Екатерина Мурашова - Одно чудо на всю жизнь

Ознакомительный фрагмент

— Ха! Сказал! — невесело рассмеялась Капризка. — Верка куда тупее меня, да и в школе почти не учится. Так, отсиживает… А мама… она бы и рада… Да у неё же образование — библиотечный техникум, она в математике ни бум-бум…

— Давай я буду с тобой заниматься! — быстро предложил Витёк. — Я хорошо объясняю, это все пацаны говорят… Или буду за тебя задачки решать. И на контрольных… — Витёк вспомнил про Баобаба и его наёмного Воробья и поморщился.

— Да это же все поймут, что ты за меня решаешь, — возразила Капризка. — А заниматься… Может, и стоит попробовать… Если выгонят, мать с ума сойдёт. Да и я привыкла уже…

— Конечно, попробуем, Капризка, — воодушевился Витёк.

Насчет объяснить задачку — это он умел и хорошо понимал. Не то что про девочек и переходный возраст.

— Давай прямо сегодня. Ты сходи к Маринке сейчас, спроси про Аи, договорись с ней, а потом приходи ко мне. Придумаем, как всё это лучше сделать, заодно и позанимаемся. А я пока Аи пожрать чего-нибудь отнесу. Я тебе говорил, что она сырое мясо есть может?

При упоминании Аи в глазах Капризки заклубился какой-то туман, и цвет их стал вовсе неопределённым.

— Аи просила ей достопримечательности показать, — задумчиво сказала она. — Ты что думаешь?

— Я думаю — Эрмитаж! — твёрдо сказал Витёк. — И Русский музей. Ещё можно этот — Военно-морской…

— Скучища! — отрезала Капризка. — Пыль и скучища! Она же девчонка, а не старушка-пенсионерка и не мышь в очках. Это они всё по музеям шастают и ахают: «Ах, какое произведение! Ах, какая красота!» Смотреть надо там, где жизнь.

— А где это? — снова ничего не понял Витёк. Для него наиболее напряжённая жизнь протекала в дебрях математических задач и справочников. Но не давать же Аи читать учебники!

— Я подумаю, — снисходительно сообщила Капризка. — Есть некоторые идеи…

В свои пятнадцать лет и три месяца Вера Ветлугина считала себя вполне сформировавшейся личностью. Она любила рэп, рок-группу «Любэ» и чипсы с паприкой. При этом терпеть не могла школу, все супы, за исключением грибного, и младшую сестру Капризку. Впрочем, сама по себе Капризка могла быть даже забавной. Раздражало то, что она училась в гимназии и мама любила её значительно больше, чем Веру. Впрочем, и это можно пережить, — говорила себе Вера, отправляясь тусоваться с друзьями и поправляя перед зеркалом слегка размазавшийся макияж.

Именно в это мгновение на пороге комнаты возникла младшая сестра.

— Верка, ты сейчас уходишь?

— А что — не видно?

— Дело есть.

— Как-кие у тебя могут быть дела, малявка?! — Вера презрительно наморщила нос, провоцируя сестру на драку. Подраться с Капризкой Вера любила. От этого у неё всегда настроение улучшалось. Особенно если Капризка начинала реветь и маме жаловаться.

Но сейчас младшая сестра не настроена была обижаться и тем более драться.

— Верка, я тебя попросить хочу, — спокойно сказала Капризка. — Как человека.

— Ну, если как человека, тогда давай, — смилостивилась Верка. — Только побыстрее. Меня люди ждут.

— Ты маме говорила, что на фестиваль пойдёшь. На Дворцовой площади. Послезавтра. Так?

— Ну, говорила. Ну, пойду. Но, ес-стес-ственно, без всяких там сопливых! — Верка с ужасом представила себе, как ей придётся вместо хорошей оттяжки с друзьями на фестивале повсюду таскать за собой младшую сестру и следить, чтобы она никуда не потерялась. И пива при ней не выпьешь, и курить не будешь… Кошмар!

— Понимаешь, Верка! — не обращая внимания на оскорбительный тон сестры, продолжала Капризка. — У нас девочка одна есть. Она… она приехала… Она… она иностранка! Так вот она хочет посмотреть достопримечательности! Я бы её сама повела на этот фестиваль, но я же такого ничего не знаю, а ты уже много раз везде была…

— А откуда это у тебя иностранка взялась? — подозрительно спросила Верка, хотя её любопытство уже было разбужено.

— Она… она к нам в гимназию приехала! — нашлась Капризка. — По обмену опытом.

— Одна, что ли?

— Да нет, их много, но я… то есть мы с Витьком… нам досталось её развлекать! Понимаешь?

— А Витёк — это тот щупленький, с которым ты в детстве за ручку ходила? Математический гений?

— Да, — с неожиданной гордостью ответила Капризка. — Он у нас в классе самый способный, только об этом никто не знает, потому что он скромный очень. И он будет со мной математикой заниматься!

— На скромных воду возят! — фыркнула Верка и тут же деловито уточнила: — Так ты чего хочешь? Чтобы я послезавтра с собой таскала тебя, иностранку и этого скромного Витька? А все мои удовольствия, значит, побоку?

— Да нет, нет, Верочка! — радостно воскликнула Капризка, понимая, что сестра уже дала своё согласие. — Ты только нас туда привезёшь, покажешь, а там мы уже сами… Мы вам мешать не будем!

Над Дворцовой площадью ходили низкие облака, похожие на грязные подушки. Напротив ворот с чугунной решёткой была установлена эстрада, увитая гирляндами шариков. Из мощных динамиков гремела музыка, а на сцене прыгали и как бы пели молодые люди непонятного пола, похожие на инопланетян значительно больше, чем девочка Аи. Аи в витьковских джинсиках и куртке, в капризкиных босоножках, с аккуратненьким хвостиком, стянутым сзади резинкой, на инопланетянку была совсем не похожа. Обычная девочка, если к лицу не приглядываться.

Витёк вспомнил, как смотрел какой-то фильм, в котором на чёрную фигурную решетку лезли какие-то люди, чтобы сделать революцию[32]. Зачем они эту революцию делали и почему лезли на ворота, Витёк не знал, хотя смутно припоминалось, что царя в это время в Зимнем дворце уже не было, его то ли уже убили, то ли собирались убить где-то совсем в другом месте. Что же нужно было в Эрмитаже этим людям? И куда стреляла «Аврора»? Или это не тогда было? А вдруг Аи спросит, раз она достопримечательностями интересуется? Витёк решил, что надо будет выяснить у Борьки Антуфьева, как там всё было на самом деле с этой решеткой. О задачах и математике с Борькой не поговоришь, зато он читал всякие исторические книжки, и, когда все смотрели по телеку какой-нибудь исторический фильм, Борька потом довольно внятно объяснял пацанам, чего хотели красные, чего — белые и чего — бандиты батьки Махно[33] и всякие другие. Правда, понять, кто из них прав, никому так и не удавалось, потому что встречались фильмы, где белые были хорошие, а красные — плохие, встречались — наоборот, а ещё были комедии, в которых вообще все дураки. Борька важно говорил, что такая постановка вопроса неверна, потому что история наука объективная, как математика, и никаких хороших и плохих там вообще быть не может. Витёк на тему связи истории и математики поразмышлял бы и даже поговорил, но телевизор он смотрел редко, поэтому материала для размышления, а тем более для разговора было слишком мало. Может, взять у Борьки пару книжек?

По всей Дворцовой площади расставили лотки с мороженым и баллоны со сжатым газом. Около баллонов продавали воздушные шарики. Шарики встречались разных форм и с разными рисунками. На некоторых были нарисованы всякие смешные зверюшки и надписи, на других — черепа с костями. Александрийский столп[34] огородили высокой проволочной сеткой, и он напоминал исполинского грустного жирафа в зоопарке. В разных направлениях по площади ходили молодые люди обоих полов с банками пива и лимонада и родители с детьми, которые ели мороженое. У многих на головах красовались поролоновые уши и рожки, а в руках шарики. Почти на всех поверх одежды были надеты футболки с эмблемами фестиваля. Футболки выдавали бесплатно у устья площади, со стороны Капеллы[35], но для этого нужно было прийти раньше.

— Весело, правда? — сказала Верка. — Как в Америке. Жалко, футболки до нас кончились. Но ничего. Вон там у трибуны шарики бесплатно дают. А вон там на батуте прыгают. И ещё в галошах бегают, кто быстрее.

— А зачем — в галошах? — спросил Витёк.

— Чтоб смешнее было, — снисходительно объяснила Верка, а её подружка Галя рассмеялась, как будто уже бежала куда-то в галошах.

— Хочу шарик! — сказала Капризка. — Где их дают?

— Вон там, смотри, видишь, толпа какая, слева, — объяснила толстая Галя. — Лучше вам туда не ходить, вы маленькие, затопчут.

— Давай лучше купим, — предложил Витёк.

— У тебя что, деньги лишние? — спросила Капризка. — Тогда мороженое купи. А шарик я бесплатный хочу. И Аи хочет. Правда, Аи?

— Я не знаю, — девочка пожала узкими плечами и зажмурилась. Витёк в который уже раз подумал о том, что надо было не слушать Капризку и вести Аи в Русский музей. — А что с шариками делают?

— С шариками? — бодро переспросила Капризка. — Ну, это просто. Их… это… их носят… и ещё это… выпускают…