Пьер Гийота - Воспитание

Благотворительное учреждение, две религиозных школы, женская и мужская, большая общеобразовательная школа, «светская», общая для девочек и мальчиков; три гостиницы, довольно известный «Отель де Франс» и две гостиницы-ресторана, десяток кафе, половина из них с террасами, Больница-Приют-Родильный дом; мэрия в центре, бывшее жилище кардинала Донне, архиепископа Бордо, уроженца Бург-Аржанталя и соученика кюре из Арса; Почтамт на первом этаже нашего здания; вокзал в южном предместье деревни обслуживает также Анноне в Ардеше, а на северо-западе - Дюньер в Верхней Луаре.

В самом начале 50-х это не более чем товарная ветка; со стороны Дюньера она поднимается высоко к массиву, отделяющему Верхнюю Луару от Ардеша: много туннелей, локомотив в определенные часы выбрасывает клубы дыма и свистит, мы долго следим за его продвижением между пихтами у нас над головами.

Эта большая деревня появляется в XVI столетии, в эпоху Религиозных войн[105]; феодальный хутор Аржанталь, из которого она выросла, - собственность маркиза с такой же фамилией, друга Вольтера, - расположен в трех-четырех километрах выше по сент-этьенской дороге: развалины крепости, несколько очень старых домов вокруг, а вверху скалистая гряда, поросшая в сезон розовым вереском, которую называют Черепахой; это уже Средиземноморье.

В семи километрах к югу от поселка начинается департамент Ардеш: первый населенный пункт, протестантский, рабочий Анноне - кожевенный завод, бумажная фабрика - в ту пору угрюмый городок, зажатый между крутыми берегами Канса: несчастные рабочие и старинное виварэское дворянство, всемирно известная бумажная фабрика, Кансон, Монгольфье, где производят первые монгольфьеры.

Дальше либо Рона, либо виварэские горы, Севенны, через Сен-Мартен-де-Валама к Тростниковому скирду - истоку реки Луары.

Поскольку до Сент-Этьена тридцать километров по очень извилистой дороге и чаще всего заснеженному перевалу, Анноне, расположенный ниже нашей деревни и всего в четырнадцати километрах, - город исключительных покупок, куда мы добираемся на автомобиле; до Сент-Этьена - на автобусе «Гарампази». От Анноне до Сент-Этьена полтора часа пути в обычное время; до Пюи и Лиона - автобусы «Ванель».

Школьный костюм покупается в Сент-Этьене у Армана Тьерри: снятие мерок, примерка - обеспеченная надбавка нежностей.

До 1947 года я не знаю ни одного города, помимо Вьенны; во время путешествия по Франции в Бретань мы проезжаем центры городов без остановок: окружных дорог еще нет, но эти населенные пункты восстанавливаются.

С раннего детства я представляю промышленный город, исходя из того, что вижу в нашей деревне, а рабочие кварталы и горожан - такими, какими вижу у нас рабочих, большинство из них еще отчасти крестьяне, возделывающие поля на окраинах деревни; известно, что служащие, чиновники, строители, коммерсанты хорошо живут, вкусно едят: заливное, отменную колбасу, первые блюда, суфле, дичь, ме-ренговый торт, сливки: Рона совсем близко, лучшие сорта винограда в изобилии.

На выезде из деревни в сторону Роны и Верхней Луары, перед подъемом к Траколю, множество огородов, фруктовых садов с персиками, сливами, грушами, вишнями.

В горах, на пересеченной местности, труднодоступной и неплодородной, выращивают пшеницу, рожь, гречиху, овес, клевер, картофель, капусту, тыквы, помидоры; немного винограда, разводят рогатый скот, коз, чуть-чуть овец.

Множество грибов - луговых опят, лисичек, «поплавков», млечников, белых, - много одуванчиков, которые здесь называют «барабанами».

В реках, почти всегда бурных, много форели и креветок; в горах над нами хищные птицы, сарычи, коршуны, залетные орлы, ночью много сов, совок, филинов; на деревьях сойки, вяхири, дятлы; над пашнями много ворон, которых здесь называют «раша»; фазаны, тетерева, куропатки, перепела; на земле - тут некогда рыскал Жеводанский зверь[106] - кабаны, косули, лисы, барсуки, ласки, зайцы, кролики, полевки, тушканчики, белки; в норах ужи, зеленые и красные гадюки; зеленые ящерицы, много неядовитых и полуслепых медяниц, кроты; в траве насекомые, для нас тогда наиболее доступная часть животного мира: опасности никакой, но и не погладишь.

Крестьяне спускаются с гор или поднимаются из низин в поселок в базарные дни, а в воскресенье приходят к обедне либо пересекают деревню с упряжками и тележками во время жатвы и приводят стада на убой: дорожная служба убирает за ними коровий навоз или овечий и козий помет; также много конных повозок и лошадей; на дорогах между фермами, на краю полей, тележки такого же синего жандармского цвета, как и фон указателей.

Большинство крестьян бедны, семьи многочисленны, до четырнадцати детей и более: много работы для нашего отца, днем и ночью, «принимать роды» либо лечить; в кантоне все католики, ходят в церковь; но свободные: батраков мало; зимой они чинят свои инструменты, жилища и мастерят из дерева игрушки, скот, упряжки, двуколки, тележки.

В детстве мы сопровождаем нашего отца в поездках по деревне, за ее пределы и в горы, входим во все дома: дворы и интерьеры ферм успокаивают, но жилища рабочих уже тревожат своими смятыми постелями, запущенностью, неустроенностью, промышленной копотью, запахом скверной пищи, грязных детей, вина; крестьянский интерьер: большая общая комната, чаще всего с земляным полом, по которому даже бродят несколько животных со скотного двора, с очагом, средоточием тепла и света, где всегда кипит и бурлит большой котел супа - на горных фермах огонь горит круглый год; большой стол, за которым нам тотчас же предлагают «канон» красного вина, миску молока, кофе и коробку сахара - в такой же коробке, только без сахара, на подоконнике хранятся документы на дом и имущество и пара городских открыток; мать или старшая сестра взбивает масло в маслобойке; бабка сидит у камина и понемногу помогает, дед спокойно дремлет или осторожно обходит дозором ферму и земли, хотя они ему больше и не принадлежат.

С одной стороны, дезорганизованный, разобщенный мир без «экономической» цели - дети предоставлены самим себе, а с другой - налаженное сообщество, где все традиции сохраняются, дети трудятся ради того, что и так уже является их добром, их будущим.

С одной стороны, еще сырой, но уже подточенный протестами язык, а с другой - свободная, очень образная речь, нередко диалект, природа - там, снаружи, лето, и внутри, с неприкрытыми телами, вкусным запахом скота, зримым благоденствием: плоды трудов перед тобой, для тебя.

Еще в школе, куда крестьянские дети приходят утром после часовой прогулки, поражает контраст между бледноватыми лицами, нервными, беспокойными телами детей рабочих и красными щеками, благодушием крестьянских детей, - дети служащих одеты строго, нарядно, - жесты тех и других проистекают из их образа жизни.

Сыновья рабочих расторопнее с девочками, и, спускаясь по наклонной деревенской улице, они словно ведут по дороге стадо коров, с палкой в руке и собакой сбоку.

На каждой ферме восседает еще молодой дед, уцелевший в Великой войне, что велась на французской территории, на севере или востоке, либо дальше, в Сирии или на Дарданеллах. Все мужчины старше двадцати трех прошли призывную комиссию и завершили военную службу в Гренобле, в отряде альпийских стрелков, в автотранспортных войсках в Балансе или в Лионе.

Тракторов пока еще нет, их опасно использовать на крутых склонах, отлогих полях; на фермах ни стиральных машин, ни кофейников, ни электрических утюгов, пожалуй, лишь радио в большой зале или в комнате на верхнем этаже, - напротив гумна, - где хранится в полной неприкосновенности приданое супруги, в шкафу рядом с кроватью, на которой иногда спят вместе почти все члены семьи. Лютый зимний мороз принуждает к телесному сближению. Вновь перечитывая рассказ о рождестве Христовом, я представляю сцену на одной из этих ферм в высоких горах, дыхание скота поднимается сквозь пол к семейному ложу с рожающей матерью.

Деревни окрест Бург-Аржанталя, начиная и заканчивая югом: Булье, Сен-Марсель-лез-Анноне, Сасола, Самойя, Сава, Сент-Аполлинар, Макла, Люпе, Веранн, Пелюсен, Коломбье, Гре, Тели-ля-Комб, Ла-Версанн, Ле-Беса, Тарантез, Планфуа, Сен-Жене-Малифо, Жонзье, Марль, Сен-Режи-дю-Куэн, Риотор, Клава, Сен-Жюльен-Молесабат, Бюрдинь; хутора и местности: Мари-Шевалье, Шант-Пердри, Лартаже, Ла-Сьов, Ла-Сьовет, Ла-Веркантин, Лез-Эйод, Фожер, Шершени, Ле-Лож-де-ла-Пра, Ла-Биус, Риорама, Ла-Кретьен, Ле-Руэр, Ле-Про, Ле-Фурнаш, Комбр, Жимель, Буниоль, Ле-Патюро, Моншаль и его феодальные руины, Ле-Фанже, Рафе, Ла-Картара, Монмеа, Ле-Тесп, Л’Эрмюс. Крайние точки участка, обслуживаемого нашим отцом: Серьер на Роне на востоке, Ле-Шамбон-сюр-Линьон на юго-западе, Монистроль-сюр-Луар на западе, окрестности Сент-Этьена и массив Пилат на севере.