Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
Деревенская повесть читать книгу онлайн
«Деревенскую повесть», выросшую в большой бытовой роман, Константин Коничев завершил к началу пятидесятых годов. В ней он нарисовал яркую картину нищенской жизни дореволюционной северной деревни. Книга эта написана в духе лучших реалистических традиций русской литературы, с её острым интересом к судьбам крестьянства. Писатель страстен и публицистичен там, где он четко раскрывает классовое размежевание сил в деревне, социальные противоречия, рост на селе революционных настроений.
В «Деревенской повести» Коничев предстаёт и как талантливый бытописатель северной деревни. Взятые им из жизни бытовые сцены и картины этнографически точны и одновременно самобытны. В судьбе бедняцкого сына Терентия Чеботарёва много от биографии самого автора. Правда, писателю не всегда удаётся подняться над фактами личной жизни, нередко он излишне увлекается случайными бытовыми деталями. Краски его блекнут там, где он отходит от биографической канвы и делает попытку нарисовать обобщающие картины борьбы за советскую власть на Севере.
Виктор Гура
На пропускные пункты и маслодельные заводы Прянишникову требуются работницы. Не прибегая к помощи врачебного персонала, промышленник, когда принимает на работу женщин, сам с глазу на глаз осматривает их в раздетом виде, тощих и беременных на работу не берёт.
Работает на него много людей без всякой нормы труда. Огромные барыши укрывает Прянишников от обложения всеми способами. Скупает у населения хлеб, зажимает, государству не сдаёт и говорит: — «Пригодится хлебец на случай голода, а голод будет посильней этой власти»… —
Заметка заканчивалась так:
«Надо ударить по паразиту, пусть он, гад, почувствует силу нашей рабоче-крестьянской власти».
— Поручим расследовать это дело товарищу Чеботарёву, — подумав, предложил прокурор, передавая Разумовичу поступившую из редакции заметку, и добавил; — Придётся Прянишникова арестовать по 107-й статье Уголовного кодекса. Напишите постановление и дайте мне для санкции…
Дело было на масленой неделе. Терентий приоделся в новенькую, только что сшитую по его плечу бекешу с серым кошачьим воротником. Пыжиковый треух, валенки с галошами, портфель, набитый бумагами, — всё это теперь придавало ему вид городского работника.
От станции Вохтоги через Сидорово он ехал в сторону села Дернокова на крестьянской подводе. Проезжали мимо десятка деревень. В более крупных деревнях красовались вывески с голубой росписью: «Пропускной пункт маслодельной трудовой артели Прянишников и К°». Обычно эти пункты размещались в подвальных помещениях кулацких домов, у которых были резные карнизы и окаймлённые крашеной обшивкой окна.
«Компаньоны — опора махрового спекулянта», — думал Терентий, глядя на эти вывески.
С возницей Чеботарёв вёл разговоры о делах, не касающихся его командировки, чтобы не дать понять, зачем он едет. Однако возница повидал людей на своём веку. Повернувшись на облучке, он спросил седока:
— К Афиногенычу на масленицу едете, гражданин?
— Нет, я по делам сельсовета.
— А то многие с портфелями-то у него приставают и днями прогащивают. Мужик он, надо вам сказать, гостеприимный для вашего брата — служащих. Так замаслит, что ни с какого конца к нему не подкопаешься…
— А я не знаком с вашим Афиногенычем, — как бы не желая проявлять интереса к Прянишникову, нехотя отозвался Терентий.
— Почему с нашим? — вдруг круто обернулся словоохотливый возница. — Мы, мужички, считаем его не нашим, а именно вашим, красным купцом. Он такой деляга, башковитый стервец!.. Вот видели вывески — «Артель Прянишников и компанья?» А сделайте милость, узнайте, кто в эту компанию-артель вхож? Сам — раз, Марья-трясунья, его баба, — два-с, да сын ещё и какой-то племянник, что в Вологде в губфо работает, вот и вся ихняя артельная компания. Гнездо жуликов, вот тут кто!.. Налогу платит пустяки. Одно слово — коммерсант, а ведь грамоте мало учён. Пожалуй, на морозе так и не расписаться ему. Всё штемпелями орудует, вот, гражданин, поглядите!..
При этих словах возница, достав из кармана долговую заборную книжку, подал её Терентию.
— Да смотрите повнимательнее, лошадь я не погоню: удобнее будет разобраться.
И, пока Терентий перелистывал книжку, испещрённую записями и печатями с отметками о приёме молока, о расчётах и задолженности, переходящей из месяца в месяц, возница смотрел на него в упор и ждал, что скажет ему советский служащий. А когда Терентий молча подал ему книжку обратно, крестьянин отвернулся от него в сторону, проговорил:
— Я так и знал, что не поймёшь, в чём тут загвоздка.
— Ну, а в чём же, скажи?
— В чём, в чём? — передразнил возница. — А всё в том же, что наш брат, маломощный мужик, в постоянном долгу этому паразиту!..
— А выход какой? — спросил Терентий.
— Дозвольте об этом от вас узнать. Вы вот тут часто ездите, за кажинную версту казённые деньги платите, а выхода-то, как нам от Прянишникова избавиться, и не находите…
Возница сердито покрутил кнутом. Лошадёнка рванула и понеслась быстрей по рыхлому свежему снегу…
Село Дерноково расположилось где-то за перелесками между станцией Вохтогой и Грязовцем. В полукруг веером раскинулись серые, приплюснутые, покрытые снегом деревни.
Недалеко на пригорке — сельсовет с антенной на крыше. Внизу — школа. Около этих двух зданий, стоящих на отшибе, раскиданы нераспиленные дрова. Тут же груды мёрзлого лошадиного навоза и всякого мусора. Порядка не видно, даже с внешней стороны. Учитель, молодой парень с развевающимся шарфом на шее, старательно колол матёрые чурки.
Подъезжая к школе и сельсовету, возница громко спросил учителя:
— Иван Матвеевич, не знаешь ли, Сердитов — в совете?..
— В совете, только под мухой оба с Подсвечниковым.
— Тьфу, да ведь секретарь-то, кажись, был непьющий. Тпрру! Вот вам и сельсовет, пожалуйте!
Терентий вылез из саней и почувствовал боль в ногах, точно их пятипудовым мешком давило всю дорогу. С минуту он потоптался вокруг саней, смахнул перчаткой сено, приставшее к бекеше, и быстро по широкой и тёмной лестнице поднялся в помещение сельсовета. Там на двух рядом поставленных столах лежал и храпел секретарь Подсвечников. Под головой у него вместо подушки — куча газет. Под столом валялась порожняя бутылка. Пахло водкой. Пришла сторожиха и, увидев «приезжее начальство», схватила швабру, торопливо начала подметать стол. Попутно она дёрнула за рукав секретаря.
— Вставай, люди тут к вам понаехали! Время-то скоро двенадцать.
Не поднимая головы и не раскрывая пьяных глаз, Подсвечников прохрипел:
— Понаехали, говоришь? Пускай отъезжают! Масленица сегодня, день неприсутственный…
Терентий не вытерпел, подойдя к столам, где лежал секретарь, с горечью спросил:
— В каком календаре сказано, что сегодня праздник?
Секретарь открыл глаза.
— А-а, командировочный! Я человек маленький. Вон в ту дверь стучитесь. Там Сердитов у себя в кабинете запершись… Всю ночь работали…
Чеботарёв поднял порожнюю бутылку.
— Работали, говоришь? И много вот таких прозрачных чернил за ночь исписали?.. Ну-ка, вставай!..
Бутылка сверкнула перед носом Подсвечникова.
— Извините, малость с устатку хватили.
Секретарь медленно стал подниматься, оправляя на себе штаны и распахнутый, с рваной подкладкой, пиджак.
На дверях председательского кабинета дощечка: «Председатель Дерноковского рабоче-крестьянского сельсовета Сердитов». Ниже: «Без стука не входить». И еще ниже: «Посторонним разговоры по телефону не разрешаются и радио просят не портить». Терентий настойчиво постучал. В кабинете председателя заскрипели пружины старого дивана.
— Кто там? Обращайтесь к секретарю! Я нездоров, — послышался сонный, хриплый голос председателя.
— Пропустите, доктор приехал лечить нездоровых, — злобно и насмешливо проговорил Чеботарёв.
Секретарь, предчувствуя что-то недоброе, с его точки зрения, поспешил удалиться из сельсовета. Извозчик заговорил о
