Николай Тихонов - Роман-газета 1968-24 Тихонов Н. Книга пути

— Подожди, подожди, — прервал его Шведенер, — я не знаю никакого Шри-гуши.

— Как? Ты не посылал его ко мне? Он был тем самым наглым индийцем, что рассматривал меня в «Моти-Махале», когда мы там были с тобой. Он сказал, что узнал тебя тогда, и раздумывал, подойти ли к нам, и решил не мешать нашей беседе...

Шведенер покачал головой и посмотрел внимательно на Бомпера.

— Так вот почему все посланные действительно мной люди возвращались ко мне, говоря, что ты не нуждаешься в их услугах. Так, значит, их просто перехватывал этот Шри-гуша и от твоего имени гнал их. Ты знал об этом?

— Первый раз слышу,—сказал, удивляясь все больше, Бомпер. Он рассказал Шведенеру всю историю своего знакомства с Шри-гушей, как они ездили к обезьянам, как он соблазнил его поехать в Джайпур, как они осматривали памятники Джайпура. Он умолчал только о Сером Ханумане и о своем романе с Нуэлой.

Когда он кончил, Шведенер облегченно засмеялся.

— Я думал, дружище Яков, что все гораздо мрачнее. Ты просто попал в лапы обыкновенному мелкому мошеннику, каких тут много. Он тебя околпачил, выжал из тебя что мог и бросил, так как увидел, что ты его раскусил и больше на обман не пойдешь. Надо будет все-таки разыскать этого мошенника и воздать ему должное. Меня только беспокоит первый ваш разговор, где у него было столько всяких предложений, вполне грязных. Это говорит о том, что он знает много притонов и связан с самым преступным миром. А может, он просто набивал себе цену. Да и, наверное, он не назвал своего настоящего имени. А то, что ты рассказал о танцах павлинов перед обезьянами в джунглях, — это прелестно, это замечательно. Я никогда не видел ничего подобного. Тебе просто повезло...

— Ты знаешь, мне показалось, что это сцена между режиссером и артистами. Режиссер набирает в труппу артистов, и вот пришли павлины и продемонстрировали свое искусство. Черт его знает, такую сцену надо включить в мою будущую книгу...

— Но хоть что-нибудь ты имеешь для будущей книги? Из того, что ты видел, пригодится что-нибудь?

— Кое-что, конечно, есть, остальное придется довыдумать.

— Да, — сказал Шведенер, принимая загадочный вид, — один мой знакомый рассказал мне, что видел тебя в ночном баре с женщиной, и довольно экстравагантной. Об этом ты мне ничего не рассказал. Это тайна?

Сам того не ожидая, Бомпер растерялся. Но, сейчас же взяв себя в руки, он небрежно сказал:

— Это было неожиданное мимолетное знакомство. В ночном баре одному уж слишком скучно.

— Она была индианка, не европеянка? — спросил Шведенер.

— Трудно сказать, кто она, я так мало ее видел. Она европейски образованна, но по типу — смешанный случай. Говорит, что знатного рода...

— Ладно, дорогой Яков, ты, я вижу, все-таки утомился какими-то ненужными тебе переживаниями, а я ждал твоего возвращения для того, чтобы угостить тебя таким чисто индийским зрелищем, которое даст твоим мыслям особое направление. Будешь мне благодарен. Завтра вечером я покажу тебе такое, что развлечет тебя и ты забудешь все свои нестоящие приключения. Я тебе сейчас даже не скажу, в чем дело. Пусть это будет мой секрет...

Вернувшись в свой отель, Яков Бомпер постучал в комнату к Нуэле. Никто ему не ответил. Он справился — она еще не приехала в отель.

Яков Бомпер сидел над своей синей записной книжкой в некоторой рассеянности. Он не мог собрать мыслей. Его записи носили самый разбросанный характер. То он писал о Сером Ханумане, то об исчезновении Шри-гуши и Нуэлы, то о положении, в котором он очутился совершенно неожиданно.

«Серый Хануман есть, я видел его своими глазами, — писал он. — Он рослый, и ум его, по-видимому, необычный для обезьяны. Он действует на своих собратьев как действительно выдающийся вожак. Я видел его в разных положениях. Миф новой Азии начал свое действие. Он должен войти в новую книгу как одно из главных действующих лиц. Это герой легенды, недаром в Индии чтят бога обезьян — Ханумана, который вместе с Рамой воевал с демонами Цейлона за освобождение жены Рамы — Ситы. Сегодня обезьяний бог снова воплотился и пришел на индийскую землю. Все это так, — писал он, — но какую роль в этой истории играют Шри-гуша и Нуэла? Я снова стучал в ее комнату: ее нет. Никакого Шри-гуши Шведенер не знает и не посылал его ко мне. Значит, он сам пришел. Зачем? Почему Нуэла знает Шри-гушу и оба отказываются от того, что они знакомы? Какая опасность угрожает мне? Что я сделал, чтобы навлечь эту опасность? Если ничего нового не произойдет за сегодняшний день, я завтра откроюсь во всем Шведенеру — пусть он скажет, что делать, или мы вместе попытаемся объяснить себе, что происходит, и найдем выход!..»

Так, раздираемый тревогой и волнением, Яков Бомпер провел тяжелый, гнетущий день. Он взял такси и объехал места, где бывал с Нуэлой. У него была слабая надежда — встретить ее случайно. Он бродил по улицам старого Дели, заехал в Красный Форт, был у Китаб-Минара, прошел взад и вперед по Коннот-Плейс, заглядывал в кафе. Все было напрасно. Ее не было нигде. Пообедав в одиночестве, тоскливо осматривая зал, он решил спросить у портье, не оставила ли она какой-нибудь записки на его имя.

Никакой записки не было. Тогда он принял снотворное, лег в постель и проспал до вечера. Его разбудил Шведенер, заставил его быстро одеться и ехать с ним в клуб каких-то христианских юношей, где предполагалось выступление известнейшего йога. Билеты стоили шесть рупий. Это было слишком дорого для рядового зрителя. Подобная цена гарантировала, что будет только избранное общество.

И действительно, приехали иностранцы из миссий и посольств, туристы, представители богатых индийских семейств. Всего на зеленой, немного покатой поляне, на стульях свободно сидело человек полтораста. Стулья стояли на траве в несколько рядов, полукругом перед воздвигнутой в середине лужайки небольшой платформой, на которой возились помощники йога.

Они установили на платформе большую, как будто взятую из школы грифельную доску, разложили у подножия платформы костер, который к началу выступления йога уже отгорел, сделали ровную огненную дорожку, на которой хрустя раскалывались пышущие синим жаром угли. В стороне нанятые землекопы рыли подобие могилы, выбрасывая по сторонам ее большие комья светлого песку. Все эти приготовления наблюдали зрители, постепенно заполнившие всю лужайку.

— А где же сам йог, что-то я его не вижу? — спросил Бомпер, ища среди зрителей какого-то необыкновенного человека в фантастическом одеянии восточного волшебника.

Шведенер обратил внимание на одного одиноко стоящего индийца, совершенно безучастно наблюдавшего за приготовлениями. Он был невысок, смугл, с маленькой аккуратной бородкой, одет в черный тонкий сюртучок, с легким тюрбаном на голове. Он стоял молча, скрестив руки на груди. В его злых, острых глазах жило необыкновенное беспокойство. Он зорко смотрел во все стороны, точно хотел запомнить каждого из присутствующих, или искал кого-то среди зрителей, нетерпеливо переговаривавшихся между собой.

Особо он остановил свой настороженный взгляд на Бомпере, потому что Бомпер вынул свою записную синюю книжку и, старательно оглядываясь, хотел занести в нее все подробности окружающей обстановки. Он записывал движения помощников мага, костюмы присутствующих, а когда Шведенер указал ему на стоявшего неподвижно человека и сказал, что, по всей видимости, это и есть сам маг, он набросал его портрет и, не выпуская из рук книжки, стал следить за каждым его движением.

Когда устроители вечера убедились, что все гости съехались, а служители проверили прочность огромной плетеной загородки, поставленной так, чтобы простые прохожие и любопытные не могли со стороны дороги видеть бесплатное зрелище, на платформу вышел высокий худой американец — представитель клуба христианских юношей — и представил йога публике, сказав несколько слов об его известности и силе его чудес. За ним вышел сам йог, тот самый скромный индиец со злыми глазами, и сказал, что он занимается давно своим делом, что он достиг большого совершенства и что он может каждого сделать подобным себе, если человек согласится пройти всю долгую подготовительную стадию самоограничения и искания силы в себе.

Потом он рассказал, как он ездил в Европу и в Америку. Сначала он пришел за визой к английскому консулу. Он хотел ехать в Лондон. Консул довольно грубо ответил ему, что для подобных артистов виз нет и не будет. Тогда он вынул пузырек и, показывая его консулу, сказал: «Это соляная кислота». Взял со стола консула стаканчик, налил в него соляной кислоты, и выпил, и предложил консулу сделать то же. Консул посерел и дал ему визу. Он был в Кембридже и в Оксфорде, он был в Мемфисском университете в Америке, он много где был. Всюду ему давали удостоверения, что его чудеса научны, хотя им нет пока научного объяснения. Он показывал чудеса ученым, и они должны были признать, что он в самом деле был помещен в стеклянный колокол, откуда был выкачан воздух, а в таком колоколе живое существо живет самое большее несколько минут, оно задыхается, а он провел сорок минут в этом колоколе и, как видите, цел. Сказал, что к тому же он борец за мир и гуманист в европейском понимании этого слова. Он кончил речь и поблагодарил за внимание.