Колыбельная для брата (сборник) - Крапивин Владислав Петрович

К вечеру у щенка болят лапы. Он тащится в свой дом под ящики, где лежит подаренная Балалаем кость и куда приходят Воспоминания.

Он привык к этому дому. Но сегодня там что-то не так. Щенок понял это, когда был еще далеко. Пахнет дымом, и что-то трещит. Щенок испугался. Он даже хотел убежать, но он слишком привык к своему дому. Он осторожно пошел вперед и свернул в переулок, где был склад.

Синий очень едучий дым полз по переулку. Желтое пламя клочьями взлетело над крышей склада. Горели ящики. Огонь пожирал их, они трещали и рассыпались. Люди хлестали огонь струями из шлангов, они защищали склад. Ящики они отдали на съедение огню. Высохшая тонкая фанера вспыхивала и сгорала очень быстро.

Щенок никогда не видел столько огня. Он не понимал, откуда огонь пришел. Ведь щенок не знал, что пламя может вырасти из брошенного окурка.

Огонь притягивал щенка. И хотя дым ел глаза и нос, щенок сидел и смотрел, как горит его дом. Он боялся подойти ближе к громадному костру, но уйти тоже не мог.

Ящики сгорели, и люди уехали на красной машине.

Щенок долго не решался приблизиться к тому месту, где был его дом. Подошел туда только тогда, когда из пепла перестал сочиться дым.

Вместо ящиков была теперь куча золы и черных головешек. Пепел оказался очень теплым, даже обжигал лапы.

Щенок походил немного и лег там, где пепел был похолоднее. И тогда он увидел кость, которую подарил ему Балалай. Кость немного обуглилась.

Щенок взял кость в зубы и пошел.

Был уже вечер. Небо на западе стало желтым. В конце улицы темнел лес.

“ЭТО НЕ ЩЕНОК, А СИНИЙ ВЕРБЛЮД”

В этот день Тетка изловила Шурупа недалеко от штаба. Шуруп не сопротивлялся. Он только приседал и жмурился от страха, когда Тетка толкала его перед собой, держа за воротник.

– У, шпиёныш… Ну, погоди! Мало тебе вчерашнего?

– Не… – хныкнул Шуруп. Вчерашнего ему было достаточно.

Накануне, когда Митька, братья Козловы и Шуруп тихо подкрались к штабу патруля, их встретил залп зеленых сосновых шишек, тяжелых, как шрапнель!

Яростная контратака обратила злоумышленников в бегство. Митька хрипло заорал, чтобы остановить их и организовать оборону. Братья Козловы в беге сшибли своего предводителя, и он тоже побежал.

Шуруп мчался впереди. Ему не повезло. Застрял, бедняга, в чаще молоденьких сосенок, зацепился, и твердая рука Мушкетера ухватила его за рубаху.

Голосящего Шурупа за руки и за ноги принесли в шалаш.

– Что делать? – спросил Славка. Тетка предложила снять с пленника скальп для охотничьей коллекции и стала подробно рассказывать, как это делается:

– Надо содрать волосы вместе с кожей и высушить…

– Зачем нам рыжие скальпы? – сказал Толик.

Мушкетер предложил привязать Шурупа к дереву у муравейника. чтобы муравьи обглодали пленника. Ну, не совсем, а так, наполовину. Шуруп обмер.

Наконец решили, что возиться не стоит. Дали сзади коленом и отпустили. Но несчастный Шуруп натерпелся такого страха, что боялся вспомнить вчерашний день.

Тетка привела Шурупа к шалашу и коротко доложила Толику:

– Шпионил.

– Я не… – начал Шуруп, но умолк под тяжелым взглядом Мушкетера. Мушкетер сказал:

– Молись перед смертью.

Шурупа прислонили к сосновому стволу. Мушкетер медленно вытянул из-за пояса шпагу и пощекотал ею Шурупий живот.

– Молись… Ну!!

Шуруп захныкал и сказал, что не умеет молиться.

– А шпионить умеешь!

– Не… Я не хотел.

– А зачем пришел, если не хотел? – вмешался Славка. – Странно как-то.

– Я к вам пришел.

Все удивились.

– Митька в деревню к бабке хочет уехать. Валька дерется. А куда мне? Жалко вам, да? Я вчера хотел про нападение рассказать. Только я не успел.

– Врет! – решила Тетка. Толик сказал:

– Тетка, стоп. А письмо кто писал? Не знаешь?

– Не… – сказал Шуруп. – Какое письмо?

Толик развернул бумажную салфетку. Вот что на ней было:

Берегите

штап

Грозит опасность

(Здесь необходимо клише)

Шуруп почему-то испугался:

– Не я…

– Я писал. – Качнулись ветки, и появился Уголек. – Ну, предатель я, да?

Все враз замолчали. Замолчишь тут, когда такая неожиданность.

– Врет, – снова решила Тетка. Славка удивился:

– Откуда он взялся?

– Явился он негаданно-нежданно, – сказал Мушкетер.

– Если ты писал, – говори, что написано? – заявил Славка.

– Берегите штаб. Грозит опасность! – отчеканил Уголек.

– Правильно, – сунулся Шуруп. Ему сразу приказали молчать. Мушкетер ехидно спросил:

– А сколько ошибок?

– Ладно тебе, – вмешался Толик. – Если бы человек знал про ошибки, он бы их исправил.

– А если не знал, значит, не знает, сколько их, – добавил Славка.

– Какой карандаш? – строго спросила Тетка.

– Синий.

– Правильно, – облегченно вздохнул Толик. – А когда ты принес письмо?

– Ночью. Не этой ночью, а прошлой.

– Это хорошо, что ты принес, – сказал Толик. – Но ты не ври, что ночью.

– А когда? Я утром уехал. В пять часов. Мы к папе ездили, я еще думал, что он щенка привезет. Только он не привез. Спроси… хоть кого…

Он чуть не сказал: “У папы спросите”. Но это было бы смешно.

Папа далеко. А если бы он был здесь, то сумел бы доказать. Вчера Уголек выложил ему и про цирк, и про ночной поход, и даже про песенку. Они сидели в каюте на тесном диване, и Уголек шепотом рассказывал, а папа слушал, тиская прокуренными пальцами подбородок. А когда узнал о страшных белых глазах-ромашках, усмехнулся и покачал голову сына широкой, но совсем не тяжелой ладонью. И Уголек облегченно вздохнул: все было позади.

А оказалось, что неприятности не кончились.

– Все равно, – повторил Толик. – Не ночью.

– Не веришь? – прошептал Уголек.

– Нет, – тихо, но твердо, сказал Толик.

– Почему?

– Сказать, почему?

– Скажи!

– А кто говорил, что боится темноты?

Уголек покраснел.

– Это раньше… Я вовсе и не боюсь. Это я так сказал.

– Так просто не говорят.

Мушкетер предложил:

– Проверим еще. Какая там подпись?

– Нет там подписи, – ответил Уголек. – Там нарисован щенок… Ну, обыкновенный щенок. Нельзя, что ли, щенка нарисовать?

– Братцы? – заорал Мушкетер. – Не его письмо. Нет щенка!

– Есть! Это что?

– Это щенок?! Товарищи, глядите! Разве это щенок?

– Это кабан, – сказал Славка.

– Нет, – возразил Мушкетер. – Это синий верблюд.

Этого уж Уголек не выдержал. Разве виноват он, что “тройка” по рисованию еле-еле? Уголек отвернулся, и у него задрожали плечи.

– Ревет, – сказал Шуруп. Все примолкли. Толик потрогал Уголька за плечо:

– Подожди ты…

– Может, он правду сказал, – задумчиво произнес Славка. Тетка вдруг вскипела:

– Ироды! – Она была девчонкой. Хоть и сердитой, но все-таки девчонкой. И сердце у нее было девчоночье. – Издеваются над человеком! Его письмо, ведь сами видите, олухи! У, Мушкетерище!

– А я чего? – пробормотал растерявшийся Мушкетер. – Раз это верблюд… И все равно же он боится темноты…

Это уж было слишком!

НОВЫЙ ДОМ И НОВЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ ЩЕНКА

Щенок бросил кость, которую нес в зубах. Было жаль ее, но он бросил. Не мог он тащить ее с собой.

Белый щенок уходил в лес.

Хозяина себе он так и не нашел, а дом у него сгорел. А жить без хозяина и без дома щенок больше не мог. Старый Нептун был прав, щенок это понял теперь.

Ну, что ж, раз он не нужен никому, он уйдет в лес и станет диким.

Лес давно звал щенка. Ветер приносил оттуда странные запахи. Они были непонятные и в то же время знакомые. Они беспокоили щенка. Белый щенок садился у дороги и смотрел в конец улицы. Там протянулась светлая полоска березовых кустов. А из-за нее поднимались зеленовато-синие головы сосен. Совсем близко. Добежать можно очень быстро.

Но щенок не бежал. Лес не только звал его. Он еще и пугал. Как только щенок подходил к кустам, лапы делались слабыми. Не хотели идти лапы в лес. Мало ли что там в лесу. Шумит там глухо и непонятно. Может быть, ветер шумит, а может быть, чудовище с перьями на голове. Как выскочит да как погонится…