Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев

Вслед за кулацкими слухами началось переселение из усть-кубинских деревень в места, «где коров доить не надо — реки полны молока». Ежедневно переселенцы со своим скарбом толпились у пристани речного пароходства и в ожидании отправки, сидя на своих дедовских сундуках, судачили:

— Нет лучше заработка, как в Мурманске да в Архангельске.

— Куда в такой холодный край ехать? Зачем? Вот в Сибири, это да! На тамошней земле хлеб караваями растёт.

Ехали и ехали люди из деревень с Кубенского подозерья кто куда. Многие деревни ополовинились, многие опустели совсем.

Вернувшийся из длительного отпуска Пилатов был вне себя. Бюро парторганизации заседало совместно с президиумом волостного исполкома, решили указать всем сельсоветам: «Без нужды и, надобности справок к удостоверений на право выезда с семьями из волости не выдавать!». В волость разослали агитаторов проводить беседы с населением. Понемногу волна переселенчества отхлынула, улеглась.

В начале лето было жаркое, засушливое. Раскалённое добела солнце словно пыталось выжечь землю. Дарья Копытина часто с беспокойством посматривала на бездонное, безоблачное небо, ждала дождя; но дождя как назло не было. Много раз она ходила на подсеку. Лён чуть-чуть подался из земли, начал хиреть. Она собрала всех женщин-артельщиц, работавших на подсеке, и завела с ними такой разговор:

— Ну, бабы, давайте все сообща думать да дело делать. На дождик надейтесь, а сами не плошайте. Как бы наши труды не пропали даром. Да как бы люди не посмеялись над нами. Была я как-то в селе. Сам Пилатов похвалил нас и сказал: «Ваш лён артельный должен быть самый лучший в уезде. Старайтесь, — говорит, — если не подкачаете, на будущий год в любом месте земли отведём, сколько вам потребуется. А потом, — говорит, — у нас, — то-есть у нас с вами, — может получиться настоящее товарищество, и название ему дадим «Начало». И посоветовал он нам в засушливое время лён поливать.

— Да что он, с ума сошёл? Слыхано ли дело целое поле поливать? — возмутилась одна из баб — работящая толстушка с чёрными, словно подкрашенными бровями — Вера Шатилова.

— Уж не решетом ли из Кубины воду носить на подсеку? — съязвила вдова-солдатка Тамара Волохова — щупленькая, со следами оспы на лице. За ней остальные бабы начали судачить и охать, а некоторые спохватились даже, что поторопились лён сеять.

Но Дарью это не смутило. Она молча выслушала соседок, потом сказала:

— Ну, бабы, посудили, порядили, хватит. Теперь послушайте меня. Завтра же мы будем рыть колодцы в обоих концах подсеки, да, да, колодцы. Достанем воды, начнём поливать. Не дадим льну погибнуть, не дадим!.. Десять пудов одних семян потрачено, это вам не шуточка. А труда сколько положено?!.

И вся Дарьина артель утром до рассвета вышла на подсеку с железными лопатами. К вечеру, на двухсаженной глубине она докопалась до воды.

— Счастье теперь в наших руках, — радостно заявила Дарья, заметив, как стала появляться чистая ключевая вода в колодце, на дне которого она откапывала землю и складывала лопатой в деревянную бадью. Бадью с землёй вытаскивали наверх, опоражнивали, снова опускали и снова вытаскивали.

— Теперь тащите меня, хватит, за голенища воды набежало, — послышался, как из подземелья, глуховатый голос Дарьи.

Её, перехваченную петлей в пояснице, вытащили вожжами на поверхность. Дарья разулась. Достала бадью воды, отмыла грязь с крепких рук своих, вымыла сапоги и бережно связала их за «ушки». На сухой, перегретой солнцем земле хорошо и босичком. Все двенадцать послушных Дарье тружениц столпились вокруг неё, и снова начались разговоры:

— Мыслимо ли дело поливать? — пожимая покатыми плечами, заговорила Вера Шатилова.

— По божьей воле нет дождя, так самим его не придумать. Колодцы не спасут, — присоединилась к ней Манефа Тюрикова.

— А как же станем поливать? Леек нет, разве из вёдер вениками придётся брызгать направо и налево?

Но у Дарьи на этот счёт свой продуманный план: две пожарных машины, взятые напрокат в запани и в Филисове, на следующий день появились на подсеке. Струя, пущенная из шланга над посевами льна, рассыпаясь на мелкие брызги, падала дождевыми каплями на сухую землю. Поливали каждый день. Лён ожил, вытянулся и скоро расцвёл. Ожила, повеселела Дарьина артель.

В середине лета, — кто бы мог ожидать! — хватил проливной дождь с ураганным ветром. На Кубине сорвало запань. Брёвна в плотах и россыпью неожиданно нахлынувшей ведой понесло в Кубенское озеро. Около лесопильного завода, у Лысой горы и в Лахмокурье поспешно раскинули боны, часть леса спасли. Много крыш посрывало окаянным ветром с построек в запани и ближних деревушках, где «полосой» прошёл неслыханный ураган.

Много беспокойства причинила эта непогодь, не прошла она мимо и Дарьина льна. Прибитый ветрищем, пришибленный ливнем, лён сровняло с землёй. Только по обочинам, вблизи лесной опушки кое-где торчали пучки льна.

Когда шёл ливень, сопровождаемый бешеным ветром, Дарья с Колькой — сынишкой сидела у себя в хибарке. Крупные капли дождя, как слёзы, обильно текли по оконным стёклам. Усилился ветер, казалось, что избу качает из стороны в сторону. Дарья схватила длинную верёвку, взлезла на чердак и, на всякий случай, привязала для прочности стропила крыш к перекладинам.

Вспомнила про лён, заголосила:

— Ой беда, беда, опять беда! — И слёзы потекли из её глаз.

Но когда после бури сразу всей артелью бабы пришли на подсеку, Дарья не плакала. Ещё бы ей плакать! Хватит того, что плакали все остальные и проклинали грозу, и снова ругали себя за то, что доверились Дарье, а Дарью за то, что она взбаламутила их всех с этим незадачливым льном.

— Ведь сколько времени, сколько труда зря загублено! — слёзно, с трудом выговаривала Манефа Тюрикова.

А Вера Шатилова так расстроилась, что попросила закурить у проезжего возчика и курила с затяжкой, словно всю жизнь привыкала к горькому табачному зелью.

Успокоившись, Вера сказала:

— И за каким чортом, Дарья, я связалась с тобой и с этим несчастным льнищем?! Да лучше бы я в Данилов за яйцами ездила да на Сухонских фабриках продавала. Знаешь, сколько бы зашибла?

— Не поздно, поезжай, зашибай. Без тебя управимся, — ответила Дарья. — А лён у нас всё-таки будет. Поднимем лён. Заставим его расти и дозревать…

Дарья ходила по подсеке, наклонялась, рассматривала прибитый к земле лён. Приподымала его, но лён не держался на корню, падал.

— Неугомонная бабёнка! — дивилась, глядя на Дарью, Тамара Волохова. — Погодите, бабы, она ещё что-нибудь придумает.

— Голь на выдумки хитра, только выдумки не спасение, — усомнилась Шатилова. — Поеду в Данилов за яйцами, гораздо выгоднее…

— Ах, так ты это всерьёз? —