Пол Боулз - Под покровом небес

Ознакомительный фрагмент

И он принялся подробно объяснять Порту особенности французской банковской системы в Северной Африке. Его голос заиграл модуляциями этакого старомодного профессора; вообще вся его манера подачи материала показалась Порту отталкивающе педантичной. К тому же огонек, при этом мелькавший в его глазах, не только противоречил тону и менторской манере, но даже и вовсе каким-то образом лишал его слова всякой достоверности и веса. Как Порту показалось, юноша говорил с ним так, будто решил, что имеет дело с буйнопомешанным, да и от темы уклонялся надолго и, по-видимому, намеренно: чтобы можно было заговаривать пациенту зубы как можно дольше – пока тот не успокоится.

Порт предоставил ему витийствовать сколько влезет, и в результате это привело к тому, что с банковской темы малый соскочил вовсе и перешел к пережитому им самим. Область сия оказалась куда более плодотворной; стало очевидно, что юношу туда влекло изначально. Порт не встревал, разве что изредка вставлял вежливые восклицания, помогавшие монологу хоть как-то сойти за беседу. Так Порт узнал, что, перед тем как переехать в Момбасу, молодой человек и его мать, которая пишет путеводители для туристов и иллюстрирует их собственноручно сделанными фотографиями, три года прожили в Индии, где умер ее старший сын; что за пять лет, прожитых в самых разных частях африканского континента, обоих угораздило переболеть столькими болезнями, что их перечень удивил бы любого, причем по большей части эти болезни периодически возвращаются. Было, однако, трудно понять, чему верить, а что пропускать мимо ушей, поскольку отчет юнца пестрил утверждениями вроде: «В то время я был менеджером большой импортно-экспортной фирмы в Дурбане», «Правительство поставило меня начальником над тремя тысячами зулусов», «В Лагосе я купил у военных командно-штабную машину и тут же дернул на ней в Казаманс», «Мы были единственными белыми, которым когда-либо удавалось проникнуть в этот регион», «Меня хотели назначить кинооператором экспедиции, но в Кейптауне не нашлось никого, кому я мог бы доверить студию, а мы в это время снимали аж четыре фильма одновременно». Порт чуть было уже не возмутился: что он, совсем, что ли, не понимает, кому сколько можно навешивать на уши! – но решил предоставить малому болтать и дальше, придя даже в своего рода восторг от того извращенного удовольствия, с которым тот описывал мертвые тела в реке у Дуалы, кровавый кошмар в Секонди-Такоради и рассказывал про безумца, совершившего самосожжение на базаре в Гао. Иссякнув, рассказчик откинулся на спинку стула, сделал знак бармену, чтобы тот принес ему еще ликера, и говорит:

– О да, Африка – великолепное место. Я бы сейчас больше нигде жить не хотел.

– А ваша мать? Она того же мнения?

– Да она просто влюблена в Африку! Она не знала бы, чем заняться, если бы ее заставили жить в цивилизованной стране.

– И она что же, все время пишет?

– Непрестанно. Каждый день. Главным образом о труднодоступных местах. Сейчас мы собираемся на юг, в Форт-Шарле. Бывали там?

Он явно был полон надежды, что его собеседник в Форте-Шарле не бывал.

– Нет, не бывал, – успокоил его Порт. – Но я знаю, где это. А как вы туда доберетесь? Туда вроде никакой транспорт не ходит? Или какой-то ходит?

– Да ну, доберемся. О туарегах мама только и мечтает. А я собрал довольно приличную коллекцию карт, военных и всяких прочих, и каждый раз перед выездом внимательно их с утреца изучаю. Потом надо просто держаться карты. У нас своя машина, – пояснил он, заметив, что лицо Порта принимает недоверчивое выражение. – Довольно древний «мерседес». Старый, но зато, зараза, могучий!

– А, да, я видел его. Это который у дверей стоит?

– Да, – с деланой небрежностью подтвердил юноша. – Доехать нам не проблема.

– Ваша мать, должно быть, чрезвычайно интересная женщина, – сказал Порт.

Молодой человек этому очень обрадовался.

– Абсолютно обалденная! Вам надо завтра с ней познакомиться.

– Что ж, я с большим удовольствием.

– Сейчас-то я уже отправил ее спать, но до моего прихода она не заснет. Мы всегда заказываем смежные номера и чтоб сообщались, так что она, к сожалению, всегда в курсе того, когда я ложусь. Неслабо, да? Такие вот прелести женатой жизни.

Порт бросил на него быстрый взгляд, его слегка шокировала грубость последнего замечания, но малый рассмеялся, причем самым открытым и простодушным манером.

– Я думаю, да, вы как поговорите с ней, она вам сразу понравится. К сожалению, у нас довольно жесткий график маршрута, и мы пытаемся ему неукоснительно следовать. Завтра в полдень выезжаем. А вы когда из этой дыры думаете выбираться?

– Вообще-то, мы планировали выехать завтра поездом в Бусиф, но мы никуда не торопимся. Можем и отложить… да хоть до четверга. Путешествовать можно только так – нам, во всяком случае, так кажется, – чтобы ехать, когда хочется ехать, и отдыхать, когда хочется отдыхать.

– Совершенно согласен. Но вы, конечно же, не собираетесь отдыхать здесь?

– Да ну, господи, нет, конечно! – рассмеялся Порт. – Еще не хватало. Но нас трое, и набраться решимости всем одновременно не так-то просто.

– Вот оно что, вас трое! Понятно. – Молодому человеку, похоже, требовалось время, чтобы переварить эту неожиданную новость. – Ясненько. – Он встал, полез в карман и достал оттуда визитку, которую подал Порту. – Вот, возьмите. Моя фамилия Лайл. Короче, всего вам доброго; соберетесь с силами – выходите проводить нас. Может, утром увидимся. – Он резко развернулся, словно в смущении, и деревянным шагом вышел из бара.

Порт сунул визитку в карман. Бармен спал, положив голову на стойку. Решив, что надо бы выпить еще – ну, последнюю, – Порт подошел и легонько потрепал его за плечо. Тот со стоном поднял голову.

VIII

– Где тебя носит? – спросила Кит.

Она сидела в кровати и читала, сдвинув лампу к самому краешку ночного столика. Порт приблизил столик к кровати вплотную и вернул лампу на безопасное место посреди столика.

– Пьянствовал на первом этаже в баре. Есть у меня такое чувство, что до Бусифа нас подвезут.

Кит подняла голову, ее лицо осветилось радостью. Она ненавидела поезда.

– Ой, правда? Не может быть. Как здорово!

– Ты погоди, главное, знаешь кто?

– Господи! Неужто эти чудовища?

– Вообще-то, они еще ничего не предложили. Просто есть такое чувство, что предложат.

– Да ну, с ними? Нет, это абсолютно исключается.

Порт зашел в свою комнату.

– Да ты в любом случае не переживай пока. Никто ничего еще не предлагал. Я имел длинную беседу с сыном той мадам. И такого наслушался! Он совершенно сумасшедший.

– Как это – не переживай? Знаешь ведь, как я ненавижу поезда. И вдруг приходишь и спокойно говоришь, что нас, может быть, пригласят ехать на машине! Мог бы хоть до утра подождать, чтобы я по-человечески выспалась, прежде чем придется решать, какую из двух пыток выбрать.

– Почему бы тебе не отложить переживания до того момента, когда предложат?

– Ах, не говори глупостей! – вскричала она, выпрыгивая из постели. Постояла в дверях, глядя, как он раздевается. И вдруг: – Спокойной ночи! – и дверью – хлоп.

Все вышло примерно так, как Порт и ожидал. С утра пораньше, когда он стоял у окна и с удивлением разглядывал тучи, которые видел впервые с середины плавания через Атлантику, в дверь постучали; это был Эрик Лайл, розовый и слегка опухший со сна.

– Доброе утро. Я, гм, прошу прощения, если разбудил вас, но мне надо с вами обсудить кое-что важное. Можно войти?

Он проник в комнату каким-то странно украдчивым взглядом, бледно-голубые глазки шустро забегали с предмета на предмет. У Порта появилось неприятное ощущение, что, прежде чем пускать его в номер, надо было все убрать и хорошенько запереть чемоданы.

– Вы уже пили чай? – спросил Лайл.

– Да, только это был кофе.

– Ага! – А сам бочком, бочком, поближе к саквояжу; и вот уже играет со стягивающим его ремешком. – Какие у вас на чемоданах бирки симпатичные! – Приподнял кожаный ярлык с обозначенной на нем фамилией и адресом Порта. – Вот, теперь хоть знаю вашу фамилию. Мистер Портер Морсби. – И сразу в другой конец комнаты – скок! – Вы уж простите, что я свой нос сую. Всякие чемоданы – это моя страсть. Можно, я сяду? Да, так вот, мистер Морсби. Это ведь ваша фамилия, верно? Я тут переговорил с матерью, и она, в общем, согласна со мной насчет того, что было бы куда приятнее – и вам, и миссис Морсби… Это ведь с ней, наверное, вы были вчера вечером…

Он прервался, ожидая ответа.

– Да, с ней, – подтвердил Порт.

– …если вы оба поедете в Бусиф с нами. На машине это всего часов пять езды, а поезд тащится бог знает сколько: что-нибудь порядка одиннадцати часов, если я правильно помню. Причем это одиннадцать часов кромешного ада. Поезда, знаете ли, еще с войны сделались совершенно кошмарными. Как нам кажется…

Тут Порт прервал его: