Анна Гавальда - Луис Мариано, или Глоток свободы

Мы не реагировали. Симон воздел руки к небу:

— Ну я кому сказал: мы сваливаем! Смываемся! Делаем ноги! Сматываем удочки! Удираем! Дарим себе глоток свободы!

— А как же Карина?

Симон опустил руки.

Потом достал из кармана автоматический карандаш, перевернул картонный кружок из-под бокала и нацарапал на чистой стороне:

«Мы отъехали в замок Венсана. Поручаю тебе Карину. Ее вещи лежат на переднем сиденье твоей машины. Целую».

— Эй, мальчик! Изменения в программе. Тебе не придется идти на мессу, но ты передашь вот это даме в сером костюме и розовой шляпке, ее зовут мадам Мод, запомнишь?

— Ясно.

— Как успехи?

— Два дополнительных шарика.

— Повтори, что я велел сделать.

— Расписаться в списке поздравлений и отдать ваш пивной кружок даме в розовой шляпке по имени Мод.

— Дождешься ее у выхода из церкви и только тогда отдашь мою записку.

— О’кей, но только это будет стоить дороже.

И он нахально ухмыльнулся.

#

— Ты забыл ее косметичку…

— Ох ты черт! Этого она мне никогда не простит. Надо вернуться.

Я положила косметичку Карины на самом виду, поверх ее сумки, и мы рванули с места, подняв облако пыли. На такой скорости, будто ограбили банк.

Вначале мы даже говорить боялись. Все были слегка взбудоражены, а Симон то и дело нервно поглядывал в зеркальце заднего вида.

Похоже, мы ожидали услышать сирены полицейской машины, брошенной в погоню разъяренной Кариной, проклинающей нас с пеной у рта. Но нет, обошлось. Все было спокойно.

Лола сидела рядом с Симоном, а я просунулась вперед между их креслами. Каждый из нас ждал, что кто-то другой нарушит смущенное молчание.

Симон включил радио, и Bee Gees заблеяли свое:

And we’re stayin’ alive, stayin’ alive…Ha, Ha, Ha, Ha… Stayin’ alive, stayin’ alive…[34]

Вот так номер! Слишком прекрасно, чтобы быть правдой! Знак судьбы! Перст Господний! (На самом деле всего-навсего посвящение Пату своей Дани, в честь годовщины их встречи на балу в Треньяке в 1978 году, но это мы узнали значительно позже.) Мы хором подхватили вслед за ними: «На! На! На! На!.. STAYINALIIIIIIIIII–VE…», пока Симон выписывал кренделя на департаментском шоссе № 114, одной рукой держа руль, а другой срывая с шеи галстук.

Я сняла юбку и снова надела джинсы. Лола протянула мне шляпу, попросив положить на заднее сиденье.

Принимая во внимание ее цену, моя сестра была слегка огорчена, что не смогла покрасоваться в своей обновке.

— Ба! Не расстраивайся, наденешь ее на мою свадьбу, — сказала я в утешение.

Хихиканье — переходящее в смех — переходящий в хохот — в уютном салоне.

Атмосфера разрядилась. Нам удалось выпихнуть чужаков из нашего космического корабля.

Теперь оставалось только подобрать последнего члена экипажа.

Я разыскивала на карте Венсаново захолустье, а Лола работала диджеем. У нее был выбор между France Bleu Creuse и Radio Gélinotte[35]. Ничего особенно хорошего не попадалось, но какое это имело значение?! Мы трепались вовсю как ненормальные.

— Никогда бы не подумала, что ты на такое способен, — сказала наконец Лола, обратившись к нашему водителю.

— Чем старее, тем умнее, — с улыбкой отозвался он, принимая от меня раскуренную сигаретку.

Мы ехали уже два часа, и я как раз описывала им свое путешествие в Лиссабон, как вдруг…

— Что с тобой? — забеспокоилась Лола.

— Ты разве не видела?

— Что видела?

— Собаку.

— Какую собаку?

— Там, на обочине…

— Дохлую?

— Нет. Брошенную.

— Ну и что? Стоит ли из-за этого так переживать!

— Просто я видела ее взгляд, понимаешь?

Нет, они не понимали.

Но я-то была уверена: этот пес меня засек.

И почему-то жутко расстроилась, однако тут Лола восславила наш побег, затянув во все горло саундтрек из фильма «Миссия невыполнима», причем так безбожно перевирала мелодию, что отвлекла меня от грустных мыслей.

Я смотрела в дорожную карту, грезила наяву, перебирала в памяти покерные комбинации прошлой ночи. Признаться, я смухлевала в последней партии, поскольку у меня было на руках совершенно безнадежное каре… Ну и что такого?! Я же выиграла, черт возьми, а победителя не судят…

И все это было вполне оправданно — в свете сегодняшних событий.

#

Когда мы прибыли на место, только что началась последняя экскурсия.

Какой-то молодой парень, довольно замызганного вида, с бледным лицом и глазами как у вареного судака, посоветовал нам присоединиться к группе посетителей: они сейчас на втором этаже.

Группа случайных туристов состояла из толстозадых дам, пары школьных учителей (муж и жена в ботинках Mephisto), нескольких солидных семейных пар с мрачными отпрысками трудного возраста и кучки голландцев. При нашем появлении все они обернулись дружно, как по команде.

Сам Венсан нас не видел. Он стоял к нам спиной и расписывал свои галереи и бойницы с таким пылом, какого мы за ним никогда прежде не замечали.

Первый шок: на нем был блейзер (правда, довольно поношенный), полосатая рубашка с запонками, легкий шейный платок и брюки сомнительной свежести, но с отворотами. Далее: его щеки были гладко выбриты, а волосы аккуратно зачесаны назад.

Второй шок: он нес какую-то ахинею.

«Замок принадлежал нашей семье на протяжении многих веков. Нынче я живу здесь один, мечтая создать семью и привести в порядок крепостной ров.

Замок считается проклятым, ибо он был построен тайком для любовницы третьего незаконного сына Франциска I, некоей Изоры де О’Бребан, согласно преданию, сошедшей с ума от ревности по вине этого бастарда, а кроме того, занимавшейся колдовством.

…И по сей день, дамы и господа, когда луна входит в первый декан месяца и наливается кроваво-красным цветом, из погребов, служивших некогда темницами несчастных узников, доносятся загадочные звуки, похожие на хриплые стоны…

При ремонте нынешней кухни, которую вы сейчас увидите, мой дед обнаружил в стене тайник, а в нем замурованные человеческие кости времен Столетней войны и несколько монет эпохи Людовика Святого. Слева от вас находится гобелен XII века, справа — портрет нашей знаменитой куртизанки. Обратите внимание на родинку под ее левым глазом: это неоспоримое свидетельство Божьего проклятия…

Затем вы полюбуетесь великолепным видом, открывающимся с террасы. В те дни, когда сильный ветер разгоняет дымку тумана, вдали можно увидеть башни церкви Святого Роха.

А теперь попрошу вас пройти сюда. Спускайтесь осторожно, ступени крутые!»

Ущипните меня, может, я сплю?

Туристы старательно разглядывали родинку колдуньи и спрашивали Венсана, не бывает ли ему страшно по ночам.

— Конечно, страшно, но мне, черт возьми, есть чем защититься!

И он указывал им на старинные латы, алебарды, арбалеты, палицы и прочий железный хлам, развешанный над лестницей.

Люди понимающе кивали и наводили камеры и фотоаппараты на эту древность.

Он что, рехнулся?

Когда группа покидала комнату, мы прошли перед ним и у него просветлело лицо. О нет, никаких бурных проявлений радости. Всего лишь легкий кивок. Да-а-а… вот что значит кровное родство и многовековые традиции учтивого обхождения.

Сразу видно — аристократ!

Мы хихикали, стоя среди древних шлемов и аркебуз и слушая, как он расписывает трудности содержания такого огромного строения… «Четыреста квадратных метров кровли, два километра водостоков, тридцать залов, пятьдесят два окна и двадцать пять каминов… И это при отсутствии отопления! Как, впрочем, и электричества. Да, совсем забыл, что и водопровода тоже нет! Откуда и проблема найти невесту вашему покорному слуге, дамы и господа…»

Слушатели дружно рассмеялись.

«Здесь перед вами очень редкий портрет графа де Дюнуа. Обратите внимание на этот герб, вы увидите его же выбитым на фронтоне над парадной лестницей в северо-западном углу двора.

А теперь мы находимся в комнате с альковом, обустроенной в XVIII веке для одной из моих прапрабабок, маркизы де ла Ларьотин, которая приезжала охотиться в окрестностях замка. И не только, увы, охотиться… Так что несчастному маркизу, ее супругу и моему предку, мог позавидовать и десятилетний олень, чьей головой, увенчанной ветвистыми рогами, вы только что любовались в столовой… Осторожно, мадам, это очень хрупкая вещь. Зато я настоятельно рекомендую вам заглянуть в эту маленькую туалетную комнату… Щетки, коробочки с солями, баночки с притираниями — все это подлинные туалетные принадлежности знатной дамы тех времен… Нет, мадемуазель, это ночной горшок второй половины XX века, а это тазик для сбора дождевой воды, на случай протечки…»