Юрий Трифонов - Далеко в горах

Эта природная крепость как бы сравняла обоих – старца и юношу. Всю работу они исполняли на равных. Они жили суровой и дружной жизнью мужчин: мало спали, скудно готовили, оба были завзятые охотники. Конечно, Алешина жизнь была трудней стариковой. Ведь он еще и учился, каждый день ездил в город. Грязные от известковой пыли самосвалы с карьера были его автобусом.

Ребята завидовали Алеше. Им казалось, что его жизнь в горах, рядом с границей, полна приключений и опасности. Кое-какие приключения иной раз случались, но Алеша никому о них не рассказывал. Эта скрытность, воспитанная с ранних лет, была таким же свойством жителей пограничного района, как и удивительно спокойное, почти равнодушное, отношение к так называемым приключениям.

Да и, по совести говоря, жители Карповки знали о том, что происходит на границе, немногим больше, чем горожане. Иногда ночью стреляли. Иногда по шоссе бешено проносились машины. Иногда заходили в гости озабоченные пограничники, расспрашивали о том, о сем. Алеша многих из них знал в лицо, а Степан Карпович знал все начальство ближайших застав. Степана Карповича тоже все знали. Он дважды участвовал в задержании и даже заслужил медаль.

А в общем – обыкновенная жизнь. Пустынные горы, скупо зеленые у подножия, поросшие чахлой арчой. Ветер с Ирана дышал снегом, а северный приносил пыль и сушь пустыни.

Между Степаном Карповичем и Алешей шла вечная распря. Старик убеждал Алешу переехать в город, снять угол и жить по-людски. Сам он не хотел покидать насиженное место. Кроме того, что жаль было бросать дом (а продать его не представлялось возможности), Степан Карпович очень гордился тем, что его знают и уважают пограничники. А в городе что? Ни охоты, ни дома, ни уважения.

Алексей же не хотел оставлять старика в одиночестве.

– Вот найдешь себе хозяйку, тогда перееду, – говорил он.

– Найдешь ее! Как же... – уныло вздыхал Степан Карпович.

Это была больная тема. Старик еще надеялся подыскать сожительницу, какую-нибудь работящую бабку, чтобы возобновить хозяйство. Ведь была когда-то корова, были куры, огородик, и все это без женского догляда пошло прахом. Но бабка никак не подыскивалась. Кому охота селиться на гиблом месте. В позапрошлом году появилась, правда, одна, пожила месяцев пяток и сбежала. Да еще обманщицей оказалась: деньги от продажи молока утаивала и даже, по слухам, на те деньги козу купила. Степан Карпович горько переживал такое коварство.

– Тридцать девять лет я со старухой прожил, во всем ей доверять привык. Думал, и все они такие. И вот – на ж тебе...

Обычно он жаловался пограничникам. Ребята с заставы были в курсе всех житейских невзгод Степана Карповича, проявляли сочувствие и давали советы.

Часто заходил к Степану Карповичу лейтенант Петренко – черноглазый, с темными усиками, похожий на грузина. Петренко всегда первым долгом осведомлялся:

– Как, Степан Карпович, успехи на личном фронте?

– Ой, не спрашивай! – вздыхал старик. – Видать, уж такой замены не будет... Познакомился тут с одной. Но все не то.

– Почему же? – интересовался Петренко. – Характер не подходит?

– Нет, характер, я думаю, ничего. И сама женщина неплохая, полная. У нее, видишь, дочка замужняя в городе, а зять в командировке на два года – с детишками займаться некому. Если б не дочь, говорит, я бы сей момент...

– Ах ты обида! Ну а та, вторая, что в запрошлом месяце приходила?

– Пелагея? Тоже пока не сладили. Место, говорит, слишком ветрено, а у ней ревматизм или другая какая болезнь. В костях, одним словом. Лапы во какие раздуло! – Старик показывал. – Окончательно, говорит, дам ответ в конце месяца. А тоже женщина хорошая, моих годов.

– Да, трудно тебе, Степан Карпович...

– Трудно. Очень даже трудно, Иван Тимофеич.

– Конечно, чтоб человека узнать, надо с ним годы прожить, – говорил Петренко. – Вот ты жил со своей сорок лет, детей растил, добро наживал, и она была тебе другом – верно?

– Обязательно, Иван Тимофеич! – Старик усердно кивал седой головой.

– А сейчас возьми... Сейчас каждая к тебе с расчетом подходит. Ей не важно, какой ты есть человек, она свою пользу выгадывает.

– Именно что пользу.

– А жена должна быть в первую очередь – что? Друг. Вот возьми мою Лиду...

Разговор этот мог продолжаться долго. Лейтенант Петренко был молод, женат всего два года, и жена его, тоже молодая, очень растолстевшая, с миловидным и наивным лицом девочки, жила на заставе. Петренко любил рассуждать насчет семейного счастья. Он считал себя счастливым и умудренным жизнью.

Однажды он увидел Валю, которая приезжала к Алеше в гости. Спустя несколько дней лейтенант встретил Алешу на дороге и, наклонившись с коня, сказал серьезно:

– Одобряю, Алексей. Только учти золотое правило: жениться надо рано.

– Вы о чем это, Иван Тимофеевич? – удивился Алеша.

– Сам знаешь о чем. А жениться надо рано, учти.

Он выпрямился в седле и с таким же серьезным лицом поехал шагом дальше.

Алеша не задумывался над тем, надо ли жениться рано или поздно и надо ли жениться вообще. Он переживал то безотчетное состояние влюбленности, которое бывает только в юности, однажды в жизни. Он виделся с Валей каждый день, и каждый день он был от нее далеко. Это доставляло ему непрерывную муку. Вечером он выходил на шоссе и смотрел вниз, в сумеречную даль равнины, где загорались огни города. Маленькое электрическое озеро сияло тем ярче, чем темней становилось вокруг. И одна огненная капля в этом озере была окном Валиного дома.

По вечерам на шоссе было холодно. Над черной стеною гор блестели холодные, как снег, звезды. Вдалеке друг от друга в мертвом мраке деревни мигали две-три керосинки. И Алеше казалось, что он страшно далек от Вали, на другом конце света, и не верилось, что завтра увидит ее снова...

Наступили экзамены. Алеша жил кочевой жизнью, чуть ли не каждый день оставался ночевать в городе. И, как ни странно, именно в эти дни он тренировался регулярно и с особенным удовольствием. Два часа занятий в секции как блаженный отдых после книг и зубрежки.

Тренер Сергей Иванович подобрел к Алексею и как будто уверовал в него. Все ждали августа. Первенство города было не только состязанием боксеров, но и поединком двух тренеров – динамовского вождя Сергея Ивановича и старика латыша Робертса, который тренировал «Буревестник». Это было давнее соперничество. Ни тот , ни другой тренер еще не вырастил ни одного мастера и даже чемпиона республики, и однако в этом крохотном спортивном мирке страсти кипели не меньше, чем где-нибудь в столице. Сейчас, например, у Робертса появился способный боксер Завьялов, студент педучилища, которого все прочили кандидатом на первенство республики. И Сергей Иванович мечтал нарушить эти расчеты. Он готов был к тому, чтобы его питомцы проиграли все встречи, лишь бы Алексей выиграл у Завьялова.

Каждый день он внушал Алексею:

– Боксом не занимаются просто так, ради удовольствия. Надо выигрывать, побеждать! Вот конечная цель. А не то, чтоб перед девочками красоваться...

– Сергей Иванович, чего вы волнуетесь?

– Очень волнуюсь. Мало в тебе злости, азарта...

Однажды перед экзаменом по алгебре Алексей четыре дня не ходил на тренировки. Сергей Иванович прибежал в школу бледный от негодования.

– Ты что, с ума сошел? Без ножа меня режешь! Да ты пойми, глупая голова: выиграешь первенство города, тебя безо всякого Якова в университет примут! Соображать же надо!

А дома, в Карповке, Алексей слышал другие разговоры.

– И что за дело – по воздуху кулаками махать? – удивлялся старик, глядя, как Алексей проводит «бой с тенью» или занимается с самодельной «грушей», подвязанной к суку каргача. – Еще кого по скуле съездить, это я понимаю, но зачем ты этот бурдюк-то валтузишь? Вот чего объясни!

Старик был глубоко убежден в том, что бокс – занятие никчемное, научить человека драться нельзя и вообще все это блажь и городская забава. Особенно возмущало то, что молодой парень вместо работы по хозяйству (работа какая-никакая всегда найдется) тратит силы на пустое махание руками.

Иногда он с ехидным пристрастием допытывался:

– Это как же, всех нынче учат или только по желанию?

– Только по желанию, дед.

– Понятно. Которые, значит, на себя не рассчитывают...

– Чего не рассчитывают?

– Ну, не надеются на себя. Насчет драки.

– Да нет же, дед! Дело не в драке. Спортом занимаются для здоровья. Чтобы организм укрепить – понял?

– Ну да, ну да... Для здоровья... – кивал дед, будто бы соглашаясь. Помолчав, спрашивал серьезно: – А ты давеча с шишкой пришел, весь опухлый – это для здоровья, стало быть? Так я понял?

– Да, да, да! Для здоровья! – разозлившись, кричал Алексей. – Все ты прекрасно понял и не придуривайся, пожалуйста!

Дед надувался от такой непочтительности, сердито сопел в усы, потом говорил сухо:

– А ты не груби. Сосунок еще. Ступай-ка делом займись – наломай дров для печки...