Тайга шумит - Борис Петрович Ярочкин
Тайга шумит читать книгу онлайн
... Горькой ценой далось Борису Ярочкину доскональное знание жизни уральских леспромхозов первых послевоенных лет, один из которых описан в романе «Тайга шумит». Литературная критика, не рискнувшая обойти вниманием яркий и незаурядный талант писателя, непозволительно долго замалчивала тот страшный факт, что в ноябре 1942 года по клеветническому доносу подлецов он был арестован органами «Смерш» и, как «враг народа», осуждён трибуналом на семь лет лагерей и три года поражения избирательных прав.
«Срок отбыл полностью.» Какою горечью и обидой сквозит эта короткая запись в личном листке по учёту кадров, сделанная при вступлении в писательскую организацию! Кто сможет вернуть человеку загубленную в застенках лагерей юность, да не просто человеку, а командиру пулемётного подразделения, помощнику начальника штаба одной из частей, в восемнадцать с половиной лет командовавшему пулемётным взводом, в сорок первом году участвовавшему в первой наступательной операции под Ельней?!
Девятнадцати с половиной лет Борис Ярочкин попал в Унжлаг, где от звонка до звонка отсидел по печально знаменитой 58 статье.
После освобождения в 1949 году Борис Петрович работал на лесозаготовках в одном из леспромхозов Красноярского края, затем в леспромхозе на Урале. От работ на лесоповале Унжлага и знание труда и быта лесорубов, и поэтичное описание красот природы уральского края… А юность писателя воскреснет. И не раз. В его правдивых книгах о войне и лагерной зоне...
34
В пятом часу утра Заневские вышли от Лесновых.
Они за весь вечер не перебросились и словом, если не считать нескольких просьб: подать то или другое. Но Любовь Петровна видела по глазам и лицу Михаила, что он хочет с ней заговорить, что ему стыдно перед ней.
А Михаилу было не только стыдно, Но и обидно, что не нашел мужества извиниться перед женой в клубе, а здесь было неловко перед собравшимися. И вот они идут домой. Он вздыхает. Вздыхает и Любовь Петровна.
Ночь чудесная, морозная.
Из-за леса показалась луна. Скрипит под ногами снег. Подошли к дому.
Михаил открыл дверь и пропустил жену вперед. Включил свет, помог ей раздеться. Любовь Петровна улыбнулась его вниманию и прошла в свою комнату.
Заневский с минуту стоял задумавшись, потом улыбнулся и стал вынимать из буфета вино, закуску, посуду, расставлять все на столе.
— Как будто бы все, — улыбаясь, пробормотал он и оглядел стол; потом подошел к комнате жены, остановился.
«Что же я скажу?..»
— Ты ко мне, Михаил? — вдруг услышал он, как ему показалось, радостный голос жены и только теперь заметил, что наполовину открыл дверь.
— Нет… да… да-да, к тебе… — растерялся он и, боясь, как бы жена не остановила, быстро продолжал: — Ты, Любушка, не выгонишь?
— Это твоя квартира, — усмехнулась Любовь Петровна, видя его замешательство, и уколола: — Ты меня можешь выгнать.
— Что ты, Люба! — испугался Заневский. — Нет, Люба, это ты вправе была выгнать меня из дома, — быстро заговорил он. — Мне стыдно теперь это говорить… Стыдно, что я столько времени не мог объясниться и поблагодарить тебя с дочкой… за спасение. Да-да, за спасение и не спорь! И ты, и Верочка, и Леснов со Столетниковым, и Бакрадзе с Нижельским спасли меня от пропасти, куда я летел с закрытыми глазами… Я оценил это и век не забуду!.. — Заневский подошел к ней, взял ее руку. — Любушка, дорогая моя!.. Прости меня… забудь, что было, а я… Я это никогда не забуду!
Любовь Петровна плакала, не закрывая лица, а муж целовал ей руки, гладил пышные волосы.
— Пойдем, Любушка, — говорит он, — встретим наш Новый год.
И Любовь Петровна идет.
35
Русакова сидела за столом.
Перед ней лежали книги и брошюры: по механике, трелевке, вывозке на тракторах, конспекты и тетради. Таня прочитывала страничку раз-другой, но ничего не могла запомнить — мысли снова и снова возвращались к Николаю.
Окружающие не узнавали Татьяну. Она стала замкнутой, заметно похудела и как-то сразу возмужала.
День, когда она узнала о случившемся между Николаем и Зиной, перевернул все ее мечты.
Вбежав тогда в свою комнату, она заперлась на ключ и никого к себе не пускала. Она плакала. Плакала долго, громко, не стыдясь, что ее могут услышать.
Когда первый порыв отчаяния прошел, Таня стала думать по-другому.
«Может быть, он и не обманывал меня, а правда любил и любит. Ведь он мог скрыть все это и жениться на мне, я бы согласилась…»
Таня вздохнула, рассеянно посмотрела на конспект и отодвинула его в сторону.
В комнате стало темнеть.
За окнами выла и стонала вьюга: ветер гнул росшие под окнами березки, словно хотел их сломать, куда-то нес потоки поземки, наметал сугробы. А в квартире было тепло. Топилась русская печь, в ее широко разинутой пасти весело потрескивали дрова, тоненьким голоском напевал чайник.
Таня встала, задернула занавеску, повернула выключатель.
В это время Николай, возвращаясь с работы, остановился против окон Татьяны. Он видел ее тень, лежащую на занавеске: девушка стояла у окна и, заложив за голову руки, по-видимому, о чем-то думала.
«Эх, Таня, Таня! — с болью подумал он, и его сердце сжалось. — Даже встречаться не хочешь».
Тень девушки шевельнулась, переместилась вправо и пропала. Николай вздохнул и направился в дом. В коридоре остановился у дверей Татьяны, прислушался. Показалось ему, что Таня что-то сказала, почудилось: произнесла его имя. Взволновавшись, он схватил ручку двери, рванул на себя, но тщетно.
«До того я ей опротивел, что видеть не хочет, — с болью подумал Николай, — запираться стала!»
36
Раздеваясь, Николай с минуту постоял у вешалки и вспомнил, что надо принести Зине дров, набрать в колодце воды. Вздохнул. Застегнул опять телогрейку, надел шапку, вышел во двор. Нарубил дров, принес Зине, потом себе. Сходил за водой.
— Спасибо, Коленька, — поблагодарила Воложина и загородила собой двери. — Подожди, не уходи, — сказала она с мольбой. — У меня ужин готов.
— Спасибо, Зина, я пойду, — отказался Николай. — Холодно в комнате, печь надо топить.
— А почему ты мне не оставляешь ключи? Я бы убрала и протопила у тебя, полы вымыла…
— Зачем? Тебе и своих забот хватает. Я пойду…
— Коля…
Николай нетерпеливо поморщился, посмотрел на Зину. «Ну, что ей еще от меня надо?»
— Ты злишься на меня?
Николай неопределенно пожал плечами, горько усмехнулся. Зина отвела от него взор, губы ее сморщились, на глазах блеснули слезы.
— Не надо, Коля, помогать мне, — тихо сказала Зина, — я не нуждаюсь, понял? И вообще, не заходи больше ко мне, не хочу я, не надо! — сквозь слезы выкрикнула она и, закрыв руками лицо, прислонилась к дверному косяку.
— Нет, надо! — решительно сказал Николай. — Мой долг помочь тебе теперь, помочь воспитать ребенка, и ты не имеешь права отказываться от помощи. Да-да-да! — торопился высказать все Николай. — Я буду помогать тебе…
«Он, кажется, прав», — придя в себя и подумав над его
