Сергей Магомет - Записки Степной Волчицы

Наблюдая гипертрофированную верность и извращенную преданность своих подруг, мужчины оказываются дезориентированы и фатально разочаровываются в подлинных идеалах. Обманный образ верной подруги и спутницы жизни опасен как зараза! Ужасная иллюзия проникает червоточиной в наивные сердца мужчин, еще не нашедших идеала, робко, страстно мечтающих о «жене-декабристке». Увы, они не понимают извращенной сути легендарной преданности Степной Волчицы. Пребывание в норе Степной Волчицы провоцирует в мужчинах безумные идеи и навязчивые состояния — вроде изобретения новых религий и философий, написания нобелевских романов, — и в то же время выхолащивает душу, формирует неизлечимый комплекс неполноценности, который они вынуждены скрывать за маской высокомерного мудреца или дурашливого шута. То есть такие очевидные для постороннего наблюдателя классические признаки дегенерации и безумия. Кстати, не исключено, что все разновидности хлыстовства на Руси есть прямое следствие общения мужчин с женщинами степными волчицами. Да и дети в таких семьях, чувствуя себя ненужными, развращаются — долго терзают окрепшими зубами давно иссохшие материнские сосуды, но, как правило, выбирают скользкие дорожки и при первой возможности бегут от матери. Мужчины же, вырвавшиеся из норы волчицы, производят впечатление безнадежно слабоумных. Экзальтированные и перевозбужденные, они убеждены, что отныне их божественное предназначение не много, не мало — в спасении и просвещении всего человечества. Но вот трагическая закономерность — такие мужчины, думая, что бегут к новой подруге, как правило, попадают из одной норы в другую. И какое горькое, унизительное открытие предстоит нашей Степной Волчице — ведь ее супруг сбежал к такой же Волчице, как она сама, ничуть не лучше. Может быть, только более молодой и голодной.

Оглянитесь вокруг — как много жен обнаруживают схожие признаки! И только брошенные жены проявляют, открывают для себя свою двойственную сущность в полной мере. Разочаровавшиеся во всем человеческом, раздираемые изнутри волчьим инстинктом, они мечутся по жизни, словно звери, попавшие в засаду. Неужели для них нет никакого спасения? Неужели их судьба изначально запрограммирована на трагический исход?

Увы, только самые удачливые волчицы вырываются из замкнутого круга. Если действительно встречают своих волков-самцов. Тогда-то и возникают эти удивительные секты — целые села и колонии из волков. В таких парах и сообществах все человеческое — мужское и женское окончательно подавляется — и жизнь происходит в норе (в прямом и переносном смысле) по животным законам.

Возможно ли для Степной Волчицы, раз уж она была рождена в женском теле, преодолеть самое себя? Что для этого нужно?.. Разрушить кумира? Засыпать нору? Зажить человеческой жизнью — пусть даже она будет состоять из ошибок и пороков? Добровольно отправиться в цирк, отдав себя в руки самому жестокому дрессировщику? Научиться новому зрению? То есть смотреть на мир не мутными глазами волчицы, полагаясь скорее на нюх, нежели на чувство, а стать в полной мере женщиной, пусть преувеличенно гротескной и даже пародийной — лгать и кривить душой.

Не исключено, что когда-нибудь это произойдет — в нашей волшебной сказке. При помощи магических инструментов. Но Александра Степанова еще бесконечно далека от этого. И в то же время необычайно близка. Ей необходима не правда, а действие. Умственностью и логикой Волчицу не одолеть — только действием.

И без данного физиологического очерка — наша Степная Волчица отлично все понимает. Она сильна животной силой, но маленькая и усталая, опустившаяся женщина непредсказуема в своей женской слабости. Она уже сделала первый шаг — в надежде на чудо выбралась из норы… Что дальше? Отправиться на поиски своей волшебной сказки? Отдаться в руки жестокого дрессировщика?

Завершая наше небольшое исследование, никак нелишне сделать одно замечание принципиальной важности. Уж очень легкомысленно современный человек привык относиться к действительности, как к чему-то многовариантному, спекулятивному. Более того, условному и даже субъективному. Поэтому хочется особо подчеркнуть, что женщина-степная волчица — не вымысел и не поэтическая метафора. Мы далеки от сомнительных методов психологии и психоанализа, которые сначала изобретают фантастические инструменты, уверяя, что с их помощью до тонкостей препарируют душу, а затем мастерят фантастические конструкции, уверяя, что это и есть человек. Особенно в ходу у таких манипуляторов всевозможные классификации личности — тут и экстраверты с интровертами, анимы и анимусы, андрогины и полиманы — термины, которыми они, подобно шаманам, как зловещими масками и плясками, стараются нагнать на профана страх и трепет. А чтобы запуганный обыватель чего доброго от всей этой дикарской тарабарщины вообще не сбежал, подслащивают пилюлю, изобретая красивые и поэтичные названия типов, вроде женщина-кошка, человек-устрица, мужчина-лев и так далее. В результате набивают в мешок эти «типы» и заявляют, что собрали из осколков, синтезировали из первородных элементов прототип вашего реального «Я». При этом никогда не возьмут на себя ответственности, если, вняв их заклинаниям, вы наломаете дров, — тут же пойдут на попятную, заявив, что нельзя же понимать всё так буквально.

Короче говоря, «степная волчица» — это абсолютно реальная женщина. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что лишь некоторые нюансы в работе Создателя определяют внешнюю форму всякой твари, вылепленной из идентичного материала. И только мистический произвол Творца определил, какому из его творений как называться. Грань абсолютно неуловимая для науки.

Соответственно этому закону, Степная Волчица (так же, как и любое другое Божье создание) и по самоощущению и в действительности является лишь тем, что она есть. В этом смысле нет никаких оснований говорить об эволюции или развитии. Хоть тысячу лет проживи она с мужчиной, она не станет женщиной. Причем и в прямом и переносном смысле она сознает себя Волчицей, но никогда женщиной. Ее подлинные желания и стремления всегда желания и стремления волчицы. Будучи волчицей, она вынуждена принимать на веру все аспекты человеческого бытия, от нее нельзя требовать, чтобы она, например, различала литературу и жизнь, — однако она никогда не спутает и не поступиться волчьим в пользу человеческого. И никогда не будет тосковать по гармонической человеческой жизни, — только по волчьей. Не только женщина, но и волчица чувствительна к лунным фазам и музыкальным гармониям. Скажем, если наша Степная Волчица боготворит Джона Леннона, то, боготворит его, конечно, не как женщина мужчину, но как классического Степного Волка, смотрит на него желтыми глазами одинокой волчицы — благоговейно, — видя в его союзе с Йоко Оно супружеский идеал. Здесь речь идет не об очеловечивании Степной Волчицы, превращении Александры Степановой в более или менее женственную женщину. Как не идет речь о наущении женщины здоровой волчьей жизни, без человеческих комплексов неполноценности. Как Христос пришел к мужчинам и женщинам, праведникам и грешникам, евреям и эллинам, не с тем, чтобы лишить каждого личности и своеобразия, но с тем, чтобы каждая своеобразная личность, оставаясь самой собой, но, осознав себя Божьим твореньем, выбрала лучший и достойный путь. Он позвал за Собой. Стало быть, лучший путь для Степной Волчицы — это, оставаясь собой, развернуться в сторону Творца. В конце концов, волчья сущность не есть что-то вроде злого духа, вселившегося в тело женщины, но сама женщина-волчица, и все ее достоинства и недостатки пребудут с ней. А если все-таки в один прекрасный день место Степной Волчицы займет некая абсолютная женщина, то произойдет это не в силу неких перетасовок составляющих элементов (когда один «тип» затушевывается, а другой выдвигается на первый план), а в силу Божественного Промысла — как чудо Преображения, власть которого простирается за пределы любых законов природы и естества.

Прощай, Александра Степанова! Никто не властен лишить тебя свободы воли, данной тебе Богом. Как не горьки будут дни твои, ты не променяешь космические печали Степной Волчицы на сомнительные женские радости. Когда-нибудь ты спокойным и мудрым взглядом оглянешься на свою исчезающую тень, не заботясь более о том, отбрасывает ли ее женщина или волчица!

Закрыв удивительную книжонку, я почувствовала, что вся покрылась гусиной кожей. Онтология-онкология. Мгновенно на ум пришли странные стишки, которые я когда-то набрасывала в предрассветные часы — именно о Волчице. Мой ноутбук похож на огромную барахолку, где все перевернуто, перемешано так, что сам черт ногу сломает. Но мне все-таки удалось отыскать эти жалкие файлики, и я прочла:

Сквозь пелену дождяЯ вижуПо полю бежитВолчица

И оставляет за собойКровавые автографыНа память синим мухамВолчица

То бешеная гонка со смертьюДо упадуА волчья жизньКак призПоэтому несется во весь духВолчица

Над нею небоИзъеденное мышамиТам кутерьмаС дождем и градомПоэтому и не торопится попасть тудаИ всё бежитВолчица

Ночь волчица костляваяСирым воем пронзает сныТопит разум в слюне стекающейПо клыкам кривым

Ночь рычитДыбом шерсть от яростиПух летит из подушек вспоротыхКлочья простынь рвань одеялАх, совсем взбесилась проклятая!

Ты очнись проснись поскорейСбрось с себя кошмар одуряющийНаяву мир не зверь безумныйНаяву мир — маятник

Просто мерноСправа налевоСпокойно и верноСлева направо

Улицы улицыСонной извилинойГород просверлен насквозь

Медленно медленноДо отупенияМысли пасутсяВ ленивом движении

Что за забаваСлева направо?

Справа налево

Кто растерялсяБежит спостыкаетсяНоги ломает о бронзовый маятникПадает корчитсяВ звездной агонииПосле беднягу из экономииБыстро сжигают в печи крематорияЧтобы на кладбищахБыло свободнее

А за оградой крестового поляТе веселятся кого еще гореТленом не тронуло не подкосилоСослепу со свету прямо в могилу

Вижу я, ты всё быстрее бежишьДумаешь маятник — выдумка лишь?

Итак, передо мной два моих портрета — первый, начертанный чьей-то всевидящей, строгой рукой, нащупавшей самые потаенные биения моей бедной плоти, и второй — автопортрет — сотканный из нервных, хаотичных созвучий, — увы, способных отразить лишь отдельные черты моей мятущейся души. Но вместе они являли абсолютную картину моей двуличной, неприглядной сущности — женщины-оборотня. Я увидела, что всё сказано и прояснено до последней мелочи. Круг замкнулся, нет никакой надобности проходить по нему вновь. Да и желания нет. Это одномоментно — суд-приговор и казнь. Однажды моя счастливая глупая жизнь оказалась разбита мужчиной, который был для меня небом, солнцем и землей. Теперь, оставшись наедине с самой собой, я осознала, что обладаю чудесной властью прекратить мою несчастную мудрую жизнь по собственному произволу. С тех пор, как муж бросил меня и стал жить с другой женщиной, прошло много месяцев. За это время мне довелось пережить попеременно сочувствие, раздражение, презрение друзей и знакомых. Непонимание. Обветшание, разрушение дома, моей «норы». Отчуждение детей-детенышей, которым я готова была отдать себя без остатка, но которые предпочли совершенно другую жизнь, отвернулись от меня, не захотели использовать даже в качестве «дойной коровы». Я предоставила им полную свободу. Многие месяцы я цеплялась за обломки, пыталась начать новую жизнь. Но это были воздушные замки. А сколько часов я провела в молитвах, сколько раз я ждала, что вот раздастся звонок или лязгнет ключ в замке, я подниму глаза ему навстречу, чтобы он просто прочел в них: «Мой любимый, ты видишь, я ждала тебя!» Бессчетное число раз я мысленно набирала номер воображаемого космического телефона, пытаясь воспользоваться самой надежной божественной связью: «Услышь меня, милый мой! Услышь!» Всё впустую. Сказано: не искушай Господа своего. Он с ней. Он и прежде не отличался чуткостью, а теперь и подавно оглох; его уши, знать, зажаты меж ее опрысканными феромонами влажными ляжками. Я прошла весь этот адов круг и оказалась над спасительной бездной. Небо, солнце, земля пребудут вовеки. Но не для меня. К тому же, я не желаю дожить до того отвратительного отчаяния, чтобы оплевать и это небо, и солнце, и землю. И все равно уйти. Я устала от бессмысленного вечного ожидания, которое есть не что иное, как малая смерть. Я успела многократно передумать, перегрезить младенчеством, детством, юностью, восстановить в памяти всё до мельчайших деталей, до той скрупулезной степени, когда собственное прошлое, осточертевая, превращается в музейный экспонат. Я уже не хочу писать стихов только ради того, чтобы сознавать, что для меня еще не всё потеряно. Что за предмет поэзия, если нет предмета жизни? В ожидании возлюбленного супруга, я уже давно сижу не ступеньках освещенного солнышком крыльца, а на сыпучем краю могилы. Не знаю, можно ли утомиться счастьем, но несчастьем я пресытилась, о да! Еще немного, и я научусь разделять литературу и жизнь. Одинокая сорокавосьмилетняя баба — разве это не предел безысходности? Разве мои морщины когда-нибудь разгладятся, груди снова приобретут прежнюю упругость, а губы станут предметом вожделения? Продолжать эксперименты с жизнью в качестве старухи, ненавидящей всех и вся? Благодарю покорно. Хотя благодарить, собственно, некого. Возможно, у меня вообще не осталось желаний.