Джозеф Хеллер - Лавочка закрывается

Fricasse de Fruits de Mer

Les trois Rôti Primeurs

Tarte aux Pomme de Terre

Salade á Bleu de Bresse Gratinée

Friandises et Desserts

Espresso.[109]

Йоссарян, не успевший прийти в себя после чтения дополнительного меню, вздрогнул еще раз, увидев, как, стоя в своем фраке между Милоу Миндербиндером и Кристофером Максоном, говорит в камеры сетевого телевидения: «Эта свадьба была кульминационной точкой целой эпохи. Не думаю, что кто-нибудь из нас доживет до другого такого события».

«Вот дерьмо собачье», — сказал Йоссарян во плоти, надеясь, что его лаконичная ирония будет замечена.

Не было ни малейшего сомнения в том, что в этот вечер Миндербиндеры и Максоны способствовали выдвижению автобусного вокзала Администрации порта в число ведущих залов для проведения торжеств на период до окончания старого и начала нового века. Всем уходящим вручалась красочная брошюра, изданная АВАП совместно с музеем искусств Метрополитен, с которым у АВАП было теперь так много общих интересов. Всего за тридцать шесть тысяч долларов любой желающий мог зарезервировать место для проведения торжества в любом из двух заведений.

Предполагалось, что большинство гостей покинет торжество в час ноль-ноль. Так оно и произошло, и один миллион сто двадцать две тысячи бокалов для шампанского были быстро розданы в качестве сувениров и выходных призов. Более молодые и энергичные остались на автовокзале побродить, поесть и потанцевать до упаду на верхних этажах под записанную музыку, которую обеспечивал бодрствовавший всю ночь диск-жокей. Те, кто никак не мог заставить себя уйти, отправились спать на прочных, чистых лежаках в отдельных кабинках, установленных в залах продажи билетов, или улеглись на одной из пожарных лестниц, где на площадках и ступенях были разложены новые, не бывшие в употреблении матрасы. Когда они проснулись, в соковых барах им был предложен свежий орандж, а в кафетериях — блинчики с яйцом. Лестницы были очищены и тщательно вымыты; в воздухе пахло не дезинфицирующими средствами, а лосьоном после бритья и авторскими духами. Для пожарной лестницы была нанята одноногая женщина с костылем, которая бродила туда-сюда, жалуясь, что ее изнасиловали, но она была второразрядной актрисой с хорошеньким личиком, на которое была наложена фирменная косметика, и стройной ногой в фирменных колготках. Крупная, грациозная черная женщина, всем своим видом напоминавшая мать большого семейства, с родинками, похожими на меланомы, и глубоким контральто напевала спиричуэле.

К четырем тридцати двадцать восемь транспортных компаний Коза Ностры, заключивших через вашингтонскую Коза Лору субподрядные контракты с Подразделением коммерческих убийств «П и П М и М», вывезли остатки мусора, а к шести ноль-ноль, когда появились первые обычные пассажиры, все в автовокзале уже было как обычно, кроме отсутствия бродяг и бездомных, которых задерживали в принудительной ссылке до тех пор, пока не будет обеспечена гарантия полной безопасности.

— Это было дальновидно, — сказал Гэффни, одобряя краткую речь Йоссаряна.

— Не могу поверить, что это говорил я.

— Вы этого еще не говорили. Итак? — вопросительно добавил Гэффни, пока они смотрели, как на мониторе как-то устало рассасываются толпы еще не успевших собраться в автовокзале людей, бледными отражениями убывающих в те места, откуда они еще не пришли. — Миссис Максон, кажется, довольна.

— А значит, и ее муж будет доволен. Мне нравится вся эта вагнеровская музыка. Но я не могу удержаться от смеха. Вы считаете, что концовка «Götterdämmerung» вполне подходит для данного случая?

— Да. А вы бы предпочли реквием? — В темных глазах Гэффни загорелись искорки.

— Оно снова чернеет, это чертово солнце, — небрежно сказал Хэккер и рассмеялся. — Я, кажется, никак не могу избавиться от этого.

— Оно не может чернеть, — сердито сказан Йоссарян, у которого Хэккер снова вызвал раздражение. — Если бы почернело солнце, то почернели бы и небеса, и вы бы не смогли его увидеть.

— Да? — молодой человек приглушенно хмыкнул. — Смотрите.

Йоссарян посмотрел и увидел, что на центральных экранах солнце и в самом деле почернело на небе, которое оставалось голубым, луна снова стала красной, а в гавани и примыкающих бассейнах все суда — буксиры, баржи, танкеры, сухогрузы, коммерческие рыболовные траулеры и самые разнообразные прогулочные катера — снова оказались перевернутыми.

— Это глюк, — сказал Хэккер. — Мы называем это глюком. Придется мне над этим поработать.

— Я видел еще один глюк, — сказал Йоссарян.

— Вы имеете в виду президента?

— Он так и не появился, да? Я его не видел.

— Мы никак не можем вытащить его из кабинета. Вот, посмотрите сами. — Йоссарян узнал помещение перед Овальным кабинетом в Вашингтоне. — Он должен выйти оттуда, потом его должны везти в АЗОСПВВ, где он должен сесть на суперпоезд. А вместо этого он все время выходит в другую дверь. Он идет в игровую комнату.

— Вам нужно перепрограммировать вашу модель.

Хэккер снова приглушенно хмыкнул в напускном отчаянии и предоставил возможность отвечать Гэффни.

— Мы не можем перепрограммировать модель, Йо-Йо. Это же модель. Вам придется тогда перепрограммировать президентство.

— Мне?

— Он сейчас как раз там, — сказал Хэккер. — Что у него такое в этой игровой комнате?

— Спросите у Йоссаряна, — сказал Гэффни. — Он там был.

— У него там видеоигра, — сказал Йоссарян. — Она называется «Триаж».

КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ

33

АНТРАКТ

Милоу быстро утратил интерес к происходящему, исчез куда-то по делам и был уже за пределами автовокзала — а не под его надежной крышей вместе с Йоссаряном, — когда раздался сигнал тревоги.

— Где мистер Миндербиндер? — спросил Макбрайд в тот момент, когда Йоссарян вышел на площадку, где Макбрайд стоял вместе с Гэффни.

— Уехал прикупить еще несколько небоскребов в Рокфеллеровском центре, — ядовито сказал Йоссарян. — Или построить собственный. Он хочет, чтобы все небоскребы принадлежали ему. — Когда они спускались по чугунной лестнице, Йоссарян думал о том, что в один прекрасный день эти жуткие собаки, зашевелившиеся снова, могут в действительности оказаться там; вот это будет сюрпризец к финалу! Макбрайд возбужденно сообщил ему, что они нашли все лифты. Майкл и его подружка Марлин устали ждать и ушли глубоко вниз вместе с Бобом и Раулем. У Макбрайда было и кое-что еще для показа Йоссаряну. — И насколько же это глубоко — «глубоко вниз»? — насмешливо спросил Йоссарян.

Макбрайд нервно хихикнул и уклончиво бросил через плечо:

— Семь миль!

— Семь миль?

Эти крики удивления забавляли Гэффни.

— Да уж, это лифты что надо, — продолжал Макбрайд. — Скорость подъема — миля в минуту, скорость спуска — сто миль в час.

— И у них и эскалаторы есть, на всю глубину. Говорят, они уходят вниз на сорок две мили!

— Гэффни? — сказал Йоссарян, и Гэффни медленно кивнул. — Гэффни, Милоу расстроен, — шутливо сообщил ему Йоссарян. — Полагаю, вам это известно.

— Милоу всегда расстроен.

— Он боится.

— И чего же он боится сегодня? Контракт свой он получил.

— Он боится, что не получит за свой «Шшшшшш!» столько, сколько Стрейнджлав получит за свой самолет, потому что запросил слишком мало. А его самолет даже летать не будет.

Так резко остановившись на лестнице, что Йоссарян столкнулся с ним, Гэффни, к полному недоумению Йоссаряна, уставился на него, утратив весь свой апломб.

— Не будет? Почему вы так думаете?

— А что, будет?

Гэффни вздохнул с облегчением.

— Он летает, Йо-Йо. На мгновение мне показалось, будто вы знаете что-то, неизвестное мне. Он уже летает.

— Это невозможно. Он не будет летать. Они дали мне слово.

— Они нарушают свои слова.

— Они мне обещали.

— Они нарушают свои обещания.

— У меня есть гарантия.

— Она не действительна.

— Она в письменном виде.

— Подшейте ее к своему досье по Закону о свободе информации.

— Не понимаю. Они обошли Стрейнджлава?

Гэффни рассмеялся своим беззвучным смехом.

— Йоссарян, друг мой, они и есть Стрейнджлав. Они, конечно же, перемешались. Исключая различия в именах и компаниях, разве они не одно и то же? У них есть самолеты, находящиеся в воздухе годами.

— Почему вы не сказали об этом раньше?

— Кому? Никто у меня не спрашивал.

— Вы могли бы сказать мне.

— Вы не спрашивали. Мне нередко выгодно утаивать информацию. Иногда знание — это власть. Одни говорят, что совершенное оружие пойдет на пользу моему бизнесу, другие говорят — нет. Поэтому-то я и здесь сегодня. Чтобы выяснить.

— Какому бизнесу?

— Конечно, торговле недвижимостью.