Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

Огонь по танкам первыми и на этот раз открыли артиллеристы, пушки стояли в боевых порядках пехоты и били прямой наводкой. Мурзайкин заметил вспышку на танке, который шел на высоту справа. Танк окутался густым черным дымом. Танкисты выскочили из своего горящего убежища и тотчас попадали, скошенные пулями. В Мурзайкине заговорили патриотические чувства, его охватила неуемная радость, точно это он только что подбил вражеский танк. Но два других танка прорвались на линию траншей к пошли в тыл, не обращая внимания на оборонявших высоту советских воинов. В это время раздалась команда: «Отсечь пехоту!» Мурзайкин, пригнувшись к брустверу, нажал на спусковой курок. Он почувствовал толчок в плечо, но ничего не увидел впереди. Старшина, крикнув ему что-то, показал рукой направо и тут же свалился на дно траншеи: он был то ли ранен, то ли контужен. И вдруг у самой траншеи, с той стороны, куда показывал старшина, появился немец в каске. Мурзайкин ошарашенно выпустил по нему всю обойму, тот ткнулся лицом в землю, перестал шевелиться. Но в траншею прыгнул другой немец. Он ловко выбил из рук Мурзайкина винтовку, свалил его и старался огромной ручищей дотянуться до горла. Они барахтались на дне траншеи тяжело дыша. Вдруг старшина поднялся и уложил немца прикладом винтовки.

Атака была отбита. После боя санитары начали выносить из траншеи раненых, среди них оказался и старшина, который спас жизнь Мурзайкину. Он был ранен в плечо. Прощаясь с Иваном Филипповичем, сказал: «Я еще вернусь. Встретимся в Берлине, товарищ капитан!»

Мурзайкин снова прошел на НП командира полка. Майор Чигитов похвалил его за мужество. Но на вопрос, как добраться до штаба дивизии, Иван Филиппович услышал:

— Связи со штабом нет, полк держит круговую оборону в окружении и ждет помощи от командования.

— Как же мне быть? — испугался Мурзайкин.

— Не знаю, Иван Филиппович!

— Может, по рации можно связаться?

— Рация не работает, под минометный обстрел попала.

Мурзайкин хотел выяснить — будет ли кто-нибудь послан с донесением в штаб дивизии, но майора в это время позвали к телефону. Стало известно, что на левом фланге полка наступает немецкая рота. Майор, отдал приказание артиллеристам накрыть неприятеля шрапнелью и предупредил всех своих командиров, чтобы они экономно расходовали боеприпасы. Командир артиллерийского дивизиона, приданного полку, как будто этого и дожидался: он доложил, что шрапнельные снаряды на исходе — осталось всего на один залп. Мурзайкину майор приказал пойти в балку, куда вывели раненых, и помочь санитарам и медсестрам организовать им первую помощь:

— Эвакуировать их некуда, дорога в медсанбат отрезана. Придется своими силами лечить.

Сопровождал Мурзайкина ординарец командира полка, рыжеволосый, веснушчатый и очень словоохотливый парень.

— А штаб дивизии где? — спросил его Мурзайкин.

— Штаб дивизии был в деревне Сергеевка, в пяти километрах отсюда, но вчера ее заняли немцы. Куда переехал штаб, не знаем. По закону оттуда должна быть подана телефонная связь. Но, видно, никак не могут пробиться к нам.

Общительный ординарец понравился Мурзайкину. Иван Филиппович спросил, откуда тот родом.

— Из Белоруссии, — охотно ответил солдат. — Из Логойска. Слыхали про такой город? В восемнадцати километрах от старой польской границы. Я работал в леспромхозе. У нас там большой леспромхоз был. На всю Белоруссию славился. Теперь там немец лютует.

Мурзайкин не прочь был расспросить парня о его родителях, но воздержался. Чтобы заполнить возникшую паузу, поинтересовался:

— Как вас зовут?

— Алесь Карнач.

— Редкостная фамилия, — сказал Иван Филиппович, выходя в балку, где была развернута санитарная часть полка.

Мурзайкина окликнул раненый старшина.

— Мое ранение — пустяк, — заявил он, — кость не повреждена, а мясо заживет, лишь бы заражения не было. А вот как быть с лейтенантом? У него раздроблено бедро, ему срочно нужен хирург.

— Надо бы попытаться его эвакуировать, — сказал Мурзайкин, — но как?

— У меня есть план, — оживился старшина. — Надо дождаться ночи и на подводах проехать в Соболенку. Я дорогу туда хорошо знаю, могу сопровождать: несколько раз ездил туда за продуктами. Поедете с нами?

— А вдруг там немцы?

— Нет, они туда не дошли. Они перерезали лишь дорогу. Нам нужно перехитрить немцев и проселочными дорогами прорваться к своим. Ведь сплошной линии фронта здесь нигде нет!

Старшим среди медиков оказался врач, представительный мужчина средних лет. Некоторое время он работал вместе с Угой Атласовной в медсанбате и потому был знаком с Мурзайкиным.

— Как вы, Иван Филиппович, попали сюда? — спросил он.

— Ехал в тыл, а попал на передовую, — иронизируя над собой, ответил капитан. — Меня ждут в штабе армии, а я не могу выбраться отсюда.

— Придется вместе выходить из окружения…

— Говорят, дороги нет.

Врач пожал плечами, заметив, что в этот полк он заехал ненадолго, чтобы помочь эвакуации раненых, и вот застрял.

— Значит, мы люди одинаковой судьбы, — заключил Мурзайкин. — И нам непременно сегодня же нужно постараться выбраться отсюда.

— Только вместе с ранеными! — ответил врач. — Я не могу их бросить.

Над расположением полка показались немецкие самолеты. Бомбы, которые они сбрасывали, падали прямо на боевые порядки. Врач приказал носилки с тяжелоранеными внести в укрытие, остальным рассредоточиться и замаскироваться. Налет длился недолго, но после него в овраг стали подносить и приводить новых раненых. Врач попросил Мурзайкина взять одного санитара и добраться до ближайшей деревни, авось там в сельской аптеке что-нибудь осталось из медикаментов и перевязочного материала, очень нужны бинты и вата.

Деревня лежала в котловане, в двух километрах от боевых порядков, вытянувшись вдоль небольшой речушки. Ночью Мурзайкин не заметил ее — было там не более пятидесяти дворов. Иван Филиппович усомнился, едва ли там когда-нибудь была аптека, но все же решил сходить. У него возникла идея — перенести всех раненых в деревню и расположить в домах. По крайней мере, можно будет обеспечить нормальный уход. Врач без слов понял намерения капитана и страдальчески улыбнулся.

— Майор не хочет распылять силы, — сказал он Мурзайкину. — От полка осталось не более батальона. Во время немецких атак мы все — медики, санитары, повара — идем в бой, даже легкораненые берут в руки гранаты или винтовки. Майор решил с этой высоты никуда не уходить: окопаться и ждать подкрепления. Деревня лежит в низине, поэтому майор Чигитов боится туда отходить. К тому же, там нет ни одного каменного здания. С точки зрения тактики, все правильно.

Капитан Мурзайкин не терял надежды добраться до штаба армии: там его ждал заместитель командующего. Так имеет ли право Чигитов удерживать его здесь? Разве не ясно, что долг командира полка всячески содействовать Ивану Филипповичу в том,