Иван Шевцов - Голубой бриллиант

– Были такие, кто видел и понимал. Понимал Косыгин, спорил с Брежневым, но сделать ничего не смог, потому что последнее слово оставалось за Брежневым. Заместители Косыгина Мазуров и Полянский тоже видели, понимали, пытались что-то сделать, рискнули своей карьерой. И были отстранены от власти. Я считаю, что Горбачев возник не случайно, его кандидатура на пост могильщика партии и Союза была запрограммирована задолго до того, как он вошел в Политбюро.

– Кем?

– Сионистами и масонами. Тем же Сусловым.

– Но ты извини меня, – энергично заговорил Иванов. – Перестройка была необходима. Так дальше жить было невозможно. Демократию, гласность, многопартийность народ приветствовал.

– Согласен, приветствовал. Много надо было менять и в экономике, и в идеологии. И особенно в партийной структуре. Нужна была и соперничающая партия, допустим, какая-нибудь социалистическая или народная. Нужна была и Российская компартия, нужна была, наконец, большая самостоятельность республикам. Но не эти цели преследовали архитекторы перестройки. Им нужен был развал Союза, изменение строя, установление капитализма. На пути к этой цели стояли партия, со своей идеологией, армия, КГБ, патриотизм народа, идейная убежденность, вера в идеалы, в жизненные ориентиры. Все это нужно было убрать с дороги: то есть дискредитировать партию, оплевать и растоптать патриотизм, оболгать и разрушить армию. Как, какими средствами? Вот тут и пригодились прелестные лозунги демократии, свободы печати, многопартийности. Большая часть общества уже была подготовлена к неожиданным переменам. Целые поколения уже прошли через растленные дискотеки, видеосалоны, импортную и отечественную кинопошлятину, проповедующую секс, нигилизм, иждивенчество и прелести капитализма. Яковлев – главный оборотень и главный архитектор перестройки, захватил почти все средства массовой информации, и тем самым было покончено с плюрализмом. Пресса начала игру в одни ворота, растлевать народ, оболванивать. Главным лозунгом стал «Долой!», то есть разрушение, демонтаж государственных институтов. Демократия превратилась в хаос и беззаконие. Оболваненные избиратели послали в Верховные советы немало откровенных подлецов, карьеристов из числа люмпеинтеллигенции, дипломированных мещан, среди которых и прямые родственники троцкистов и ягодовцев, то есть палачей русского народа, их дети, внуки, племяники под русскими, разумеется, псевдонимами. Это же позорный факт: в Верховных советах среди народных депутатов рабочие и крестьяне составляли единицы. Те же силы, руководимые Яковлевым, провели свою работу в республиках, начав с Прибалтики. И пошла катавасия суверенитетов, начали плодиться президенты и президентики. За годы перестройки преступность приобрела немыслимый размах. Мы уже вышли на одно из первых мест в мире коррупции и преступности. Правительство никаких серьезных мер не предпринимает, кому-то выгодно ловить рыбку в мутной воде. Горбачев начал создавать кооперативы, главным образом посреднические, не приняв предварительных мер от их грабительских действий, и позволил очистить казну, создав уже класс буржуазии. Ельцин с первых шагов упразднил народный контроль и содействовал грабительным мафиозным бандам. И все не случайно, а преднамеренно, запрограммированно, по подсказке зарубежных советников и инспекторов перестройки. В печати уже сообщалось, что избирательную кампанию Ельцина финансировали американцы, а так называемых защитников Белого Дома финансировали местные предприниматели-капиталисты. Без помощи из-за рубежа развал Союза, свержение советской власти было бы невозможно.

Якубенко умолк. Смуглое лицо его порозовело, властные брови нахмурились. Он тяжело дышал.

– Это страшно, какой-то кошмарный сон, – сказал Иванов. – Неужели это конец, гибель целой нации?

– Нации уже нет, – нервно сказал генерал. Глаза его источали гневный огонь. – Ее развратили, духовно растлили. Между прочим, так погибла Римская империя. От разврата.

– И нет шансов на спасение? Неужто нет?

– Пока что есть, пока есть армия и ядерное оружие. Но Ельцин попытается обезоружить армию под разным предлогом, посулами и подачками. Ему подскажут американские советники. Да что говорить. Мы с тобой при каждой встрече прокручиваем одну и ту же пластинку. – Он опять сел к столу.

– Чай или кофе? – спросил Иванов.

– Давай чай, – выдохнул устало Якубенко, глядя в пространство затуманенным, невидящим взглядом.

За чаем разговор продолжился. Иванов возмущался пропагандой пошлости, порнографии по телевидению и в печати. Некто Самсон – называющий себя королем порнографии, открыто распространяет «картинки», изображающие половой акт пятилетнего мальчика с шестидесятилетней старухой, некрофила с обезглавленным им телом, зоофила с козочкой. И все это – «работа» представителей «богоизбранного народа».

– Я все задаю себе вопрос: как такое могло случиться в нашей стране? – говорил Иванов, выкладывая свои мучительные раздумья. – Почему молчит и терпит позор армия? Где ее честь? И не нахожу ответа. Епископ говорит, что пришел на землю антихрист. Что своим неверием мы сами пригласили его. Ссылается на Евангелие. Я дважды прочитал эту священную книгу. Это кладезь мудрости, там есть над чем подумать.

– Я считаю, что мы недооценили силу сионизма, – сказал генерал, вставая из-за стола. Суровое лицо его потемнело, четко выразив самоуверенность и независимость. Упрямый подбородок нацелен на Алексея Петровича, ожидая от него его мнения. Иванов тоже поднялся и посмотрел на генерала как бы с удивлением, спросил:

– Израиль, с которым так поспешно восстановили дипломатические отношения в угоду американцам и позволили легализировать в стране сионизм. Ты это имеешь в виду?

– Я имею в виду мировой сионизм, его господство в США и других ведущих капиталистических странах. Его банки с триллионами денег, корпорации и картели. Сталин это понимал. Потому они с таким остервенением бесятся на его могиле.

– На страну напустили густого тумана лжи. Люди барахтаются в этой лжи как в дерьме и не видят выхода. Слабый лучик правды с трудом пробивает эту блевотину лжи.

– Сионистской лжи, – вставил генерал, но Иванов не обратил внимания на его реплику и продолжал:

– Сионисты уничтожают нашу национальную самобытную культуру. Подменили своими космополитскими подделками. А ведь были когда-то чайковские и мусоргские, репины и суриковы, были Есенин и Твардовский, был Шолохов. А теперь Шнитке и Колкер, Шагал и Неизвестный, Войнович и Бродский. Это сеятели пошлости и грязи, отравители и растлители душ молодежи. Они предали забвению наших классиков. Вучетича и Корина подменили Эриком Неизвестным. Это они умеют из неизвестных делать известных. Потому что в их руках телевидение, кино, пресса. А наш обыватель верит, что уродцы Неизвестного – это и есть подлинная скульптура, потому что ему с детства внушили подобные образцы за шедевры. Души людей деформировали, деградировали. И все же я не верю, что с Россией и с Союзом вообще покончено, что наша песенка спета, и мы станем, как сейчас пишут, сырьевым придатком США. Они одержали стратегический успех, но не победу. Туман рассеивается, найдется потомок Александра Невского, Дмитрия Донского, Кутузова, появится Новый Георгий Жуков и будет солнце по-прежнему не заходить над великой державой. Суд народа, праведный и беспощадный, воздаст по заслугам архитекторам и прорабам перестройки. Россия воспрянет.

Сердце его бешено билось, в глазах сверкала сдержанная ярость. Обычно немногословный, умеющий скрывать свои чувства, слушавший собеседника, как правило, скромно и вежливо, сегодня он не смог подавить в себе вулкан мыслей и чувств. Якубенко слушал его даже с некоторым удивлением, но в тоже время глядел на него поощрительно.

– Завидую твоему оптимизму, Алеша, а что касается прорабов, то они держат свои воздушные лайнеры на взлетных полосах и «мерседесы» с заведенными моторами и направленными в сторону Риги. Это на случай, если забастуют пилоты. Они же не круглые идиоты и понимают, что за свои преступления перед народом придется отвечать. И по самой высшей шкале, как предатели. За смерть умерших от голода ветеранов войны и неродившихся младенцев, за страдание и слезы доведенных до отчаяния матерей, не знающих, чем накормить и во что одеть своих детей. Все эти институтские теоретики, сопливые юнцы, далекие от народа и ненавидящие простого человека, все эти бурбулисы, гайдары, шахраи так называемые русско-язычные совсем не случайно оказались у руля России в смертный час ее. Эта ельцинская команда могильщиков рекомендована ему главным архитектором перестройки. Сам Ельцин просто прораб, бестолковый, некомпетентный, но с претензией на мессию. Он смешон, но сам этого никогда не поймет, как не поймет и то, что его подручные – несмываемый позор России. Такого позора русская история не знала. Многие топтали русскую землю: шведы и ордынцы, немцы и французы. А эти, тель-авивские, топчут душу народа. Такого не было. – Он стоял посреди комнаты могучим исполином, и трудно было поверить в его семьдесят лет, разъяренный и суровый, и Алексею Петровичу казалось, что его фронтовой друг и командир, строгий и справедливый во всем, умеющий подавлять в себе взрывоопасные эмоции, вдруг выплеснул свои чувства и мысли. Такое он себе очень редко позволял. Он никогда не терял контроль над собой, имея здоровые нервы. А тут допекли. Иванов всегда испытывал его силу и обаяние, убежденность, которую не удалось поколебать в нередких между ними спорами, но споры эти никак не отражались на их многолетней дружбе. Оба они жили надеждой на скорые перемены к лучшему, и генералу иной раз казалось, что их надежда безумная, потому что вызывала тень гражданской войны. А что такое война, они познали не только из кино и телехроники в Югославии, но и пролив собственную кровь.