Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы: Сочинения

Марковна сорвала голос и бубнила под нос: «Нехристи, сволочи, гады…»

В открытую калитку, опираясь на палку, вошла соседка, старуха Спиридониха. У нее болели ноги, и она дальше своего дома никуда не ходила. Но тут, услыхав ругань, приковыляла узнать, в чем дело.

Марковна, стрельнув глазами на внука, сорванным голосом:

— Беги за отцом.

Ванька крутнулся, хотел что-то спросить, но, передумав, рванул и чуть не сшиб Спиридониху. В открытой калитке только мелькнули грязные пятки.

В это время он носил обед отцу. А сейчас бежал налегке, и потому у него было чувство, будто кузовок потерял.

Всю дорогу мальчишка думал о войне. Войну он знал из кинофильмов, книжек и рассказов старших.

Взбежав на пригорок, в лощине увидел стадо коров и, перейдя на шаг, засеменил. Около отца крутился Тузик. Отец, заметив, что сын идет без кузовка, бросил кнут и широкими шагами поспешил навстречу. По лицу сына понял: стряслось что-то неладное. Сынишка моргал.

— Что случилось? — спросил наконец отец.

Сын не знал, как сказать и, уронив взгляд в сочную траву, промямлил:

— Бабушка зовет тебя домой. — И помолчав, добавил: — Война началась.

Отец пошел в сторону деревни, все убыстряя шаг, приминая кирзовыми сапогами свежую траву.

Ванька смотрел на удаляющегося отца, пока тот не скрылся за пригорком. Затем медленно побрел, поднял кнут, погладил Тузика и стал обходить стадо.

Напоив в речке коров и загнав их в лесок, лег с Тузиком под раскидистое дерево, продолжая думать о войне. Какая она, настоящая? Тузик был весел, потягивался, любовно скулил, прося ласки. Почему-то сегодня его не кормят, и он зевнул, вытянув перед собой лапы.

Деревенских мужиков отправили в район на другой день. Провожала вся деревня.

Медленно, в ожидании писем от мужей, отцов, братьев, сыновей потянулись дни. Ванька слушал сводки Совинформбюро и пересказывал матери.

Осенью мальчишку осенило — удрать с другом на фронт. Он думал: почему Красная Армия отступает? Когда пацаны играли в войну — там, где был он — «армия» выигрывала. И Ванька решил: «Попаду на фронт — будем одерживать победы». Побег не удался. Друг поделился секретом со старшим братом, а тот рассказал деду…

Мальчишка учился в школе, на ферме помогал матери, а в свободное время играл с Тузиком. Теперь, когда не было дома отца, Тузик признал за хозяина Ваньку.

Как-то пацаны побежали за деревню с собаками. Небо загудело, и ребятишки, подняв головы, вдалеке увидели черные точки. Фашистские самолеты приближались, наполняя окрестность гулом.

— На Сталинград, — сказал Сашка Совков.

И пацаны стали считать самолеты. Их было много. Сбивались и снова начинали считать.

Самолеты летели в стороне от деревни. Но вот черная тройка отделилась. Включив сирены, самолеты шли в пике, оглушая пространство пронзительным воем. Ребятишки разбежались. Остановившись, Ванька около себя увидел только Тузика. Вдруг раздались три взрыва. И снова — тишина.

Мальчишка вышел из лесочка и направился в сторону деревни, туда, где взорвались бомбы. Возле скотомогильника увидел воронку. Тузик жался к ногам. Мальчишка смотрел на первые следы войны. Рядом стояло дерево, листья от взрыва почти все осыпались, а несколько веток, срезанных осколками, высели на коре, как плети.

Ванька пошел дальше и увидел вторую воронку, невдалеке — третью. Тузик, бежавший впереди, остановился, сел на задние лапы и, подняв голову, жалобно завыл. У воронки, убитая взрывом, лежала собака Спиридоновых.

Тузик продолжал выть. Ванька посмотрел на него и впервые увидел, как из собачьих глаз катятся слезы.

1978 г.

г. Волгоград

Тузик и Муська

Танки стремительно ворвались в деревню и наполнили ее противным лязганьем. Сверкнула молния, и ударил раскатистый гром, будто сто пушек рявкнули разом. Хлынул дождь. Он был недолгий, но сильный.

Марковна выбежала из хаты, закрыла калитку и крикнула Ваньке:

— Посади Тузика на цепь, а то задавют или пристрелют.

Мальчишка привязал собаку под навесом, погладил ее и сказал:

— Теперь будешь сидеть. Так надо.

Тузик крутнулся, натянул цепь и устремил взгляд на открытую дверь хаты.

В деревне хозяйничали немцы, и мальчишки редко собирались в большую компанию. Они играли по два-три человека у кого-нибудь во дворе или в хате.

Года за два до войны Ванька притащил рыжего котенка. Он так и назвал его — Рыжий. Все удивились: по весне Рыжий окотился. Над Ванькой смеялись, и Марковна назвала кошку Муськой.

Когда Марковна доила корову, Муська ждала парного молока. До войны Тузик часто отгонял кошку и лакал сам, а теперь Муська заглядывала в его чашку и, если в ней была вода, — лакала. Между кошкой и собакой, как и между людьми, в час опасности произошло сближение. Ванька до прихода немцев поругался с Митькой Спиридоновым, но на следующий день после смерти Шарика, помирился.

Если мимо дома проезжали машины или проходили солдаты — Тузик лаял, если деревенские — поднимал нос, втягивая воздух и опускал настороженные уши. Когда солдаты заходили во двор — Муська щетинилась.

Подул северный ветер. Небо стало тяжелым, и как бы облегчаясь, лило на землю дождем. Дети в школу не ходили. Немцы превратили ее в казарму. Ванька в непогоду сидел дома и не заметил, как наступила зима.

Радостная весть залетела и в Ванькин дом: в районе Сталинграда Красная Армия перешла в наступление, и он с нетерпением ждал, когда немцев выгонят из деревни.

Как-то утром он отвязал Тузика: пусть порезвится. Выскочив раздетый, мальчишка быстро замерз и, зайдя в хату, сел у окна. Со стороны школы раздались шаги. По замерзшей дороге, стуча коваными сапогами, шел офицер. В поводке — овчарка. Когда он поровнялся с окошком, со двора выскочил Тузик и, ощетинившись, залаял.

Немец, пройдя мимо Тузика, — а тот все наступал, — отпустил поводок и что-то гаркнул. Здоровенная собака в два прыжка оседлала Тузика и вцепилась клыками в шею. Он жалобно завизжал и захрипел. Ванька схватился за подоконник и закусил губу. Из-за изгороди выскочила Муська и, прыгнув на шею овчарке, вонзила ей в морду когти. Мальчишка поразился. Офицер вытащил из кобуры пистолет, но не выстрелил — побоялся задеть овчарку. А она разжала пасть и пустилась наутек. Тузик юркнул во двор, а Муська, словно лихой наездник, проехав на овчарке несколько метров, скрылась за изгородью.

Шаги стихли, и Ванька выскочил на улицу. Тузик сидел в конуре, а Муськи не было. Мальчишка стал ее звать. Она прибежала — хвост трубой — и замурлыкала. Он позвал их в хату и налил в широкую миску молока. Они лакали вместе. Но вот Тузик отошел, оставив лакомство Муське, и завилял хвостом, как бы говоря: «Спасибо тебе, Муська, спасибо».

1978 г.

г. Волгоград

Владимир Микушевич

Выходец из ада

Случайный незадачливый виновникПохожего на шалость грабежа,Золотокудрый отрок-уголовник,Подросток, одинокий без ножа,Всплеснул руками, как преступный предок,Мол, Бог не выдаст и свинья не съест;Натешился, зарезал напоследокИ целовал бы перед казнью крест.

Это стихотворение я написал в 1978 г. без всякой надежды напечатать его, как и у Леонида Габышева не было надежды опубликовать свой роман, когда он был написан: в начале восьмидесятых годов. Впрочем, в отличие от меня, Габышев никогда с этим не мирился. Он делал всё, чтобы напечатать роман. Я был одним из его первых читателей, и меня сразу поразила перекличка моего короткого стихотворения с габышевским полотном, если можно назвать полотном такое жесткое, шероховатое, колючее повествование.

Поистине, герой и автор габышевской прозы — подросток, одинокий без ножа. В известном романсе М. Глинки «оружия ищет рука». Рука габышевского героя ищет оружия не для того, чтобы его применить: «… Ян последнее время только с ножом и ходил, хотя никого резать не собирался. Нож придавал смелости». Так Ян чувствует себя не перед тем, как попасть в тюрьму, а освободившись из тюрьмы. Скажут, это тюремное самочувствие, воздействие блатного окружения. Но дальнейшее чтение второго габышевского романа убеждает: так воздействует именно воздух свободы, о котором автор-герой мечтает в заключении. Сам по себе человек — ничто, и у него нет никакого контакта с другим ничто. Нож — своеобразное средство общения, прежде всего с самим собой. Когда ты с ножом, одни тебя боятся, другие уважают, но так или иначе с тобой считаются. Самого себя начинаешь воспринимать всерьез, когда ты с ножом. Когда ножа у тебя нет, нужно делать вид что он есть: «Ножа у него не было, напугать хотел». Такое желание едва не приводит героя обратно в тюрьму: «Его обыскали, но ножа не нашли». Без ножа и с ножом автор-герой ходит по острию ножа. Такова большая дорога, которую перед ним открывает жизнь: «Жена родила, и теперь перебивались от получки до получки. Мать получала тридцать рублей пенсии и шестьдесят за метелку, и помогала. А так, хоть бери кривой нож и выходи на большую дорогу». И на свидание со знаменитым поэтом, бунтарем и народолюбцем, автор-герой идет не без ножа. Правда, нож ему нужен только для того, чтобы зачистить провод звонка перед тем, как соединить его: на даче поэта-народолюбца звонок предусмотрительно отсоединен. Но потом, когда незваного гостя атакуют собаки поэта, он сжимает в кармане рукоять ножа: «так хотелось погонять евтушенковскую свору».