Маркус Зузак - Я — посланник

Восход застает меня на Македони-стрит. Середина октября, а погода не по-весеннему жаркая. Утро выдается теплым и солнечным, и я поднимаюсь по круто забирающей вверх улице. На вершине холма стоит двухэтажный дом.

На часах пять тридцать, из-за дома показывается одинокая фигурка. Похоже, это девушка, хотя точно сказать трудно — на голове капюшон, скрывающий лицо. На человеке красные спортивные трусы, серая толстовка с капюшоном, а вот обуви нет. Идет босиком. Ростом примерно метр восемьдесят.

Ну что, я усаживаюсь между двумя припаркованными машинами — нужно дождаться возвращения человека.

Ждал я так долго, что чуть не уехал на работу. Но в последний момент она — это все-таки девушка — показалась из-за угла. Она бежала, уже без толстовки, — та болталась, завязанная на поясе. Теперь я хорошо мог разглядеть лицо и волосы.

Кстати, в этот момент я как раз сворачивал за угол, так что мы чуть не столкнулись.

На мгновение мы оба застываем.

Девушка одаривает меня мимолетным взглядом.

За это время я успеваю разглядеть, что ее собранные в хвостик волосы — цвета солнца, а глаза — прозрачные, как вода. Бледно-бледно-голубые, я похожих еще не видел. И губы нежные, таким идет приветливая улыбка.

А потом она снова переходит на бег.

Я смотрю ей вслед, она тоже оглядывается. Затем отворачивается и бежит дальше.

Ноги у нее гладко выбриты, — как же я раньше не понял, что это девушка? Длинные и красивые ноги. Симпатичная, высокая. Худенькая, но грудь нормальная, спина прямая, бедра узкие. Ступни не очень большие. И шаг легкий-легкий.

Краси-и-и-вая.

Да, красивая. А я — олух.

Ей не больше пятнадцати, а я втюрился. Аж распирает изнутри — так борются любовь и вожделение. Я понимаю, меня тянет к девушке, которая в пять тридцать утра выходит босая на пробежку. Тянет неодолимо.

На обратном пути я все думаю: так чем же ей помочь? Что я должен ей доставить? Надо попытаться действовать методом исключения. Она из хорошего района — значит, дело не в деньгах. Да и друзей у нее наверняка полно, хотя кто знает…

И вот еще. Она бегает.

Наверняка задание с этим как-то связано. Непременно связано.

С тех пор я хожу туда каждое утро, но стараюсь не показываться ей на глаза.

А в один прекрасный день я решил: а почему бы не познакомиться поближе? Побегу за ней. Как есть: в джинсах, ботинках и старой белой футболке. Она уже далеко впереди, но ничего, догоню.

Девушка идет шагом.

Я пытаюсь сократить расстояние.

И перехожу на бег. Боже, такое впечатление, что я спринтер и бегу на Олимпийских играх четырехсотметровую дистанцию! Ну что ж, теперь все со мной ясно. Водитель такси, пренебрегающий спортом.

Я жалок.

Ноги задевают одна за другую.

И поднимать их становится все труднее. А ведь надо тащиться следом за девушкой. О мои бедные ноги, словно два плуга, вспахивающих землю, — зарываются все крепче и крепче… Дышать я стараюсь как можно глубже, но в горле стоит огромный ком. Легким не хватает воздуха. Я чувствую, как он всасывается вниз, но его недостаточно. А ведь надо бежать вперед. Надо!

Девушка направляется к окраине нашего городка, к стадиону. Он вытянулся в долинке, и, к счастью, дорога идет под гору. Сейчас — да, а вот как я буду выбираться — сам не знаю…

Наконец мы достигаем стадиона, девушка легко перепрыгивает через изгородь, стаскивает с себя толстовку и оставляет ее висеть на ограде. А я, пошатываясь, перехожу на шаг и падаю на землю под ближайшим деревцем — там тенек, и то хорошо.

Девушка нарезает круги.

Вокруг меня все быстро кружится.

Тошнота наползает, похоже, сейчас вырвет. И пить хочется до невозможности, — но как дойти до крана? Я даже встать не могу, лежу на спине, с меня ручьями течет пот.

«Боже мой, Эд, — вздыхаю я. — Что-то ты вообще не в форме, да…»

«Это точно», — отвечаю сам себе.

«Но это же отвратительно!»

«Да знаю я».

Еще я понимаю, что вот так просто лежать под деревом не годится. Но прятаться от девушки у меня нет сил. Увидит так увидит. Я двинуться не могу, не то что встать и пойти куда-то. А уж как завтра все мускулы будут болеть…

Между тем девушка перестает бегать кругами и приступает к упражнениям на растяжку. К этому времени воздух наконец-то начинает поступать в легкие в нужном объеме, и мне уже полегче.

Она ставит ногу на ограду. Нога длинная и очень красивая.

«Не смей об этом думать. Не смей об этом думать», — твержу я себе.

И вдруг она меня замечает. И тут же отворачивается. Опускает голову и смотрит в землю. Прямо как тем утром. На меня глядит не больше секунды. Я понимаю: девушка сама ко мне не подойдет. Умная мысль посещает меня, как раз когда она снимает одну ногу с ограды и ставит на нее другую. Хочешь пообщаться, Эд? Подойди сам.

Растяжка завершена. Девушка берет толстовку. И тут я резво подымаюсь и иду к ней.

Она начала было бежать, но тут же остановилась.

Потому что все поняла.

Я думаю, она должна это чувствовать: я здесь, потому что она здесь.

Между нами шесть или семь метров. Я смотрю на нее. Ее взгляд упирается в землю где-то в ярде от моей правой ноги.

— Здравствуйте… — выговариваю.

Глупым до невозможности голосом.

И перевожу дыхание.

— Привет, — отвечает она.

Ее глаза все еще изучают землю где-то рядом со мной.

Я делаю шаг. Один.

— Меня Эд зовут.

— А я знаю, — говорит она. — Эд Кеннеди.

Голос высокий, но мягкий — в него можно упасть с разбегу. Чем-то напоминает Мелани Гриффит. У нее похожий голос, помните? Вот и у девушки такой же, да.

— А как ты узнала, кто я? Мне же интересно.

— Ну, папа газету читал, а я твою фотографию видела. Там про ограбление банка было, да?

— Ага, — говорю я и подхожу ближе.

После нескольких неловких мгновений она все-таки поднимает на меня глаза.

— А зачем ты за мной ходишь?

И вот стою я, одолеваемый усталостью, и говорю:

— Я пока еще сам не понял.

— А ты точно не извращенец или вроде того?

— Да нет же!

И тут же начинаю судорожно думать: «Не смотри на ее ноги. Не смотри на ее ноги!»

А она глядит на меня и улыбается — приветливо, как тогда.

— Ну и отлично. А то я уже начала бояться — ты ведь каждый день приходил.

А голосок сладкий-сладкий, даже не верится, что такие бывают. Прямо как клубничный наполнитель в мороженом…

— Слушай, извини. Не хотел тебя пугать.

На губах ее выступает осторожная улыбка.

— Ладно, ничего страшного. Просто… ну… у меня с людьми разговаривать не очень-то получается.

Она снова отворачивается, будто от стеснения ей перехватило горло. Потом говорит:

— Вот… В общем, ты не против, если мы не будем разговаривать?

Она спешит добавить, боясь меня обидеть:

— То есть я совсем не возражаю, чтобы ты по утрам сюда приходил. Просто я говорить не буду, ладно? Я не очень себя удобно чувствую и все такое…

Я киваю в ответ, надеюсь, она это замечает.

— Да не проблема.

— Спасибо.

Девушка оглядывает землю у моих ног в последний раз и вдруг спрашивает:

— А ты, похоже, бегаешь не очень регулярно?

Вкусом ее голоса можно наслаждаться — в данный момент я, например, распробовал на губах девушки клубнику. Вполне возможно, мы вообще в последний раз говорим, и я ее больше не услышу. Но потом все же отвечаю:

— Да, не очень.

И мы обмениваемся понимающими дружелюбными взглядами.

А потом она убегает. Я смотрю ей вслед и слушаю, как босые ступни легонько касаются земли. Чудесный звук. Он напоминает ее голос.

В общем, на стадион я прихожу каждый раз до работы. И каждый день она бегает. Каждый божий день, ни единого пропуска! Помню, однажды утром лил дождь как из ведра — так она все равно наматывала круги.

В среду я беру отгул (оправдываясь перед собой, что человек, у которого есть высокое призвание в жизни, должен идти на жертвы). Швейцар плетется вслед за мной, и мы направляемся к школе. Время около трех, и она выходит после занятий. С ней небольшая компания друзей, и это отрадно. Как я и предполагал, от одиночества девушка не страдает. Хотя, видя такую стеснительность, начинаешь беспокоиться.

Вы никогда не замечали: если смотришь на людей издалека, видишь только картинку, без звука. Как в немом кино. И начинаешь строить догадки: о чем это они говорят? Наблюдаешь, как раскрываются и закрываются рты, воображаешь звуки шагов, шарканье подошв. И все гадаешь: так на какую тему у них разговор? И самое главное — о чем они думают, произнося то, что произносят?

Кстати, я замечаю одну странность. К их компании — сплошь из девчонок — подошел парень. Ну и некоторое время они шли рядом. И моя бегунья тут же стушевалась, принялась смотреть в землю. А когда парень ушел, снова оттаяла.