Горький об Америке - Максим Горький

Светало. И на небе, побледневшем в ожидании солнца, тихо меркли звезды. Но все ярче разгорались глаза Дьявола.

— Что нужно проповедовать людям для жизни красивой и целостной? Однообразие положений для всех людей и различие всех душ. Тогда жизнь будет кустом цветов, объединенных на корне уважения всех к свободе каждого, тогда она будет костром, горящим на почве общего всем чувства дружбы и общего стремления подняться выше… Тогда будут бороться мысли, но люди останутся товарищами. Это невозможно? Это должно быть, потому что этого еще не было!

— Вот наступает день! — продолжал Дьявол, посмотрев на восток. — Но кому солнце принесет радость, если ночь спит в самом сердце человека? Людям нет времени восприять солнце, большинство хочет только хлеба, одни заняты тем, чтобы дать его возможно меньше, другие одиноко ходят в суете жизни и все ищут свободы, и не могут найти ее среди неустанной борьбы за хлеб. И в отчаянии, несчастные, озлобленные одиночеством, они начинают примирять непримиримое. И так тонут лучшие люди в тине грубой лжи, сначала искренно не замечая своей измены самим себе, затем сознательно изменяя своей вере, своим исканиям…

Он встал и мощно расправил крылья.

— Пойду и я по дороге моих ожиданий навстречу прекрасных возможностей…

И сопровождаемый унылым пением колокола, — умирающими звуками меди, — он полетел на запад.

Когда я рассказал этот сон одному американцу, более других похожему на человека, он сначала задумался, а потом воскликнул, улыбаясь:

— А, понимаю! Дьявол был агентом фирмы кремационных печей! Конечно так! Все, что он говорил — доказывает необходимость сжигать трупы… Но, знаете, какой прекрасный агент! Чтобы служить своей фирме — он даже во сне является людям…

(1906)

ПУБЛИЦИСТИКА

ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ Л. П. ЛОКНЕРА «ГЕНРИ ФОРД И ЕГО „КОРАБЛЬ МИРА“»[1]

Книга Локнера, при прочих ее достоинствах, хороша уже тем, что она своевременна, как своевременна всякая умная и честная попытка обуздать расходившуюся стихию глупости или иные животные проявления человека.

Снова, как хищные звери, ощерились народы Европы и скалят друг на друга зубы. Снова охватил их припадок бешенства, влекущий к кровопролитию и разгрому. Близок миг, когда они опять вцепятся друг другу в горло и начнется схватка, — схватка, угрожающая стать еще более постыдной, чем все то, что испытано уже за четыре года крови и ужасов. И на этот раз она кончится полным распадом культуры и мирового хозяйства.

В предвидении новой бойни промышленники Соединенных Штатов запасают повидимому горы военного снаряжения, чтобы скорейшим и блистательнейшим образом искалечить и уничтожить миллионы людей. «Дело — так дело; дело стоять не может, не так ли?» А ведь доказано, что самое прибыльное дело — это обращать людей в калек и покойников. Выгодно торговать алкоголем, опиумом и другими наркотиками, но выгоднее всего — военные подряды и поставки. В том числе и поставки газов.

Известно, что этот новый, особо основательный способ укладывать одним махом тысячи людей применен впервые в мировой войне, — этого обстоятельства забывать не следует: тут не только исходный пункт нового «научного завоевания», тут новая эра в истории массовых убийств.

Если Эджвудский арсенал поставлял в последнюю войну ежедневно 200 000 газовых бомб, то смеем надеяться, что для новой мировой бойни он в состоянии будет изготовлять по два миллиона этих страшных штук. Человечество может пребывать в мире и чувствовать себя в безопасности, ибо меры принимаются энергичные — поскольку речь идет об его истреблении.

Все специалисты по части уничтожения людей сходятся в том, что ближайшая война будет «газовою» войною. Майор В. Лефевр, чьей книге «Рейнская проблема» предпослано хвалебное предисловие таких авторитетов в Тамерлановом искусстве, как маршал Фош и сэр Генри Вильсон, — майор Лефевр говорит:

«Будут открыты, по всей вероятности, новые газы, действующие непосредственно на определенные органы человека, например, на мозг или на другие центры, от которых зависит психическое и нравственное равновесие человека».

Средство совершенно новое и весьма действенное — превращать людей тысячами в дураков в подлинном смысле этого слова, в сумасшедших, в идиотов и кретинов. Надо думать, что правительства, столь заботливо оберегающие жизнь своих подданных, не преминут украсить землю многими тысячами больниц для призрения несчастных сумасшедших, жертв грядущей войны. Майор Лефевр рассказывает далее:

«Перед лицом бесчисленных возможностей, заключенных еще в органической химии, и при беспредельной утонченности методов их познания и применения химическая война становится, пожалуй, наиболее волнующей проблемой в деле воссоздания вселенной».

В высшей степени оригинальная система «воссоздания вселенной»! Мир будет воссоздан при помощи орудий уничтожения миллионов представителей одареннейших рас нашей планеты, путем истребления европейцев, арийцев — людей, создавших лучшую из всех культур, искусства чудодейственной мощи и победоносную науку, — науку, которая, в конце концов, должна честно и хладнокровно служить целям самоубийства и самоуничтожения. Ибо, если начиненные газами бомбы градом посыплются на города, они не пощадят, конечно, университетов и лабораторий, а заодно и профессоров, истинных творцов науки разрушения.

Можно допустить, пожалуй, что в широких народных массах — в «пушечном мясе» — возгорится, в конце концов, огонь разума и, просветленные им, невежественные люди сумеют правильно оценить ту роль, которую сыграла наука в деле угашения жизни. Я знаю, конечно, что это фантастическое предположение. Я хорошо помню, как «массы» с энергией, достойной лучшей участи, занимались четыре года сплошь взаимным истреблением, а потом, покончив с этим скверным и кровавым делом, завершившимся одинаково невыгодно для всех участников, они и по сей день не уразумели, что иначе оно и не могло кончиться. Я знаю, — и это гораздо хуже, — они и теперь готовы к борьбе, готовы использовать «научные завоевания» для уничтожения производительных и творческих сил Европы, то есть для самоуничтожения.

Замечу мимоходом, что в составе вооруженных масс были сотни тысяч социалистов и гуманистов и что все миллионы этих самоубийц — христиане.

Вот уже тридцать лет, как я разрешаю себе сомневаться в том, что общество, среди которого я живу, действительно исповедует христианство и человечность, хоть европейская литература и пытается упорно уверить меня в неосновательности моих сомнений. Европа и Америка всюду значатся христианскими странами; принято считать, что оба материка населены в значительной своей части человеческими существами, исповедующими христианскую религию и постигающими ее. Литературе я верю больше, чем людям. Но один из этих христиан, известный английский летчик, полковник Мур, говорит:

«Трагедия воздушной войны заключается в практической невозможности защититься от внезапного нападения».

Другой «аэро-спец» на вопрос, как приспособить воздушный