Василий Шукшин - Том 3. Рассказы 1972-1974 годов

– Побил его? – спросил я.

– Да ну!.. Сам пришел… Зачем же? Выпили эту его гусиху, да я ишо одну достал, и ту выпили. Не одни, знамо дело: я Егора позвал с бабой, ишо мужики подошли – чуть не новая свальба!.. Я рад без ума – пинжак-то добрый. Годов десять его носил. Вот какая у меня старуха была. Она тада-то не старуха была, а вот… знала. Царство небесное.

Было у них пятеро сыновей и одна дочь. Троих на этой войне убило, а эти в город уехали. Доживал дядя Емельян один. Соседи по очереди приходили, топили печку, есть давали… Он лежал на печке, не стонал, только говорил:

– Спаси вас Бог… Зачтется.

Как-то утром пришли – он мертвый.

Для чего же я сделал такую большую выписку про великого князя Алексея? Я и сам не знаю. Хочу растопырить разум, как руки, – обнять две эти фигуры, сблизить их, что ли, чтобы поразмыслить, – поразмыслить-то сперва и хотелось, – а не могу. Один упрямо торчит где-то в Париже, другой – на Катуни, с удочкой. Твержу себе, что ведь – дети одного народа, может, хоть злость возьмет, но и злость не берет. Оба они давно в земле – и бездарный генерал-адмирал, и дядя Емельян, бывший матрос… А что, если бы они где-нибудь ТАМ – встретились бы? Ведь ТАМ небось ни эполетов, ни драгоценностей нету. И дворцов тоже, и любовниц, ничего… встретились две русских души. Ведь и ТАМ им не о чем было бы поговорить, вот штука-то. Вот уж чужие так чужие – на веки вечные. Велика матушка-Русь!

Повести*

Точка зрения*

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были два молодых человека – Пессимист и Оптимист. Жили они no-соседству и все спорили. Пессимист говорил: «Все в жизни плохо, пошло, неинтересно». Оптимисту, наоборот, все чрезвычайно нравилось. «Жизнь – это сплошное устремление вперед, это как бы стометровка, – любил говорить он. И добавлял: – Я, может быть, говорю общеизвестные истины, но в том-то и дело, что я не думаю о том, как надо думать о жизни, – она переполняет меня всего, и мне остается только петь». И он часто пел. А Пессимист нехорошо как-то смеялся: «Ка-ка-ка!» – «под Мефистофеля».

– Вы, такие, не знаете, что такое жизнь! – громко кричал Оптимист. – И мы вас, таких, предупреждаем!..

– Нет, это вы не знаете, что такое жизнь! – тоже кричал Пессимист. – А мы знаем. Наша тоска оправданна!

– Ты не прав, Алик!

– Ка-ка-ка! – горько смеялся Алик, Пессимист.

Вот раз спорили они, спорили, чуть не подрались, но опять ни до чего не договорились. Тогда Оптимист говорит:

– Я знаю одного волшебного человека. Пойдем к нему, он нас рассудит.

– Я знаю, зачем вы пришли ко мне, – сказал Волшебный человек. – Я помогу вам. Но прежде вы мне – каждый – покажете жизнь такой, какой вы ее видите. Только тогда я смогу разрешить ваш спор.

– Я согласен! – звонко воскликнул Оптимист.

– С удовольствием, – сказал Пессимист. – Я вам ее покажу. О, я вам ее покажу!

– Видите этот дом? – спросил Волшебный человек, поморщившись на такую чрезвычайную уверенность Пессимиста.

– Видим!

– Там живет девушка. Вечером ее придут сватать. Я хочу, чтобы каждый из вас показал это событие в ее жизни так, как он видит. Заделаем? – и Волшебный человек негромко засмеялся.

Сказано – сделано. Вечером все трое пришли к дому девушки и сели напротив, на лавочке. Волшебный человек посмотрел на часы.

– Пора. Кто первый?

– Я! – сказал Пессимист. Ему очень уж не терпелось. Волшебный человек дал Пессимисту волшебную веточку и велел:

– Махни этой веточкой и скажи:

«Распояшьтесь, распахнитесь,Не стесняйтесь, покажитесь,

Веточка, веточка, покажи мне людей, но не такими, какими их все видят, а такими, какими я, имярек, вижу».

Пессимист взял веточку взмахнул ею и сказал:

– Распояшьтесь, распахнитесь,Не стесняйтесь, покажитесь.

Веточка, веточка, покажи мне людей, но не такими, какими их все видят, а такими, какими я, Алик, вижу.

Только он так сказал, стена дома Невесты с треском раскололась. И видно стало: грязная комната, семейство Невесты – сама Невеста, ее Мать, Отец и Дедушка сидят за столом, ужинают.

Мать Невесты наклонилась к уху свекра и сказала:

– Ну и жрать ты здоров, папаша!

Дед сморщился, переспросил:

– А?

– Кушаешь, говорю, много, куда к черту!

Старик обиделся, отодвинул тарелку.

За него вступился сын, Отец Невесты:

– Объел он тебя? – крикнул он на жену.

– А что я такое сказала? – в свою очередь обиделась Мать Невесты. – Пусть ест. Надо только меру знать.

Невеста крикнула на ухо Деду:

– Рубай, дедушка!

Старик придвинул тарелку и стал торопливо хлебать.

В это время по улице, направляясь в дом Невесты, прошла группа людей – семейство Жениха: сам Жених, его Мать, Отец. И с ними еще кто-то – Непонятно кто.

– А ту комнату я все равно перегорожу, и мы будем там жить! – кричал Жених.

– А шишок под носок хочешь? – спросил Отец.

– А я говорю: буду!

– А я говорю: нет!

– А я говорю: буду!

– А я говорю: нет!

– А где же он жить-то будет? – спросила мужа Мать Жениха. – Интересный ты тоже какой-то.

– Пусть где хочет, там и живет, – заявил Отец. – Когда я женился, мне отец тоже так сказал: «Как хошь, так и живи».

– Суд разберется, – значительно сказал Жених.

– Суд разберется, – согласился Отец.

Группа вошла в подъезд.

А в комнате между тем Мать Невесты рассказывала:

– Эта зараза сегодня и говорит мне на кухне: «Мне, – говорит, – кто-то керосину в суп подлил». А сама на меня смотрит. Я говорю: «Если ты, – говорю, – думаешь, что это я, так ты глубоко ошибаешься – не из таких. Нас, – говорю, – девять человек в семье росло, и все в люди вышли, а ты, говорю, одного…»

– Мамаша, а я видела, – сказала Невеста.

Дед тихонько засмеялся.

– Чего ты видела? – строго спросила Мать.

– Как ты керосин подливала.

Дед опять тихонько засмеялся. И все тихонько засмеялись. Мать Невесты тоже хихикнула.

– Я ей хотела туда мочалку положить, но пожалела мочалку, – призналась она.

В дверь постучали.

– Кого там еще черт несет, – проворчал Отец и пошел открывать.

В комнату вошел Жених со своим семейством. Поздоровались:

– Привет!

– Здравствуйте!

– Приятного аппетита!

– Здравствуйте.

Только двое промолчали: Дед и Непонятно кто. Непонятно кто стал осматриваться в комнате.

– Может, ужинать с нами? – спросила Мать Невесты.

– Благодарственны, – сказал Отец Жениха. – Мы по делу к вам.

– По какому такому делу? – спросил Отец Невесты, будто не понимая, в чем, собственно, это дело.

Отец Жениха с неудовольствием посмотрел на сына, вышел на середину комнаты и сказал:

– Ну вот, значит: у вас, мы слыхали, товар залежался, а у нас купец вот дурью мучается… Вопчем, надо их окрутить, и дело с концом. Как вы насчет жилплощади?

– Это вы не туда попали! – отрезала Мать Невесты.

– Как? – Отец Жениха посмотрел на сына; тот сделал ему знак рукой: «Туда. Она просто поломаться хочет». – Нет, мы туда попали. Мы «не туда» никогда не попадаем.

– Может, и туда, но товар у нас не залежался, – пояснила обиженным тоном Мать Невесты. – У нас в роду этого не было…

Тут не выдержала Невеста.

– Мама, ну чего ты? Прям-то, как эта… Это же обряд такой, – сказала она.

– А ты молчи! – прикрикнула на нее Мать. – Прижми хвост и помалкивай. Без тебя как-нибудь разберемся.

– Вы свататься, что ли, пришли? – нетерпеливо спросил Отец Невесты.

– Свататься.

– Так и говорите, а то крутют тут…

– А то ты не понимаешь! – ехидно сказал Отец Жениха.

Непонятно кто не обращал никакого внимания на сватовство. Он осмотрелся, подошел к старику, спросил:

– Шифонер не сами делали?

Дед не расслышал.

– А?

– Шифонер, говорю, не сами делали?

Дед посмотрел на шифоньер.

– Нет. Какого лешего я его сам буду делать?

– А чего эт ты к шифонеру приглядываешься? – спросил Отец Невесты, подозрительно глядя на незнакомого человека. Тот в это время внимательно разглядывал тумбочку. На вопрос не ответил.

Жених все время стоял у двери. Когда Мать Невесты сказала дочери: «Прижми хвост и помалкивай!» – он уставился на нее немигающими строгими глазами. Потом не вытерпел и сказал:

– Я дико извиняюсь, но вы, мамаша, тоже неправильно выражаетесь. Вы, например, сказали: «Прижми хвост». Я не согласен.

Мать Невесты приятно изумилась.

– Скажите, какой заступник выискался! Она еще пока моя дочь – как хочу, так и говорю с ней. Вот когда она будет твоя жена, тогда можешь мне затыкать рот.