Даниэла Стил - В тихой гавани

Ознакомительный фрагмент

— Да уж… — Офелия сама едва не упала в обморок, пока медсестра накладывала швы.

Впрочем, в прошлый раз, когда Чеду зашивали голову, с ней было то же самое. Она поежилась. Сегодня все оказалось намного проще благодаря Мэтту. Они быстро добрались до клиники, к тому же он всю дорогу смешил Пип, не давая ей плакать. Теперь она понимала, что ее дочь нашла в этом человеке. Он и в самом деле оказался славным. — Спасибо вам за все. Вы очень ей помогли. И мне тоже.

— Мне очень жаль, что так случилось. Битые стекла на берегу — опасная штука. Я всегда подбираю их, когда они попадаются мне под ногами. С ними одна беда. — Мэтт повернулся к Пип. Она крепко спала. На лице у него появилась улыбка.

— Могу я вам что-нибудь предложить? — приветливо спросила Офелия.

Мэтт заколебался. Денек для всех выдался тяжелый.

— Вы, вероятно, устали. Когда ребенок поранится, это всегда мучительно. — Он и сам чувствовал себя так, словно по нему проехался каток.

— Нет, нет, со мной все в прядке. Хотите, я сделаю пару сандвичей? Всего одна минута.

— Вы уверены, что это вас не затруднит?

— Нисколько. Может, бокал вина?

Мэтт отказался, попросив кока-колу, а через пару минут она поставила перед ним блюдо с сандвичами.

Вопреки тому, что рассказывала Пип, сейчас он видел перед собой спокойную, собранную, хозяйственную женщину. Устроившись на кухне, они принялись за бутерброды.

— Пип упоминала, что вы француженка. Вот уж никогда бы не подумал. Вы на редкость правильно говорите по-английски.

— Я выучила язык еще ребенком, в школе, а здесь прожила добрую половину жизни. Сначала иностранной студенткой поступила в колледж, а потом вышла замуж за одного из педагогов.

— А что вы приехали изучать?

— Медицину. Но с учебой не получилось — сразу после экзаменов я вышла замуж. — Офелия ни словом не упомянула, что училась в Рэдклиффе, — это было бы похоже на хвастовство.

— Жалеете, что так и не закончили учебу? — с неожиданным интересом полюбопытствовал Мэтт. Мать и дочь были очень похожи. В обеих чувствовалось что-то загадочное.

— Нет, никогда. Не думаю, что из меня получился бы врач. Да я едва не хлопнулась в обморок, пока сестра накладывала Пип швы.

— Ну, когда имеешь дело со своими детьми, все совсем по-другому. Я сам обливался холодным потом, а ведь Пип не моя дочь.

Его слова вдруг напомнили ей то, о чем ей давно хотелось спросить.

— Пип рассказывала, что ваши дети где-то в Новой Зеландии. — Офелия тут же раскаялась, что упомянула об этом. По лицу Мэтта было видно, что она коснулась незаживающей раны. — Они уже большие?

— Шестнадцать и восемнадцать.

— Моему сыну в апреле тоже исполнилось бы шестнадцать… — грустно прошептала она.

Мэтт тут же переменил тему.

— Я проучился в Париже пару лет. В Школе изящных искусств, — пояснил он. — Изумительный город! Мне не доводилось бывать там уже пару лет. Но при первой же возможности непременно съезжу еще раз. Господи, как я обожаю Лувр! Так бы и не уходил оттуда!

— Я свозила туда Пип в прошлом году, но ей там не понравилось. Наверное, для ребенка ее лет Лувр — это слишком сложно. А вот парижские кафе ей явно пришлись по вкусу. Сказала, что там вкуснее, чем в «Макдоналдсе».

Оба расхохотались, отлично понимая друг друга. Действительно, культурные и кулинарные вкусы детей — нечто непостижимое.

— Вы часто ездите туда? — Мэтт вдруг почувствовал острый интерес к тому, что касалось Офелии.

— Обычно каждое лето. Но в этот год не поеду. Тут так хорошо, такое спокойное, тихое место. Ребенком я летом ездила в Бретань, и это место очень напоминает мне ее.

Мэтт внезапно с удивлением признался себе, что ему приятно с ней болтать. При более близком знакомстве Офелия оказалась простодушной, милой, приветливой женщиной, нисколько непохожей на жену человека, составившего себе в одночасье громадное состояние и даже имевшего личный самолет. В ней не было ни чванства, ни надменности. Однако Мэтту бросилось в глаза, что из-под прядей пепельно-белокурых волос поблескивают бриллиантовые серьги. Да и свитер на ней был явно дорогой, из прекрасного черного кашемира. Но роскошь ее одежды не бросалась в глаза, а драгоценности только подчеркивали ее хрупкую красоту. Он заметил, что на левой руке у нее до сих пор простенькое обручальное кольцо, и это неожиданно глубоко тронуло его. Салли, по ее собственным словам, выбросила свое в тот самый день, как ушла от него. Тогда такое сообщение едва не доконало его. Ему почему-то было приятно, что Офелия до сих пор носит кольцо, что говорило о беззаветной любви, над которой не властна смерть. И он еще больше восхищался ею.

Перепрыгивая с предмета на предмет, оба болтали, забыв о времени. Им было легко друг с другом. Только расправившись с бутербродами, они поразились, что уже поздно. Вдруг жалобно застонала Пип, но, похныкав немного, повернулась на другой бок и снова уснула. Мусс вытянулся на ковре у ее ног.

— Пес, похоже, ее просто обожает, верно? — прошептал Мэтт.

Офелия с улыбкой кивнула.

— Вообще-то он раньше принадлежал моему сыну, но потом согласился считать хозяйкой Пип. Она тоже души в нем не чает.

Через пару минут Мэтт, собравшись уходить, поднялся, поблагодарил Офелию за сандвичи и напоследок предложил, чтобы она тоже как-нибудь пришла к нему вместе с Пип. Он даже пригласил их обеих поплавать вместе на яхте, после того как Офелия призналась, что тоже любит океан.

— Думаю, что Пип всю неделю будет просто не до того, — грустно предположил Мэтт. Он уже заранее скучал по ней.

— Так приезжайте к нам, если хотите. Я уверена, она будет страшно рада.

Трудно поверить, что та самая женщина, которая еще пару дней назад строго-настрого запретила дочери даже разговаривать с ним, теперь совершенно изменилась. И все благодаря Пип — ее простодушная вера в него заставила Офелию взглянуть на него другими глазами. А после всего, что случилось сегодня, ее переполняла благодарность. И потом, по правде сказать, он ей понравился. Все в нем говорило о порядочности. К тому же, как и Пип, Офелия тоже заметила, что Мэтт чем-то неуловимо напоминает Теда. И даже не лицом, а скорее манерой вести себя, говорить… Она и сама не могла бы сказать, чем они похожи, но, как бы то ни было, ей было с ним легко и свободно.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Мэтт. Офелия дала ему телефон, и он пообещал, что позвонит, если соберется приехать, но предупредил, что только через пару дней, не раньше. Пип нужно немного оправиться, добавил он.

А Пип, проснувшись, обнаружила, что Мэтт уже ушел, и страшно расстроилась. Она проспала часа четыре и проснулась, когда обезболивающее перестало действовать. Нога снова разболелась. Впрочем, медсестра предупредила, что первые день-два будет нелегко. Офелия дала ей аспирин, подоткнула одеяло, и вскоре Пип снова сладко спала.

Она все еще спала, когда раздался телефонный звонок. Звонила Андреа. Офелия рассказала о том, что случилось, мимоходом упомянув и о Мэтте.

— Что-то он не очень похож на совратителя малолетних. Может, попробуешь сама его соблазнить? — хмыкнула Андреа. — А если не хочется, оставь его мне.

С того дня, как появился Уильям, у нее не было ни одного мужчины, и по всему чувствовалось, что Андреа начинает это тяготить. Она всегда любила мужское общество. Стоило ей только заметить на детской площадке отца-одиночку, как Андреа моментально принимала боевую стойку. У нее случались романы и на работе, причем Андреа не избегала и женатых.

— Посмотрим, — неопределенно бросила Офелия.

Болтать с Мэттом приятно, но ни в каком ином качестве он ее не привлекал. Пока она продолжала чувствовать себя замужней женщиной. При мысли о том, что она осталась одна, ей становилось жутко. Почти двадцать лет она беззаветно любила Теда, и даже его смерть не могла ничего изменить. У них с мужем бывали трудные времена, но любовь Офелии выдержала все.

— На этой неделе обязательно выберусь повидать вас обеих, — пообещала Андреа. — Почему бы тебе не пригласить его на обед, когда я приеду? А?

— Нет, ты просто невыносима! — рассмеялась Офелия.

Они еще пару минут поболтали и распрощались. Повесив трубку, она отнесла Пип в ее комнату и уложила в постель, аккуратно подоткнув дочери одеяло. И подумала, как же давно она этого не делала. Офелии показалось, что она пробуждается от долгого сна. Господи, с того рокового дня, когда погибли Тед и Чед, прошел уже почти целый год, и ее жизнь была разбита вдребезги. Она старалась склеить то, что от нее осталось, подбирая кусок за куском то тут, то там… В один прекрасный день ей, может быть, это удастся. Сегодня она с удовольствием поболтала с Мэттом, но чувствовала себя при этом как замужняя женщина, принимающая гостей. Мысль о том, чтобы снова бегать на свидания, казалась ей кощунственной в отличие от Андреа.