Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

– Чужой всегда лучше пахнет! – убежденно сказала Тося. – Не бойсь, красотка наша ничего не заметит. – Подняв одеколон к свету, Тося осторожно долила его водой из чайной ложечки. – Чихала я на ее царапину, не на таковскую напала!.. – Разглядывая себя в зеркале, размечталась: – Эх, девчонки, если б вы знали, как хочется быть краси-ивой!.. Я бы тогда ни одного парня и на три шага к себе не подпустила, за всех обманутых девчат отомстила бы! Вот иду я, красивая, по улице…

Тося сорвала с Анфисиных подушек покрывало, накинула себе на голову и, неумело поводя плечами, стала гордо расхаживать по комнате, наглядно показывая, как разгуливала бы она по главной улице поселка, если б исполнилась заветная ее мечта и она заделалась бы вдруг красивой.

– Все встречные ребятки столбенеют, а какие послабей в коленках – так и падают, падают, сами собой в штабеля укладываются!

Не жалея материала, Тося вылепила руками из воздуха высоченный штабель.

– Ой, Тоська, и смешная ты! – сказала Надя и улыбнулась впервые за весь вечер.

А Вера поддела Тосю:

– Лежит разнесчастный парнишка в штабеле и ломает себе голову: «И что за кнопка тут ходит?»

Тося обиженно шмыгнула носом.

– Ну, не такая уж я маленькая, а взберусь на высокий каблук – и совсем средний рост будет!.. Заметила, все женщины в модельных туфлях сразу красивей становятся?

Вера отложила книгу.

– Далась тебе эта красота… А ты думала – красивым трудней жить, соблазна больше?

– Мне бы их трудности… – пробормотала Тося и вдруг стукнула кулаком по столу. – А все-таки неправильно это! Несогласная я!

– О чем ты? – не поняла Вера.

– Все о том же! Ну, хоть нашу Анфиску взять: она и пальцем не пошевелила, а ей задарма все досталось: красота, успех и прочее. А чем мы хуже? Скажи, чем? Ага, не можешь ответить! – торжествовала Тося победу над Верой-заочницей. – Или так и должно быть: одним вершки, а другим корешки?.. Если б еще нас перед рожденьем спрашивали: хочешь такой быть? А то ведь не спрашивают. Произведут на свет – и живи как умеешь. Сидел бы бог на небе – так хоть знали бы, кто тебе свинью подложил. А теперь бога сковырнули – и ругать некого. Природу ругать не будешь: это как головой об стенку!.. И зачем только говорят, что у нас все равны?

– Равны, но не одинаковы, – ответила Вера.

Тося растерянно поморгала, удивляясь по простоте душевной тому, сколько люди навыдумывали сходных и в то же время чем-то отличных друг от друга слов, за которые можно прятаться.

– Конечно, мне с тобой трудно спорить, ты вон сколько книжек проглотила, а только все это… одна умственность! А с этой самой красотой получается вроде денежно-вещевой лотереи: все платят по трояку за билет, один выигрывает золотые часы, а другому достается привет от Министерства финансов!.. В общем, наломала тут природа дров.

– Так ее, природу! – вступил в разговор Ксан Ксаныч. – Закати ей, Тося, выговор.

– И закачу! Это ж совсем не по-нашему выходит: прямо сплошной капитализм! Родятся красивыми, а потом всю жизнь… Как это называется? – Тося растопырила пальцы ножницами и задвигала ими. – Купоны стригут, да, мама-Вера?

Вера молча кивнула головой.

А Надя сказала сердито:

– Пустая это все болтовня! И чего завели?.. Так было, так и останется. Даже при полном коммунизме одни красивыми будут, а другие… так себе. Ничего тут не исправишь.

Кажется, все эти мысли о несправедливости природы были Наде не в диковинку.

– Нет, исправим! – убежденно заявила Тося. – Наука дойдет!

Она присела к столу и придвинула к себе задачник с таким решительным видом, словно собиралась ускорить победу науки. Но при первом же взгляде на ненавистную задачку с поездом вся похвальная Тосина решимость сразу испарилась, и стало ясно: не такое это легкое дело – торопить победный шаг науки.

– Наука, она, конечно, движется… – пробормотал Ксан Ксаныч, не понимая, почему Надя так близко к сердцу принимает весь этот шутейный разговор. – Может, еще доживем до такого дня, когда откроют мастерские для ремонта человеков. Надоел тебе, скажем, твой родной нос – забежал в такую мастерскую, сменил нос и пошел себе дальше с новым носом: хочешь – прямой, хочешь – с горбинкой!

Ксан Ксаныч сам первый засмеялся и тут же смущенно закашлялся, прося извинить его за такое непростительное для пожилого человека легкомыслие.

– Приходишь с новым носом в общежитие, – радостно подхватила Тося, – а тебя не пускают: «Гражданка, вы тут не прописаны!»

– Хватит вам ерунду молоть! – угрюмо сказала Надя.

И Вера пристыдила Тосю:

– Узко ты на жизнь смотришь, с одной лишь точки. Как будто красота – это все! Можно быть счастливой и без особенной красоты, если семья дружная, любимая работа, все тебя уважают…

Тося пренебрежительно махнула рукой:

– Это все умственность и фантазия! Так только говорят, чтобы нас, горемычных, утешить… Ты покажи мне счастливую-рассчастливую из самой дружной семьи, чтоб она о красоте не мечтала. Что-то таких не видать!.. – Тося зевнула. – И почему, мама-Вера, меня сразу в сон кидает, когда со мной говорят про умные вещи?

– Не доросла ты еще до умных разговоров! – уязвленно сказала Вера и взялась за толстую книгу.

– Вот это точно! – охотно согласилась Тося и вдруг заулыбалась: – Ой, чего придумала-а!.. Если б я была природой, я бы так сделала. Рождается человек… Никакой. Ни красивый, ни страхолюдный, а совсем-совсем никакой, понимаете? А потом, когда он определится, годам этак к семнадцати, я на месте природы и стала бы выдавать красоту – кто чего заслужил. Все учла бы: и как работает, и как к подругам относится, жадный или нет, мечты разные – все-все… Получай по заслугам – и живи себе на здоровье! Вот тогда было бы по справедливости, а теперь и на росте норовят сэкономить, и личико тебе подсунут какое-нибудь завалящее, носи его до самой смерти!.. Ну как, мама-Вера, ловко я придумала?

– Чем бы дитя ни тешилось… – отозвалась Вера и еще раз попробовала наставить заблуждающуюся Тосю на путь истинный: – И как ты не поймешь: мало одной красоты для настоящего счастья! Ведь и Анфиса наша красивая. Может быть, красивей нас всех в комнате…

– Не может быть, а так оно и есть! – перебила Тося: любовь к справедливости пересилила в ней неприязнь к ехидной своей соседке. – Вот только злая она, как ведьма! А красивый человек, я так считаю, должен быть добрый-предобрый: чего ему злиться, раз он уже красивый?.. Правда, Надя?

– Откуда мне знать? – удивилась Надя. – Это не по моей специальности: мне папа с мамой красоты недоложили…

– Надюша! –