Грэм Джойс - Как подружиться с демонами

Но остальные страницы были густо исписаны неразборчивым бисерным почерком. Заполнена каждая строчка, а кое-где даже промежутки между ними. Так мелко, что и не понять ничего.

Я напряг глаза и попытался прочесть несколько слов. Не то чтобы из этого совсем ничего не вышло, но если я хотел расшифровать тетрадь целиком, то впереди была большая работа, в которой весьма пригодилась бы мощная лупа.

Ясно было, что рано или поздно со мной свяжется полиция. Я не знал, видели они или нет, как Шеймас передавал мне тетрадь, но ведь камеры были повсюду, так что, просматривая записи, они наверняка это обнаружат. Если, конечно, я не загородил руку Шеймаса и от полицейских камер тоже.

Я прервал этот поток мыслей и спросил себя: а в чем, собственно, дело? Почему бы не снять трубку и не позвонить в полицию? И сказать им: так, мол, и так, Шеймас передал мне тетрадку с каракулями, не желаете ли взглянуть? Но нет, это в мои планы не входило. Сам не знаю почему, но я определенно не хотел отдавать им эту штуку.

Шеймас отправил меня за чаем лишь для того, чтобы уберечь эти записи. Чаевничать он и не собирался. Он все рассчитал и прекрасно знал, кто я такой: тот самый деловой хмырь, который направил его в «Гоупойнт». Шеймас твердо решил прихватить с собой Отто, но документ должен был уцелеть. Поэтому в последние минуты перед смертью он сделал выбор, доверив тетрадь мне.

И прежде чем отдать ее в чужие руки, я выясню, что он там написал.

Я уже давно переоборудовал свободную комнату в мини-офис, чтобы спокойно работать дома. Там-то я и провел почти два часа, переснимая дневник Шеймаса. Задачка оказалась непростой. Чем мельче текст, тем более четкими должны быть снимки, а моей технике временами не хватало разрешения. Но наконец все было готово. Я сунул фотокопии в стол, набитый банковскими отчетами, и приготовился засесть за расшифровку оригинала.

Перед тем как вернуться в гостиную, я прихватил лупу с хорошим увеличением, которую всегда держал под рукой для наших книжных дел. Открыл новую бутылку «пино нуар», вставил в плеер компакт-диск «Крафтверк», включил лампу, удобно устроился в кресле.

И тут зазвонил телефон.

Полиция. Женщина из СО-13 — антитеррористического отдела столичной полиции. Это, разумеется, означало, что они считают Шеймаса террористом, а не психически больным отставным военным, каковым он и был на самом деле. Женщина на проводе заявила, что они пытались разыскать меня с той самой минуты, как прогремел взрыв. На что я ответил: видать, плохо пытались — я уже несколько часов сижу дома. Она пропустила это замечание мимо ушей и сказала, что ко мне сейчас же кого-то направят.

— А не может это подождать до утра?

— Боюсь, что нет, — ответила она. — Пожалуйста, оставайтесь там, где находитесь, пока мы вас не опросим.

Опросим. Так и сказала. Из этого как будто следовало, что они не считают меня сообщником Шеймаса.

Я подошел к стеллажу и спрятал тетрадь за рядом книг в мягких обложках. Снова включил телевизор — убить время, пока ко мне не придут, а заодно узнать что и как. Взрыв у дворца по-прежнему был гвоздем программы. Но я знал, что уже через пару часов старый служака потерпит еще одно поражение — в битве с безразличием.

Меж тем, пока я ждал, мне в голову закралась постыдная мыслишка: один из двух наших клиентов мертв. Иначе говоря, торг нужно срочно закрывать в пользу Эллиса. Ведь если сорвется и с ним, охоту на покупателя придется начинать заново — а это, возможно, история не на один месяц.

Я прождал до часу ночи и лег спать. В дверь так никто и не постучал.

ГЛАВА 13

На следующее утро я не осмелился выйти из дому. По распоряжению Особого террористического отдела полиции (или как там он называется) мне следовало дожидаться, пока кто-то не явится ко мне с вопросами. Очень похоже на домашний арест. Мое терпение кончилось на середине завтрака, который состоял из миски хлопьев «Спешл кранч» (средний возраст наградил меня хроническими запорами, так что хлопья «Спешл кранч» нашли в моем лице преданного и восхищенного поклонника). Отставив миску, я набрал вчерашний номер — 1471. Но, как я и думал, полусекретные агентства не так просты, чтобы оставлять свой телефон на определителе.

Мне не терпелось узнать, когда же они наконец придут. Конечно, я мог плюнуть на все это и заняться своими обычными делами, но, как бы абсурдно это ни было, такое поведение казалось мне крайне подозрительным. Я схватил телефонный справочник и нашел в нем номер столичной полиции.

— Здравствуйте, — сказал я сотруднику, который принял звонок. — Могу я поговорить с кем-то из антитеррористического отдела «СО-тринадцать», или как там он называется? Будьте добры.

— А кто спрашивает?

Мне пришлось назваться, дать свой адрес и телефонный номер, и лишь тогда было позволено объяснить, чего я хочу. После чего меня уведомили, что мое сообщение передано куда следует и вскоре мне перезвонят. Не успел я покончить со «Спешл кранч», как ожил телефон. Женщина из СО-13 сказала, что ко мне зайдут до полудня.

— Полудня? — переспросил я. — Давненько я не слыхал этого слова. Обычно говорят «до обеда».

— До свидания, — сказала она.

В тот же миг, когда я повесил трубку, позвонили в дверь. И действительно, то был джентльмен, который показал мне удостоверение и заявил, что он из СО-13.

— Черт, вот это скорость!

— Не понял?

— Шучу.

Наверное, это хрустящие хлопья привели меня в легкомысленное расположение духа при таких, мягко говоря, гнетущих обстоятельствах. Как бы там ни было, джентльмен наградил меня взглядом, в котором читалось: «Нам в Особом отделе террора не до шуток».

— Не изволите зайти?

Полицейский оказался рыжим (точнее, медновласым) типом с аккуратно подстриженной бородкой и невозмутимым взглядом ясных голубых глаз. Очень малого роста, в длиннющем пальто, которое он наотрез отказался снимать, хоть я и предупредил его, что батареи в квартире работают на полную катушку. Он достал из кармана старомодный блокнот на пружинке и шариковую ручку. И началось: откуда я знаю Шеймаса? Как мы с Антонией оказались на месте происшествия? Откуда я знаю Отто? Особенно его интересовало каждое слово, сказанное Шеймасом, когда мы с ним и Отто втроем стояли у ограды. И я выложил все, вплоть до королевы, лопающей пирог.

— Шеймас сказал, что он намерен открыть королеве какую-то тайну.

— Что за тайна? В чем она заключалась?

Я кашлянул:

— Понятия не имею. Наверное, никакой тайны и не было — если, конечно, он не имел в виду, что вы, ребята, грохнули принцессу Ди. Но вы же ее не убивали, правда? Вы уверены, что не хотите снять пальто? Вам должно быть чертовски жарко.

— Почему вы решили, что не было никакой тайны?

— Послушайте, этот Шеймас — бездомный бродяга. Нездоровый психически.

— Он вам что-нибудь дал?

— Нет. С чего бы вдруг?

— Вы совершенно уверены, что он ничего вам не давал перед самым вашим уходом?

— Вполне уверен, а что?

— У нас есть свидетель, который видел, как некий предмет перешел из рук Шеймаса в ваши.

— Свидетель? Какой еще свидетель?

— Гвардеец, стоявший на посту у дворца. Он находился примерно в ста пятидесяти ярдах от вас, но утверждает, что ясно видел, как Шеймас вам что-то передал.

Понятно. Значит, тот самый гвардеец. Я хлопнул себя по лбу, будто только что вспомнил:

— Точно! — Я вскочил с кресла, и полицейский тоже. — Из-за этого взрыва совсем из головы вылетело. Он дал мне какой-то сверток. Наверняка так и лежит в кармане пальто.

Я вышел в прихожую, хваля себя за то, что предусмотрительно сунул свернутый шемаг обратно в карман, причем без тетради. Детектив шел за мной по пятам. Сначала я обшарил левый карман, затем «нашел» платок в правом.

— Вот он. — Я сделал вид, будто хочу развернуть платок. — Интересно, что же там такое?

Детектив потянулся за свертком, но я проворно отскочил в сторону.

— Вы должны отдать его мне, мистер Хини.

— Что, и посмотреть нельзя? Все-таки он мне его дал.

— Сожалею, но это улика. Возможно, позднее мы его вам вернем.

На мгновение у меня мелькнула дурацкая мысль поднять сверток повыше и подразнить его, как хулиганы в школе изводят малышей, заставляя их прыгать за ранцем. Потом я уступил.

— Благодарю, — сказал джентльмен.

С этими словами он вернулся в гостиную, чтобы забрать блокнот и ручку. Похоже, больше от меня ничего не требовалось.

— Теперь мне можно выходить из дому? — спросил я.

Мне и впрямь не терпелось обрести свободу передвижения, потому что на обеденный перерыв у меня была назначена встреча. Я все же согласился пообедать вместе с Ясмин, той загадочной красавицей из «Музейной таверны», — хотя сам до сих пор не понимал, как и почему это получилось. И зачем нам с ней, собственно, встречаться. Меня неотступно терзала мысль, что именно это люди и называют свиданиями.