Мария Красавицкая - В стиле «ретро»

   И вот они, все шестеро, без тесноты разместились за столом: что значит — круглый! Арвис оккупировал диван. Мягкий, располагающий к отдыху. Теперь таких не делают: чтоб не разлеживались, не разнеживались.

   И вот сверхдефицитная водка — этикетка вся в медалях — разлита по рюмкам. Провозглашен тост:

   — С новосельем!

   Грымза большая едва пригубила. А у остальных водочка пробудила волчий аппетит. Затем — стало прогрессировать состояние осоловелости. Разговор самый никчемный: о погоде, об очередной телепередаче. Самое время подниматься и раскланиваться.

   Но именно в этот момент, рассиропившись на диване, Арвис и проворчал сонным голосом:

   — Н-да-а, разучился народ веселиться!

   — Что-о? — Грымза большая надменно вскинула голову. Метнула взгляд на подругу. — А что, Машер, покажем им веселье, так сказать, в стиле ретро?

   — Покажем! — многозначительно согласилась та.

   До сих пор рюмка большой грымзы стояла в неприкосновенности. Тут она была лихо поднята:

   — За вас, племя младое, не умеющее веселиться!

   И лихо выпита.

   Словно был тот глоток волшебным. Прямо на глазах началось превращение. Вот только что сидела согбенная усталостью да и почтенным возрастом... А, что там! Старуха сидела. И — распрямилась. Блеснули глаза. Эт—такие в них бесенята!

   Грымза маленькая в миг единый стала точной копией своего портрета в молодости.

   — Итак, Машер! — обратилась к ней большая. — С чего начнем?

  — Имеет смысл выдать им «Мурку», — мечтательно ответила маленькая.

   Большая согласно кивнула. Помедлила, собираясь с духом.

   «Рисковые старухи», — подумал Арвис. Только что по всем программам телевидения прокатали фильм о знаменитом на весь мир певце Рубашкине. Пел он и «Мурку». Замечательно пел! И после него...

   «Нет, — подумал Арвис, — от скромности наши старухи не помрут!»

   Песню начала большая:

   — Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая...

   Повела низко, протяжно. Когда умело вступила маленькая — слушатели переглянулись: интер-ресно, а?

   Стиль ретро нынче в моде. У ребят была коллекция с записями старых песен. Были и отрывки из «Мурки». Но такого в тех отрывках не было.

   Раймонд понял Арвиса с одного взгляда. В «дипломате» у него — кассетный маг. Раймонд включил его.

   Какие, оказывается, слова были в той блатной песне:

   «А наутро в бледно-розовом тумане   С голубой озерной синевой...»

   Или:

   «Стала ты своею, другом моим верным,   Я тобой, как финкой, дорожил...»

   Певицы, исполнив несколько куплетов, хотели прерваться. Ребята кинулись умолять:

   — Всю, всю спойте!

   Спели. За «Муркой» последовала еще одна — чистый душераздер:

   «Перебиты, поломаны крылья,   Дикой болью всю душу свело.   Кокаина серебрянной пылью   Все дороги мои замело».

   И еще:

   «Глаза зеленые и желтые ботиночки   Зажгли в душе моей пылающий костер!»

   Ребятам пора уже было на рандеву с потенциальными невестами. Что оно сулило, это рандеву? Ну, врубим маг с современными ритмами. Ну, будем целоваться под эти ритмы. Как вчера, как позавчера. А тут?!..

   На-ко, в стиле сентиментально—меланхолическом:

   «В прощальных астрах   Печаль хрустальная жила...»

   На хрустальных астрах оборвали пение. Большая взяла власть в свои руки:

—Антракт! И... Не пора ли тебе, хозяйка, наведаться на кухню?

   Что хозяйка и исполнила. Вскоре вернулась. На высоко поднятых руках несла большое блюдо, на котором исходило паром нечто.

   — Гусь! — объявила вошедшая. — В стиле ретро!

   Ну, дают старухи!

   Блюдо водрузили на середину стола. Отварная, рассыпчатая, желтенькая картошка — вот что было на блюде.

   Насладившись произведенным эффектом, хозяйка объяснила суть «гуся в стиле ретро». Во времена их молодости, пришедшейся на годы военные и послевоенные, о гусе и не мечтали. Картошка и та была лакомством. Вот тогда-то ее и прозвали гусем. А уж ретро — дань современности.

   Слов нет, картошка была великолепна. Худо лишь одно: выпить нечего. В «антиалкогольные» времена — где достанешь?

   — А-а, — сказала грымза большая, — раз пошла такая пьянка — режь последний огурец!

   Маленькая шмыгнула из комнаты. Вернулась с бутылкой. Конечно, ждут гостей. Что большая и подтвердила беззаботно:

  — Принесут сами!

   Как нынче в подавляющем большинстве идут застолья? Все ворчим по поводу продовольствия. А, между прочим, через пять минут — все объелись, отяжелели. Врубили маг или телевизор. Все!

   Горячая картошечка пошла хорошо. Пока ее изничтожали, хозяйки выпотрошили из ребят всю интересующую их информацию. Да как попали в грузчики, да кто у них подружки, да каковы планы на ближайшее будущее.

   Под этот разговор и подобрали картошку. «Теперь вздремнуть бы!» — подумал Арвис, устраиваясь поудобнее на диване. То же самое прочел он в глазах своих друзей.

   Для хозяек горячая картошка оказалась сродни допингу.

   — Стихи, читаем стихи! — воззвала маленькая.

   Стихи — ерунда. Но — пусть себе читают. На лекциях иной раз прекрасно спится...

   Начала, конечно, большая. Прочла известный стих Пушкина, кончающийся словами: «Дева над вечной струей вечно печальна сидит».

   «И пусть себе сидит», — лениво подумал Арвис.

   Недолго дева усидела. Растрясли ее и растрепали та-акие пародии! Как бы на эту тему написали Лермонтов, Некрасов. Пожалуйста — Вертинский:

   — Что вы плачете здесь, одинокая деточка?...

   А-а, Михалков:

   — Во-первых, нечего носиться за водою,   Коль дома есть водопровод, вот!   А если уж приспичило такое —   Побереги народное добро:   Бери всегда с собою за водою   Железное ведро, во!

   Ребята уплакались от смеха. А хозяйки выдавали наперебой:

  — Роберт Бернс. Финдлей. На два голоса!

  — Пушкин Василий Львович. Отрывки из поэмы «Опасный сосед».

  — Поздний Барков...

  — Ранний Евтушенко...

   Брюшной пресс у Арвиса стал от смеха болеть физически. Ох, вздохнуть бы!

   Большая поняла его состояние. Объявила:

   — А научим-ка мы, Машер, этих людей танцевать настоящий чарльстон. Без всяких псевдо!

   Вытащили из-за «колесной пары» Янку с Эдгаром. Под собственное «музыкальное сопровождение» принялись ногами — а ножки у обеих весьма как ничего! — выделывать такое !..

   Наблюдая, как обе Маши весело, легко, каждая по-своему выдавали чарльстон, Арвис вдруг с удивлением поймал себя на том, что видит в них женщин. Интересных, черт возьми, женщин!

   Отчарльстонившись, обе с видом победительниц уселись, оглядели аудиторию.

   — А что? — большая в задумчивости уставилась на Арвиса. — А скинуть бы нам с тобой, Машер, и всего-то лет по десять, — то и полетели бы их невесты вверх тормашками!

   — Нич-чегошеньки, нич-чегошеньки вам не надо скидывать! — Восклицание вырвалось у Арвиса с полнейшей искренностью.

   — Ты думаешь? — обратив к Арвису синий, исполненный кокетства взгляд, спросила маленькая.

   — Лестно! Кокетство большой не лишено было самодовольства. — Примем к сведению!

   Рига, 1985 год.