Гурам Дочанашвили - Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)

— В какую сторону пошел, говорю!

— Прямо пошел.

Преследователь тут же спрятал свой нож и, до­вольный, сказал, потирая руки:

— Будь здоров!

Кого-то напомнил он Доменико, где-то видел его. Медленно, нерешительно поехал дальше. Хотелось по­гнать коня, ускакать, но не хватало духу, и только по­том, когда миновал рощу, обернулся — сзади никого не было. Глянул на мешочек — он оказался на месте.

Кого-то напоминал ему, видел его раньше...

Задумавшись, чуть не зацепился за сук и, когда при­гнул голову, прижался щекой к загривку коня, невольно вздрогнул, вспомнив: «Зузухбайа!»

Да, да, это был комедиант с размалеванным лицом.

— Скоро будет дилижанс, тетя Ариадна?

— Кончетина, сколько можно спрашивать! И вообще... придет, когда надо, а не когда тебе угодно, – строго ответила женщина.

— Я же просто так спросила, тетя Ариадна.

— И вообще незачем то и дело упоминать мое имя. Может, я не желаю, чтоб эти посторонние люди зна­ли, как меня зовут, — и тетушка любезно улыбнулась всем.

— Хорошо, тетя, не буду.

— Вот и прекрасно, детка, ты умеешь вести себя бла­городно, потому что в твоих жилах течет голубая кровь Карраско.

Доменико посмотрел на девушку в розовом платье: красивая была, но непонятно удивленная. Ее тетя держа­ла в руках белый зонтик с бахромой.

Все глаза устремлены были к повороту, а шум подхо­дившего дилижанса заставил людей повернуть головы в другую сторону.

— И всегда так! Ждешь с одной стороны, а появляет­ся с другой, — проворчала тетушка Ариадна.

«Вот он какой — комната на колесах», — отметил До­менико.

Дилижанс, подскакивая, пронесся мимо; возница с длинным кнутом пренебрежительно взглянул на ожи­давших людей.

— Невежа! — воскликнула тетушка Ариадна.

— В молодости один человек обещал мне все на све­те — и богатство, и счастье... — начала вдруг женщина с зеленым узелком в руках.

— Обманывал, разумеется, — откликнулась тетушка Ариадна.

— Вы послушайте... Он ковром мне под ноги стлался, а я не верила ему.

— И прекрасно делали.

— Тогда он сказал: не знаю, что с собой сделаю, раз не веришь...

— Обманщик!

— И я поверила, сказала: ладно, будь по-твоему; со­гласилась, словом...

— Напрасно, совершенно напрасно, из ваших слов яс­но, что он обманывал вас.

— А потом он стал моим мужем, и я не верила, что еще найдется другой такой на свете.

— Вероятно, отравил вам жизнь?

— Что вы, сеньора, не сказать, до чего он был хороший.

— Да, иногда и среди мужей попадается хороший че­ловек, но настоящий мужчина — редкость...

— По правде говоря, мне не встречался настоящий мужчина... и вряд ли есть где...

— Васко был настоящим мужчиной, — сказала тетя Ариадна. — Нынче не сыскать подобного ему.

— А где он, куда делся? — заинтересовалась женщина с узелком.

— Ушел куда-то. Поздней осенью. На мокрых улицах листья валялись... Но он вернется, я знаю.

— Кто?

— Как кто? Васко!

Доменико смущенно переступил с ноги на ногу.

— Васко был особенный. Когда все говорили «да», он говорил «нет», а когда, подражая Васко, все повторяли «нет», он говорил «да». А знаете, что он сказал, когда одни твердили «да», а другие «нет»? Он сказал: «В самом деле!»

— Знаете, я уже представляю его себе.

— О-о, Васко трудно представить, не только речь — в нем многое еще было замечательным. Настоящий был мужчина — в прямом смысле этого слова.

— Дилижанс идет! — радостно воскликнула Кончетина.

— В самом деле, в самом деле, — сказала тетя Ариад­на.— Через час будем в Краса-городе.

КРАСА-ГОРОД

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Из одного дома вышел мужчина, растопырил пальцы в белых перчатках, озирая небо, и зашагал по мощеной улице. Из ворот другого дома выскочил ребенок, его на­стигла женщина с пышно взбитыми волосами и, как ни упирался малыш, уволокла обратно. Мужчина свернул за угол, а оттуда появилась девушка в белом платье до пят. Шла она легко, но ощутила на себе пристальный взгляд и, вздернув голову, заспешила, потом еще больше уско­рила шаг, бережно придерживая прическу, и, когда все же сбилась с шага и чуть не упала, с укоризной глянула на Доменико. Он стоял у розовой стены с туго набитым мешочком в руках. Навстречу девушке прошли два мо­лодых человека, один проводил ее глазами, второй толк­нул его в бок, приятель ответил тем же, правда подели­катнее, и удивленный Доменико не сразу заметил человека, явно что-то искавшего.

Человек подошел к жавшемуся к стене Доменико:

— Простите, не знаете, где живет Антонио?

— Нет.

— А вообще знаете его?

— Нет.

— Ясно, — протянул мужчина, с подозрением огляды­вая его.

Доменико, однако, было не до него — терзал голод, очень долго спускался с гор, пока выбрался на проезжую дорогу, спал на земле, перебивался лесными грушами, а когда сошел в долину, конь под ним вздыбился ни с того ни с сего и, сбросив, умчался невесть куда; хоро­шо еще, падая, Доменико вцепился в мешочек и не ли­шился его.

Откуда-то бил в нос разреженным дымком запах жа­реного мяса. Глотая слюнки, Доменико двинулся на за­пах и, обогнув дом, очутился на берегу реки. Запах уси­лился. На берегу стоял один-единственный зеленый деревянный дом. На его широкой террасе за низенькими столами сидели люди, подносили к губам стаканы. Во дворе парень жарил мясо на вертеле. Доменико подошел ближе и тихо сказал:

— Мясо хочу.

— Больше ничего не хочешь? — огрызнулся парень.

— И хлеба хочу.

Парень утер наслезившиеся от дыма глаза, с небреже­нием глянул на Доменико, на его мешочек и бросил:

— Иди, иди, проваливай, не про тебя это место.

— Почему?!

— Еще спрашивает! Будто драхму вдруг выложит!

— А если выложу?

— Ступай, ступай, не мешай.

— Поди-ка сюда, болван, — окликнул парня с террасы дородный человек.

— Что угодно, сеньор? — отозвался парень, не дви­гаясь с места.

— Зажаришь ты, наконец! Тулио ждет...

— Сейчас, мигом.

— Кто это там?

— Почем я знаю, бродяга.

— Я не бродяга, — возразил Доменико.

— Что тебе нужно? — Толстяк изучающе оглядел его сверху.

— Мясо.

— Скажите-ка — мясо! А больше ничего?

— Хлеба.

— Пошел прочь, проваливай.

— Почему?

— «Почему»! — передразнил толстяк. — У него же карман драхмами набит.

— А будь у меня драхма... Будь у меня драхма?

— Будь у тебя драхма, не ходил бы оборванцем.

— А будь у меня драхма... — упрямо повторил Доме­нико, и слезы подступили к горлу. — Будь драхма, тог­да...

Человек еще раз смерил его взглядом и загреб рукой воздух.

— Пожалуйте, сударь, пожалуйте.

Доменико шагнул к лестнице; скованный, одолел сту­пеньку за ступенькой, глядя на толстяка сначала снизу, потом сверху.

— У тебя правда есть драхма?

— Да.

— Пожалуйте сюда, прошу.

— Где... мясо?

— Сейчас подаст, сударь. Эй ты, поживей! — Толстяк в бешенстве обернулся, но парень уже стоял перед ним, и ярость его разом угасла. — Зажарилось?

— Да.

— Подай ему, остальное неси Тулио. Зажарь еще двух цыплят.

Мясо было сыроватое, но от этого казалось еще вкус­нее. Доменико энергично, нетерпеливо разжевывал его, заедая луком, довольно жмурясь и ни о чем больше не тревожась. Да, верно, мешочек! Крепче зажал его между ног. За столиком рядом шумно веселилась молодая компания.

— А ты, ты-то что сказал?..

— Отвяжись, Тулио.

— Чего стесняешься, выкладывай, как было, свои все.

Доменико ел теперь не спеша, смакуя.

— Да не было ничего... — нехотя пробормотал моло­дой человек с напомаженными волосами. — Этот остолоп торчал там, прикрылся простыней и...

Тулио привалился к спинке стула и покатывался со смеху, обнажив красивые зубы. Тонкие ноздри его трепе­тали.

— Слыхали, слыхали! — восклицал он, уморившись.

«Большие, кажется, у меня деньги, где бы их спря­тать?» — подумал Доменико.

— Нет, нет, давай по порядку все. — Тулио перевел дух.— С начала до конца — все подряд, как было.

— Так все и было...

— Хорошо, я расскажу...

«Об одной драхме как говорят, а знай они о шести тысячах...»

— Так вот, отбился от нас молодчик — за юбками увивается.

— Не тебе возмущаться, Тулио...

— Не перебивай. Дня не пройдет, чтоб на свидание не побежал, соберемся посидеть, кутнуть, а он в самый раз­гар веселья глянет на часы и встает: «Мне пора, пошел я...»

«Как же быть с деньгами?..»

— Назначил свиданье одной замужней особе, не бой­ся, не назову имени, хотя чего там, все ее знаете; короче, забегал наш любовник, где бы комнату найти, — на дворе зима. Тут подвернулся Сервилио. «Обожди, говорит, все устрою». Сбегал куда-то, и нате вам — ключ от ком­наты...