнаваемый звон. Двое парней и их девушки, рискуя разбить дорогую посуду, лупили серебряными ножами по круглым пузатым винным бокалам. Бокалы были пока что пусты, и звук действительно получился звонкий. Не желая отставать от зачинщиков, эту свежую инициативу подхватили и остальные гости мужского пола, даже Хойт и, уж конечно, Ай-Пи.

Грохот поднялся такой, что у Шарлотты чуть не лопнули барабанные перепонки. Естественно, этот хрустально-серебряный звон сопровождался бурей свиста, смеха и аплодисментов. Чем-то все это напоминало массовую истерику на площадке молодняка какого-нибудь огромного обезьянника. Юные приматы явно хотели заявить о себе как о вышедших из детского возраста самцах, готовых бросить вызов не только старым вожакам, но и кому угодно – хоть всему миру. У Шарлотты возникло ощущение, что на нее обрушивается звон не пары десятков винных бокалов, а целой батареи ксилофонов, на которых играли обитатели сумасшедшего дома.

Несколько десятков луженых глоток сначала вразнобой, а затем, по мере настройки, и в унисон стали выкрикивать какую-то короткую речевку. В общем гвалте Шарлотта даже не сразу разобрала, что именно они орут:

– Секси-прекси!

– Секси-прекси!

– Секси-прекси!

– Секси-прекси!

И вот, когда беспорядочный гвалт перешел наконец в ритмичное скандирование, из-за центрального столика, отодвинув стул, встал элегантный – на самом деле безупречно элегантный – молодой человек. Даже со стороны было видно, что идеально сидящий смокинг, хрустящая белая рубашка с манишкой и воротничком с высокими острыми уголками и «бабочка» не взяты напрокат и даже не куплены, а сшиты на заказ. Зал встретил его громом аплодисментов – такой овации Шарлотта еще никогда не слышала… хотя нет, пожалуй, один раз было – тогда, в прошлой жизни, весной, когда на выпускной церемонии в школе торжественную речь произносила Шарлотта Симмонс… Вот только там, в Спарте, аплодисменты не сопровождались смехом, визгом и свистом в два пальца Этот пронзительный свист, донесшийся одновременно с нескольких сторон, напомнил Шарлотте тот звук, с каким новогодние петарды уносятся в уже уставшее от бесконечных хлопков и взрывов небо.

Разумеется, это был Вэнс. Выглядел он как настоящий аристократ, патриций, собравший в своем доме лучших друзей. Высокий, стройный, как античная колонна с прямой спиной и гордо поднятой головой. Его светлые волосы не торчали во все стороны, как обычно, а были зачесаны назад и уложены. В них даже был сделан пробор; впрочем, волосы его были до того густые, что пробор выглядел узкой тропинкой, бегущей по дну глубокого каньона. Чем-то Вэнс напомнил Шарлотте Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, портрет которого был помещен на обороте изданного в мягкой обложке романа «По эту сторону рая».

Она до сих пор даже не представляла что он может выглядеть таким красавцем, живым воплощением аристократизма и достоинства и в то же время гламура. Ах… да это ведь он и есть «секси-прекси» – сексапильный президент студенческого братства Сент-Рей.

С легкой, едва заметной, спокойной и безмятежной улыбкой уверенного в себе человека Вэнс поднял наполненный шампанским бокал на уровень груди и громко – громче, чем он когда-либо до сих пор говорил в присутствии Шарлотты, – сказал:

– Джентльмены!

Пауза. Он чуть наклонил голову, словно прислушиваясь. В зале стояла полная тишина, нарушаемая лишь легким шипением пара, вырывавшимся из-под крышки где-то там, на кухне. Гордо вскинув голову, Вэнс обвел взглядом все столики с гостями, для чего ему пришлось даже чуть скосить глаза к переносице. Один вид Вэнса, один его горделивый силуэт настроил присутствующих на возвышенный лад: они действительно почувствовали себя «золотой молодежью». Это была не просто компания молодых разгильдяев, нарядившихся в официальные смокинги, белые сорочки и «бабочки», приколовших к нагрудным карманам сверкающие золотом именные медали членов студенческого братства Святого Раймонда и украсивших лацканы ленточками в цвет сент-реевского стяга, но всего несколько минут назад резвившихся в вакханалии безудержного веселья. В этот миг каждый из них осознал свою принадлежность к элите, к той лучшей части их поколения, которой самой судьбой суждено сыграть особую, значительную роль в жизни страны и, быть может, всего мира.

Наконец Вэнс, вздернув подбородок еще чуть выше, поднес бокал к губам и произнес:

– За наших дам!

Хойт, Ай-Пи, оба любителя игры в «Бейрут», Оливер по кличке «гобоист» – все члены братства Сент-Рей встали из-за столов, подняли бокалы и в едином порыве прокричали в ответ: «ДАМЫ!», а вслед за тем таким же единым, словно поставленным хореографом движением запрокинули головы и влили себе в глотки по бокалу шампанского.

Затем все шумно расселись по местам, смеясь и аплодируя, и каждый второй поспешил засвидетельствовать свое внимание «даме». Шарлотта заметила, как рука Джулиана скользнула на затылок Николь, как он приподнял и повернул ее голову к себе и наклонился над подругой с таким видом, словно собирался облизать ее лицо. Впрочем, ограничиться ему пришлось кратким, но эффектно выглядевшим со стороны поцелуем в губы. Хеди, успевший дойти до гораздо более серьезной «кондиции», расплылся в дурацкой улыбке, а затем с размаху ткнулся в колени своей спутницы. Девушка явно не знала, как поступить: восторженно захихикать или все же рассердиться и одернуть парня? В итоге она пошла на компромисс: оглядев сидевших с нею за одним столом, вскинула брови и пожала плечами, будто говоря: «Ну что поделаешь с этим придурком?»