Николай Кузаков - Красная волчица

Генка Ворон постоял и опять опустился на землю.

— Сволочи. Утром должны были проехать.

— Зря мерзнем. В такую темень разве поедут? Пойдем, костер разложим, погреемся, — предложил Спиря.

— Не ной, слюнтяй.

Димка с Любой выехали за ворота поскотины. По широкому пустырю, присыпанному снегом, вольно гулял ветер. В небе кружили серые облака. Вдали над поредевшим колком метались два ворона, они то взмывали к облакам, то падали черными лоскутами к лесу. Их гортанный клекот наводил тоску.

— Ну, и погодка сегодня, — тяжело вздохнула Люба.

— Осень.

Димка, оглянувшись на Любу, пустил лошадь на ходкую рысь. Навстречу побежала узкая лента дороги. За поскотиной дорога свернула к реке и пошла косогором. Димка перевел лошадь на шаг. Подъехала Люба.

— Шугу понесло, — кивнула она на реку. — Как переправляться будем?

Река была в белых пятнах.

— Это снег, — ответил Димка. — Да и в шугу переправимся. Лошади привычные, — Димка потрепал по шее Сокола.

Люба посмотрела на серые горы.

— Скоро на охоту пойдешь?

— Белка нынче быстро созреет: рано приморозило.

— Меня будешь вспоминать?

— Я тебе буду приветы с птицами посылать, — улыбнулся Димка.

— Я не знаю птичьего языка.

— А я научу.

Из леса на тропу выбежали Ушмун с Чилимом и помчались впереди лошадей.

— Догнали, — с любовью в голосе проговорил Димка,

— Не могут они без тебя.

— Чилиму только разреши, он к спать ко мне в постель заберется.

Дорога свернула на мыс и пошла лесными лужками.

Димка опять пустил лошадь рысью. На лужках стояли зароды сена, припорошенные снегом. Возле дороги виднелись заячьи следы. Кое-где оставили ровные строчки горностаи. В перелесках шумно вспархивали рябчики и с испуганным свистом разлетались по сторонам.

За мысом Димка придержал лошадь, нагнулся и сломил несколько веточек красной смородины с крупными гроздьями.

— Солнечная ягода, — подавая Любе веточки, улыбнулся.

— Спасибо, Дима.

Спустились к Сонному плесу. С обеих сторон его темнел ельник. Вдали, где кончался плес, белел яр. Глухо, недобро шумел лес. Из наволока вылетел ворон, увидев всадников, испуганно каркнул и метнулся от реки.

— Что это они сегодня привязались к нам? — Люба тревожным взглядом проводила птицу.

— Зима надвигается. Житье-то несладкое будет. Вот и мечутся. В бору у родничка передохнем? — спросил Димка.

— Посидим. Мне что-то расставаться с тобой не хочется. Привыкла за лето. Теперь поеду только по санной дороге, когда река встанет. Ты уж в тайге будешь.

— И прокачу я тебя зимой, с бубенцами. На всю жизнь запомнишь.

— Ты опять с обозом уйдешь.

— Ничего, найду время.

В двух шагах от родника, навалившись на ствол сосны, дремал Генка Ворон. Его под бок ткнул локтем Спиря.

— Едут.

Генка вздрогнул, непонимающе уставился на Спирю.

— Что?

— Едут, говорю.

Генка кинул взгляд вдоль плеса, хищно блеснули его маленькие глаза. Щелкнул взведенный курок.

— Может, не они? — усомнился Спиря.

— Оки. Видишь, на передней лошади сумы чернеют. Почта. Как только минуют нас, я стреляю в спину ямщика. Ты прыгаешь на тропу.

И два ствола повернулись навстречу Димке с Любой.

— Дима, посмотри, какая красота! — показывая на залавок, радовалась Люба.

Димка придержал лошадь. С залавка склонялся куст рябины. Ветки оттягивали тяжелые огненные гроздья. Димка ударил лошадь пятками, подъехал к кусту рябины, сломил ветку с несколькими гроздьями и подал Любе:

— Это тебе на память о лете.

— Спасибо, — понимающе кивнула Люба.

И опять они ехали вдоль берега. Впереди бежали собаки. Люба подержала ветку с гроздьями и бережно положила ее за пазуху.

До Белого яра осталось шагов сто пятьдесят — двести. Впереди бежавшие собаки вдруг замерли и потом с сердитым лаем кинулись к лесу. Ушмун сделал несколько прыжков и замер. Чилим суетился на склоне, но в лес боялся бежать.

Димка остановил лошадь, снял из-за спины ружье и положил его на колени. К нему подъехала Люба, остановилась рядом.

— На кого это они? — испуганно спросила Люба,

— Не знаю. Если у ключа медведь, то Ушмун был бы уже там. И лает-то он как-то странно.

— Поедем.

— Нет. Ты постоишь здесь, а я пойду закрайком леса, посмотрю, кто там.

У ключа хлопнули два выстрела. Конь под Любой вздрогнул, заржав, вздыбился. Димка левой рукой подхватил Любу к кинул к себе в седло. Любин конь грохнулся на спину и гулко забил копытами по мерзлой земле.

— Бандиты… — выдохнул Димка.

Сокол, почуяв опасность, крутнулся под седоками.

— Дима, в сумах деньги и облигации, — испуганно проговорила Люба.

У ключа снова хлопнули два выстрела. Пули прошли мимо. Димка спрыгнул с седла.

— Скачи в село! Я задержу бандитов.

Димка огрел Сокола плеткой, и он с места пошел вскачь. Люба пригнулась, ей казалось, что сейчас в спину прилетит пуля. Раздался выстрел, следом за ним еще два более слабых. Но и на этот раз пули миновали ее. «Только бы не споткнулся. Только бы не споткнулся», — молила Люба. Сквозь топот копыт она слышала выстрелы, но они уже доносились слабо.

Наконец кончился плес. Дорога вильнула от реки к кустам. Люба придержала лошадь. Деньги и облигации были спасены. И только теперь она вспомнила о Димке. Напрягла слух. Сквозь шум леса донесся слабый выстрел. «Живой», — радостно ударилось сердце Любы. И первым ее желанием было кинуться к Димке. «А деньги? — Люба посмотрела на сумы. — Вдруг где-нибудь еще засада?» И спину ее обдало холодом.

Люба понукнула лошадь и помчалась в село за помощью. Ей рисовались картины одна страшней другой: то она видела Димку у реки с окровавленной головой, то привязанного к дереву. А рядом бандитов с ружьями. И Любе становилось тяжело дышать.

На всем скаку она подъехала к сельсовету, спрыгнула с седла. На крыльцо выбежала Валентина Петровна.

— Бандиты, Валентина Петровна! У Белого яра нас встретили!

— Васильевич где?!

— Коня подо мной убили. Дима там, бандитов задерживает.

— Живой он хоть?

— Не знаю. Я долго стрельбу слышала.

Люба в изнеможении опустилась на крыльцо, расстегнула куртку: к ногам ее упала ветка с гроздьями рябины. Люба подняла ее, прижала к лицу.

А к сельсовету уже бежали Матвей Кузьмич, Серафим Антонович, Андрейка и Вадим. Они были у кузницы, пристреливали ружья и видели, как Люба мчалась к сельсовету.

— Бандиты. Под Белым яром почту встретили. Васильевич не вернулся, — сообщила им Валентина Петровна.

— Седлайте коней, — скомандовал Матвей Кузьмич.

Семеновна сидела у окна, когда раздался конский топот,

— Погляди-ка, Ятока, это куда же мужики-то снарядились? И все с ружьями.

Ятока торопливо подошла к окну.

— Однако, куда-то торопятся. Ладно ли што? Ты погляди за Машей.

Ятока быстро оделась и выскочила на улицу. В ограду входили тетя Глаша с Анютой.

— Это куда же мужики-то поехали? — спросила Ятока.

— Сама дивлюсь. Думала, вы знаете. Люба — почтальонша от сельсовета к почте коня в поводу повела. Димы нет.

Ятока кинулась к почтовому отделению. Тут в окружении баб стояла Люба.

— С Димой што? — запыхавшись, спросила Ятока.

— Не знаю, — Люба чуть не плакала.

Ятока скинула сумы на землю, вскочила в седло и помчалась вслед за мужиками.

Димка выстрелил и прыгнул в лес. Из-за дерева еще раз выстрелил. Оглянулся: Люба уже была на середине плеса. Димка загнал в патронник патрон, прицелился пониже сосны.

— Нате, гады!

Выстрел метнулся по закрайку леса и тотчас погас на ветру.

Бандиты не отвечали. Что они задумали? От реки донесся стон. Димка глянул туда: конь, выбросив передние ноги, силился встать. Приподнялся немного. Голова его бессильно упала, и конь завалился на бок.

— Сволочи.

Димка посмотрел вдоль реки. Люба уже была в конце плеса. Не сбавляя хода, она поднялась на угор и скрылась за кустами. Димка облегченно вздохнул, глянул на Белый яр. Что же не стреляют бандиты? Может, они решили подобраться к нему поближе? В глубине леса треснула ветка. Димка упал за дерево, поднял ружье. Звук донесся от молодых елочек, шагах в двадцати от него. Еще мгновение и — хлопнет бандитский выстрел. Димку охватил страх. Он прижался к земле. Одна из елочек вздрогнула. Димка напрягся, ствол ружья качнулся и замер. Мушка легла между двумя елочками: бандит должен показаться между ними. Димка почувствовал, как под пальцами упруго стал отжиматься спусковой крючок. В это время между елочками что-то шевельнулось, И вместе с выстрелом он услышал визг собаки. Димка вскочил и бросился к елочкам: между деревцами лежал окровавленный Ушмун.