Ледовое небо. К югу от линии - Еремей Иудович Парнов

не ходи! Больно уж ты добросовестная у меня, Люш. Кому че в башку взбредет, а ты рада стараться… Может, отдохнуть захотела? Так учти, что сегодня в клубе концерт. Хоть к обеду управишься?

— Там видно будет. Постараюсь, — неопределенно пообещала Люся, чтобы поскорее закончить ненужный разговор.

— Ну, тебе видней, ты девушка самостоятельная… — уловив какую-то недосказанность, разочарованно протянула Галя. — В отдельной квартире живешь.

— Да брось ты, Галка, свои намеки, — возмутилась Люся. — Сказано тебе, что надо к врачу?!

— Кто вызывает хоть?

— Звонцова какая-то, — Люся с трудом разобрала неразборчивый почерк.

— Ничего себе какая-то, — передразнила Галя. — Ха-ха! Это же бывшая Андрюшина краля. Змея подколодная.

— Серьезно?

— А то нет?.. Думаешь, почему он мне не звонит? Почему вечно занят? Это она его с толку сбивает. Будь уверена. Вцепилась мертвой хваткой и не пускает. Еще бы — последний шанс. Она ведь старуха.

— Ты же говорила, что они разошлись?

— Я говорила? Привет! Это Светка из горздрава напела. Помнишь? Мы тогда у Вадика собирались, перед Ламой?

— Да-да, — чтобы поскорее отвязаться, поторопилась согласиться Люся. — Тебе, наверное, бежать надо? После поговорим.

— Погоди! — вскрикнула Галя. — Не вешай трубку!.. Ты в самом деле собираешься пойти к этой?..

— Мне-то какая разница?

— Хороша, мать! А еще подруга любимая…

— Ну, если ты так ставишь вопрос… — Люся не успела договорить.

— Я шучу, Люш! — мгновенно переменила тон Галя. — Конечно же, сходи к ней, — сказала почти сердечно. — Говорят, она ничего, разбирается… Думаешь, у тебя с легкими что-нибудь?

— Ничего я не думаю, потом созвонимся.

— Целую тебя, Людок, не волнуйся. Вот увидишь, все обойдется. А на нее взгляни. Это даже полезно. Вдруг узнаешь чего? Чем черт не шутит?

Приемная радовала обилием зелени. Мягкие кресла и журнальные столики из стекла и гнутых никелированных трубок терялись среди причудливых филодендр, фикусов и пальм, касавшихся перистыми опахалами потолка. Это порождало иллюзию уединения. Низенький, обрамленный каменными плитками бассейн, в котором журчал фонтанчик и плавали жирные золотые рыбки, лишь довершал успокаивающую, нацеленную на бездумное созерцание обстановку. И все же больница всегда остается больницей. Горьковатый унылый запах, которым на веки вечные пропитались стерильно белые стены, напрочь глушил целебные отрицательные ионы, исходившие от рукотворного водоема, где чья-то умелая рука укоренила невиданные на семидесятой широте гиацинты.

Перед кабинетом Звонцовой скопилась небольшая, но устойчивая очередь. Настроившись на долгое ожидание, Люся расправила газету, чтобы спокойно и обстоятельно еще раз проглядеть статью. Заняв на ближайшем к кабинету диванчике свободное место, обратила внимание, что сосед, седоусый пенсионер, которого часто видела сидящим в президиумах, мусолит пальцами тот же бросающийся в глаза заголовок.

Приход нового человека старик воспринял с откровенной радостью.

— Читали? — он победно потряс сложенной в гармошку газетой.

— Читала, — опустила веки Люся.

— И как?

— По-моему, великолепно.

— Даже так? — старый рабочий столь решительно придвинулся к собеседнице, что звякнули его многочисленные медали. — Чем же, если не секрет, вам понравилось?

— А всем, — вызывающе улыбнулась Люся. — Вы разве противоположного мнения?

— Почему? Матерьялец подходящий. Крепко сбито, утверждаю. Как рабкор с сорокалетним стажем. И верный глаз чувствуется. Хотя бы вот, — старик быстро отыскал нужное место, — «Зеленый дымок над изложницами с медным расплавом…» Очень правильно подмечено. Так и ощущается вкус меди на языке. Учуешь однажды — вовек не позабудешь… Про душную муку после взрыва тоже со знанием дела упомянуто. Душная и есть, — он трудно прокашлялся в платок. — Замах, в общем, подходящий, а результаты того, слабые…

— Почему же слабые? — Люся со всей горячностью встала на защиту статьи. — Безупречная по логике и лаконизму постановка задачи, — она почти на память процитировала полюбившееся место. — Точные, научно обоснованные выводы.

— Насчет постановки не спорю: что хорошо, то хорошо, а относительно выводов — не согласен, девонька, швах. Очень слабо, — отмахнулся он, заранее отвергая любые возражения. — Гора родила мышь. Пустяковые рекомендации.

— Придать комбинату права главка по-вашему пустяк?

— Милая моя, — укоризненно покачав головой, старик прижал к сердцу сухую жилистую руку. — Я двадцать лет оттрубил на медном и пятнадцать лет на никелевом производстве. Кому ты говоришь про главк? Да я всех директоров знал, с первого до восьмого, Владлена Васильевича Логинова то есть. Сколько про это говорено было и не сосчитать.

— Теперь об этом написано в центральной газете. Разница, по-моему, существенная.

— Так-то оно так, только поздновато маленько… Не находишь? Мы сейчас даем стране металла больше любого главка, больше иных министерств, если хочешь знати. И директор наш на министра выходит, а то и повыше.

— Но Герман… товарищ Лосев ясно указывает, что комбинат можно приравнять к таким объединениям, как «Сигма» или «Северо-восток»?

— Ишь ты, «Сигма»! Да нам она, «Сигма» эта, и в подметки не годится. Тоже сравнил! И «Северо-восток» для нас не эталон. Мы одних редких земель похлеще любого золота даем. Притом, попутно.

— Это в вас местный патриотизм говорит.

— А в тебе, дочка, не говорит? По материку скучаешь?

— Материк тут ни при чем! — обиделась Люся. — Что же касается статьи, то она, по-моему, очень правильная.

— Может, и правильная, — старик лукаво прищурился и пошел на попятный. — Только нет в ней заполярного размаха, северной удали не чувствуется. Все оговорочки, осторожные замечаньица, если б да кабы… — дальнозорко отставив газету, он прочел отмеченный ногтем абзац. — «Почему горнорудное управление, например, не имеет своего фонда материального поощрения, почему оно не вправе вести свою планово-финансовую работу?»

— В самом деле, почему? — воспользовавшись риторической паузой, ввернула Люся.

— Погоди, — поморщился рабочий. — Вопрос верно поставлен, ответ мне не нравится. Послушай, что дальше сказано: «Может быть, дать ему, как и другим крупным единицам, права самостоятельной организации? Превратить их в своего рода федерацию под единой крышей?» — он победоносно взглянул на девушку. — Сплошные вопросы. Ничего конкретного. Какую «крышу», какую «федерацию»?.. Не ясно.