Зимнее марево - Андрей Николаевич Яхонтов

подробности операции. В августе, когда появлялись арбузы, страхи Антона усилились. Проглотишь случайно зернышко и ждешь, прислушиваешься: не заболит ли живот?

А мама, увидев на улице женщину в платке, в черном, атласно переливающемся жакете, возле ног которой стоял мешок с семечками, купила два стакана. Себе оставила немного, а Антону насыпала полный карман. Антон о предостережениях дедушки и бабушки ей рассказал, она отмахнулась: «Ерунда. Конечно, большой пользы нет, но и ничего страшного тоже. Аппендицит случится, если их вместе с шелухой глотать».

Приятный у семечек вкус. Антон любил съедать не по одному зернышку, похожему на бледную, со сложенными крыльями моль, а набирал их с пригоршню и лишь затем отправлял в рот…

— Я тебе кое-что хочу сказать, — повернул к нему голову Митя. — Помнишь, Миронов в прошлом году хвастал, как он над кошкой издевался? Консервную банку к хвосту привязал, и кошка по лестницам носилась, пока не умерла от разрыва сердца?

Антон кивнул. Он много о подобных ужасах слышал. Как живодеры кошек, собак обливают бензином и поджигают, а те мечутся, пока не сгорят. Михеев говорил, он с братом поймал лягушку, вырезал ей в груди окошечко и наблюдал, как бьется лягушачье сердце. С улыбочкой вспоминал. Будто не понимал, что лягушке больно.

— Так вот, — продолжал Митя, — я собираюсь организовать добровольное общество «Юный покровитель бездомных кошек». Сокращенно ЮПБК. Согласен стать его членом?

— Конечно, — без колебаний откликнулся Антон. И дело хорошее, необходимое даже, и приятно, что Митя выбрал его в союзники.

— Будем их кормить, всячески им помогать, защищать от хулиганов. А как ты считаешь, кого еще можно привлечь?

Антон задумался.

— Иру Синичко.

— Девчонок не надо, — поморщился Митя. Антона задело, что Митя так о ней отозвался. — И вот еще что. О наших замыслах — никому ни слова. ЮПБК будет заодно пароль, — предупредил Митя.

К школе подошли с группой старших ребят, затесались между ними — и дежурные не тронули, не остановили.

В классе к нему бросился Михеев. Покосился на Митю, увлек Антона в сторону.

— Ты слушаешь? — Михеев нетерпеливо дернул его за рукав. — Я говорю, один парень на том месте, где дом сломали, серебряную монету выкопал. С изображением какой-то царицы. А другой — серебряную ложку.

— Клад, что ли? — уставился на него Антон.

— Может. Сорвемся с уроков, пока немного народу знает? Вдруг повезет. Я все равно домашнее задание не приготовил, вчера целый день там крутился. И лопату припрятал.

— Да ну… Лучше после школы, — стал мяться Антон.

— Эх ты, задрожал уже? — Пашка подхватил портфель, устремился к двери.

Лырская сидела за партой по-прежнему пунцовая, словно и не остывала. Глаза маслено блестят. Может, заболела, температура? Пыхтела, как еж. Антон затеял разговор с Голышком, на нее внимания не обращал.

Ведя перед собой Михеева, в класс вошла Антонина Ивановна. Все поднялись.

— Ишь, ловкач. Удрать надумал, — объявила она.

Михеев, прикрывшись портфелем, скорчил ей рожу, поплелся на место. Ирочку — Антон видел — его фокусы приводили в отчаяние. Ей ведь надо было его перевоспитывать. Она замерла за партой, превратившись в немой, неподвижный укор безобразнику.

— Проверим, как вы усвоили материал. Достаньте двойные листки, а тетради с домашним заданием передайте по рядам, — сказала Антонина Ивановна.

Лырская, надписывая листок, буквы выводила с открытым ртом, облизывала губы, повторяя языком округлые движения пера. Воспоминание о белке щемяще отозвалось в Антоне. Он повернулся так, чтоб Ольгу не видеть.

Контрольная была несложная. Подумаешь, расставить ударения: за́мок или замо́к. Уже половина упражнения была сделана, когда Лырская придвинулась и проскрипела:

— Антон, у меня не получается.

Он продолжал писать.

— Антон. — Ольга толкнула его локтем, вместо буквы «а» вышла нелепая загогулина.

— Я тебе сейчас знаешь что сделаю, — прошипел он. Его покоробило, что Лырская смотрит ему прямо в глаза своими блестящими маленькими глазенками. Не отводила, не прятала. До чего бессовестная!

— Михеев, а где твоя тетрадь? — спросила Антонина Ивановна.

— Я ее дома забыл, — отозвался Пашка. — Думал, успею сбегать… Я за ней и бежал…

— Ставлю тебе единицу! — прервала его Антонина Ивановна. — И не смей обманывать. Ты потому убегал, что задание не приготовил!

Михеев сел, демонстративно развалясь, листок с контрольной скомкал и сунул в парту.

— И за контрольную тебе единица. Убирайся из класса, — пресекла его выходки Антонина Ивановна.

После русского все потянулись на физкультуру. Антон выглядывал Пашку — его нигде не было. Очень разумно чередовалось в расписании трудное с легким. Интересно, кто его составляет? Антонина Ивановна? Скорей всего этим занимаются в районо. Такой, должно быть, немолодой мужчина в костюме, в очках, с вкрадчивыми и спокойными манерами. Он все взвешивает, обдумывает, прикидывает, как сбалансировать отдых и рабочие часы… Непростое дело. Поставь, например, физкультуру до русского — и что выйдет? Набегаешься, запыхаешься, вспотеешь — до ударений ли тут? А отучился — бегай, прыгай, резвись. Кончил дело — гуляй смело.

Вторник Антон любил: русский и две физкультуры. Но физкультура содержала и свои сложности. В частности, переодевание. Шнурки на кедах. Толкотня в раздевалке. Чуть опоздал — крючки заняты, одежду вешать некуда.

Антон вышел в зал. После спертого воздуха раздевалки сразу продрог. Огромные окна. Дует. Руки и ноги покрылись пупырышками гусиной кожи. Каждый согревался, как мог. Голышок взбирался по канату, цепко, по-обезьяньи обхватывая его ногами. Маркин и Миронов раскачивались на брусьях. Другие гоняли спичечный коробок, заменявший мяч. Вадик Молодцов, съежившись и стуча зубами, подпрыгивал у шведской стенки.

— Поговорим сегодня со Славиком? — спросил он.

Антонину Ивановну звали Антониной, а физкультурника Вячеслава Сергеевича — ласково, Славиком. И в других классах его любили. Антон один раз слышал, какая-то девчонка, правда, постарше, ему «ты» сказала. «Славик, а ты сегодня не будешь заставлять нас бегать?»

И улыбка у него красивая. И прическа ладная, короткая, с аккуратным пробором. Он ведь еще совсем недавно был футболистом. Антон спрашивал у папы, и тот вспомнил: действительно, играл такой защитник в «Торпедо». Из-за травмы ему пришлось покинуть большой спорт. Но занятия он частенько вел в футболке с буквой «Т» на левой стороне груди.

Единственное, что не соответствовало в нем общепринятым представлениям о спортсменах, — курение. Поначалу Антона это озадачило, но, подумав, он понял. Не сложилась спортивная судьба, вот Славик и пытался заглушить болезненные воспоминания никотином. С сигаретой он все равно выглядел мужественно непреклонным, несдавшимся. Славик и сам говорил, что надеется вернуться в команду. Только бы нога зажила.

В зал он вошел, чуть прихрамывая. В светло-голубом тренировочном костюме с красивым отложным воротником, по краю воротника и на манжетах — две беленькие полоски. На брюках — такие же лампасы. В руках классный журнал.

Физорг Миронов сказал, кто отсутствует.