Виктор Потанин - Северный ветер

— Да никому. Сама себе, не человеку.

— Без него, милок, это тоже все незачем, ни к чему все станет, и ты мне не говори... А человек затем живет, чтоб... жизни порадоваться, поглядеть, какая она тут есть. Потом детишек взрастить, род свой продолжить. И нечего тут думать. — Он хмурил брови, но уже доволен был, что попал наконец-то на знакомое и понятное, говоренное им же не раз. — Я смыслю так, что сперва — человек, а остальное все для него. Богом там, кем ли, а сделано все для человека. А ты говоришь — все одно!..

— Ну, а если все же есть такая земля: все есть, а без людей?!

Он подслеповато, подозрительно глянул на меня из-под картуза уже прежними, остывшими и безразличными ко всему глазами; сказал равнодушно:

— Тогда пустоцвет это, не земля.

Опираясь на бадик и придерживая рукой поясницу, поднялся со скамейки, постоял так, обвыкаясь со старческой своей ломотою. Сделал шажок-другой и, оборачиваясь ко мне, но не глядя в глаза, проговорил хмуро:

— Ты, гляжу, чудно как-то думаешь все — зачем это тебе? Надо ведь придумать — «без людей»... Чтоб хоромы были, со двором и скотиною, а хозяев не было! Не-ет, ты как хоть, а не понимаю я тебя, никак не понимаю... Надо ведь, — повторил он, качнул головой и пошел себе дальше, переставляя осторожно бадик и то и дело поглядывая под ноги, покачивая головой... Пересек наискось улицу, даже осторожных деревенских воробьев не спугнув, и не скоро скрылась его тщедушная, согбенная спина за поворотом.

Не поняли мы с дедом Лебедком друг друга. Но чем-то право было его чуткое человеческое естество, не знающее, но ощущающее истину, и я позавидовал ему, потому что ощущение истины несравненно богаче знания ее... Не принимает оно природу пустой, с ненужными деревьями и лошадьми, с ненужным летним дождем, рекой, листопадом. Там, где мнится нам пустота, пустыня, для него — лишь незаполненность земли человеком, его душой. Не поняли мы друг друга, и как не поняли!

Вода и огонь правят миром. Плывет наискосок, взблескивает в воздухе обрывок паутины — точно отделившийся от прохладного поднебесного потока лучик света. Серо стынет вода в берегах, еще один год кончается... Вода и огонь родят землю, земля в радостях и муках непрестанных родит все бесчисленное, неповторимое, невиданно хорошее и потому чуть печальное живое. И где, как найти смысл всему этому?

1977 г.