Возвращение - Дюпюи Мари-Бернадетт

— Возьми с собой Адриана и Камиллу, — предложила зятю Мари. — Я возвращаюсь в «Бори». А ты, Лизон?

— Я пойду с Венсаном, мамочка. Если, конечно, тебе не будет грустно возвращаться домой одной…

Камилла схватила мать за руку.

— Не беспокойся, Лизон, — я иду с мамой. Я обещала Жану и Бертий показать им кукольный театр.

Мари вздохнула с облегчением. Ей совсем не хотелось бродить под кронами Волчьего леса. Одного названия было достаточно, чтобы погрузить ее в омут воспоминаний.

«Там я пообещала Пьеру стать его женой… А он поклялся, что будет всегда меня любить! Мы были такие юные, нам едва исполнилось по шестнадцать. Местные старики уверяли, что вода этого родника творит чудеса. Мы доверили ему свои самые заветные желания в надежде, что они исполнятся. Мне хотелось стать учительницей, и мне повезло — моя мечта осуществилась. Пьер сказал, что хочет на мне жениться и что это — его самое горячее желание…»

Камиллу долгое молчание матери удивило. Понаблюдав за ней исподтишка, она заключила, что мать мыслями перенеслась в прошлое. Девочке это казалось чудесным, ведь ее собственная жизнь, по ее мнению, была такой банальной! Подталкиваемая любопытством, она осмелилась задать вопрос:

— Мама, а ты часто бывала в Волчьем лесу?

— Часто. Это было очаровательное и безлюдное место. Теперь, когда стало меньше кустов и зарослей, люди ходят туда чаще. Давай лучше поговорим о завтрашней свадьбе и о твоем платье. Ты вынула его из чемодана, чтобы оно расправилось? Я хочу, чтобы ты была красивой! Давай я накручу тебе волосы на папильотки, и завтра ты будешь вся в кудряшках! Что скажешь?

— Почему бы и нет? Мама, а мне обязательно идти завтра с вами? Думаю, мне там будет скучно. И эта Элоди мне совсем не понравилась!

— Никто и не заставляет тебя ее любить, дорогая! — сказала на это Мари. — Разве не учили тебя на уроках Закона Божьего, что нельзя судить о людях по их внешности? Не суди Элоди строго. Разве она виновата, что не родилась с таким симпатичным личиком, как у тебя? В жизни, чтоб ты знала, она пережила немало горя.

Девочка замолчала и после недолгой паузы добавила неуверенно:

— А бабушка Нан говорит, что Элоди делала тебе гадости, и очень часто…

Мари подосадовала про себя на болтливость Нанетт, которая если уж питала к кому-либо неприязнь, то не стеснялась демонстрировать это при каждом удобном случае. Что еще она могла рассказать Камилле? О некоторых событиях жизни матери девочка не имела представления. И никто не собирался объяснять ей, каким образом связана Элоди Прессиго с их семьей. Мари пояснила с улыбкой, которая, несмотря на все ее усилия, получилась вымученной:

— Элоди, как ты помнишь, была дочкой старой Фаншон, служанки Кюзенаков. Когда я жила в «Бори», Элоди с матерью приходили стирать белье. Видела бы ты их с тачками и стиральными досками! Головы они повязывали старыми платками и так и сыпали сплетнями. Элоди смотрела на меня презрительно и подтрунивала надо мной, ведь она была на пять лет старше. Для нее я была девчонкой. Сама она уже была симпатичной девушкой и любила танцевать на деревенских праздниках. Теперь ты сама видишь, что ни у меня, ни у нее нет причин для неприязни. И уж тем более не за что называть ее ведьмой!

— Насмехаться над младшими нехорошо! — не сдавалась Камилла.

— Я простила ее, как меня учили дорогие сестры в обазинском приюте. А когда я стала «барышней из “Бори”», Элоди наверняка мне завидовала. Сама она вышла замуж как раз перед началом войны, в 1914 году.

Мари не стала объяснять дочери причину столь поспешного бракосочетания. Нанетт сказала бы, что Элоди «согрешила» — она ждала ребенка.

— И вот она вышла замуж и у них с мужем должен был появиться ребенок. Жизнь обещала быть простой и приятной, но увы — ее супруг погиб на войне, как и сотни других. Как грустно! Это была настоящая бойня, Камилла! Наши края совсем опустели, потому что молодые мужчины и даже не очень молодые — все уходили на фронт. Оставшись вдовой, Элоди жила с ребенком на крошечную пенсию. Всю жизнь она подрабатывала тем, что убирала в домах других людей. Ты только представь себе, как это тяжело!

Камилла кивнула, следя глазами за полетом черно-белой сороки, — ей показалось, что птица их преследует.

— А потом, — продолжала Мари, которой хотелось, чтобы сердце дочери научилось прощать, — Элоди потеряла младшего сына, Клода. Он был в отряде маки во время Второй мировой, здесь, в Коррезе, и погиб в бою. Я с ужасом вспоминаю то страшное время. Клод был хорошим парнем. Сначала Элоди потеряла мужа, потом сына. Для матери не может быть ничего страшнее!

Мари снова сознательно умолчала о некоторых моментах их взаимоотношений. Камилле не следовало знать, что Элоди требовала у нее деньги, все чаще и больше, на воспитание своего Клода. Адриану пришлось почтовым переводом пересылать ей немалые суммы, лишь бы только сохранить мир в семье, а в особенности покой исстрадавшейся Нанетт, которая понятия не имела о существовании этого незаконнорожденного ребенка. Она так горевала после смерти сына, Пьера, зачем же было делать ей еще больнее? У погибшего за родину в таком юном возрасте Клода и Поля, Матильды и Лизон был один отец. Этого Камилла тоже не знала.

«Как объяснить девочке, которой всего тринадцать, что отношения между людьми бывают очень сложными? — спрашивала себя Мари, крепко сжимая в руке ручку дочери. — Я не могу признаться ей, что Пьер обманывал меня с Элоди и что в этом есть доля моей вины. Я не смогла удовлетворить его потребности. Он так желал меня, а я давала ему так мало… Не то, чего он хотел… Когда она повзрослеет, я все ей расскажу. Не хочу, чтобы она думала, будто я ее обманываю!»

Камилла внимательно слушала объяснения матери. Ей было немного стыдно за то, что она так нехорошо говорила о человеке, которого совсем не знала. И все же Элоди казалась ей женщиной, которой нельзя доверять, и она ничего не могла с этим поделать.

Вскоре за поворотом дороги появился красивый особняк на вершине холма. Камилла ускорила шаг, желая поскорее оказаться в спокойной обстановке старого дома, где в гостиной пахло воском, которым натирали мебель, а пол в просторной кухне по давней традиции был выложен плиткой… Да и племянники, должно быть, уже заждались ее в предвкушении долгого вечера с играми и, конечно, кукольным спектаклем.

— Не волнуйся, мамочка, я буду со всеми вежливой и постараюсь завтра не скучать на свадьбе! — сказала она. — Но… я немного боюсь этих мальчишек из поселка. На Пасху они обозвали меня мерзкой мещанкой, когда я сказала, что мой папа — доктор!

— Сочувствую тебе! Но они просто глупые дети. Когда я была твоего возраста, в поселке меня дразнили «drolla bastarda», что означает «незаконнорожденная». И только за то, что раньше я жила в приюте. Не бойся, Поль сумеет тебя защитить. У тебя золотой старший брат, помни об этом. Он никому не позволит тебя обидеть!

Успокоенная девочка поцеловала мать. Мари, видя, что Камилла так и не прониклась добрыми чувствами к Элоди, несмотря на все ее усилия, решила попытаться снова:

— Хочу, чтобы ты знала еще кое-что, дорогая, — сказала она. — В последнюю войну Элоди, которая очень переживала из-за сына, приехала к нам в Обазин, чтобы узнать о нем. Мы с твоим отцом приняли в своем доме эту жалкую, убитую горем женщину. Даже Нанетт ее пожалела. Поэтому сегодня я радуюсь, что она выходит замуж за этого господина Фирмена Варандо, у которого, думается, есть кое-какие средства. Ему не хотелось доживать свои дни в одиночестве, и он предложил Элоди выйти за него замуж. Теперь она отдохнет, и она это заслужила! Уверяю тебя, она вовсе не плохой человек!

Камилла кивком дала понять, что усвоила урок. Вообще-то судьба Элоди не слишком ее интересовала. Она больше думала о том, что скоро увидится со старшим братом, которого обожала. Только это сейчас имело значение.

— Я так рада, что увижу Поля! — воскликнула она. — С тех пор, как он открыл страховое бюро в Лиможе, он стал так редко приезжать в Обазин!