Анатолий Злобин - Дом среди сосен

Главный молчит, ему нечего сказать. А Красилов продолжает:

— Но меня волнует другое. Нужно ли нам вообще давать план? Вот в чем вопрос, как сказано у классика драмы Вильяма Шекспира.

— Как можно ставить вопрос таким образом? — подскочил главный инженер.

— Только так его и необходимо ставить. Не мне объяснять вам, как организовано современное планирование. Оно ведь основано на принципе — от достигнутого. Хорошо, будь по-вашему. Мы понатужимся, дадим в октябре план, потом понатужимся еще больше — до предела и сверх того — и дадим годовой план. Но какой ценой? Фонды окажутся съеденными, нормативные запасы, заготовительные цехи — на нуле. После такой встряски заводу три месяца придется приходить в себя. И уж тогда-то мы наверняка завалим план следующего года, увеличенный нам по нашей собственной недальновидности.

— Что же вы предлагаете? — спрашивает главный. — Писать в центр докладную и просить скорректировать план на этот год?

— Помилуй боже! Меня наверху не поймут. Я молодой директор и тотчас выказываю слабость? Это не в моих принципах. Есть методы более тонкие...

Кого он теперь допрашивает? Кажется, тот был не такой толстый и волосом потемнее. Ну, конечно, это другой, вечно ты со мною споришь. Допрос допросом, а туман все гуще.

Кто же все-таки украл пятьсот тысяч? Тот или этот? Я уверена, что этот, уж больно прилизанный и вкрадчивый, так и лезет в душу.

Нет, Боря, сегодня мы все про них должны узнать. Если нынче не прояснится, я завтрашнюю серию смотреть не стану. Сколько можно играть на человеческих нервах!

Кто там появился? Новый персонаж! И делает сообщение государственной важности. Похититель не тот и не этот, и он знает, кто похитил пятьсот тысяч? Интересный поворот.

Новую загадку задали, напряжение растет.

Какой директор? Мой? Не приставай ко мне со своим директором, я хочу угадать похитителя.

Теперь следователь размышляет. Тут в самом деле задумаешься. Похитителей столько, что глаза разбегаются.

Опять ты со своим директором. Все очень просто. Первый разговор с главным был 18-го числа. Потом они снова заговорили на эту тему 25-го. К тому времени у нас уже набралось шестьдесят пять процентов, и главный хотел во что бы то ни стало выполнить месячный план.

— Мы задолжали народному хозяйству сто двадцать кранов, — говорил он, — это два миллиона. А наши краны ждут на стройках. Значит, по нашей милости где-то будут недостроены сто двадцать домов.

— А если вы дадите сто двадцать кранов, — возразил директор, — то полностью оголите завод и потом задолжаете еще больше и уже никогда не вылезете из прорыва. Это как раз тот случай, когда выгодное невыгодно, да что там говорить о таких высоких материях, как строительный кран. Я тут пытался разобраться с вашим цехом ширпотреба и понял, что цена скороварок явно завышена. Их можно было бы изготовлять и продавать значительно дешевле. Потребителю явная выгода. А заводу — нет. Если мы снизим цену на скороварки, не видать нам плана как своих ушей — все считается в рублях. Снова перед нами знакомый вариант, когда выгодное невыгодно.

— Тут вы правы, — сказал главный. — Планирование обладает еще многими несовершенствами. Показатель плана должен быть ведущим стимулом, а вместо этого...

— Расплачиваться приходится заводу, — подхватил Красилов. — Нам достанутся все шишки, у нас отнимут прогрессивку, у меня не будет директорского фонда. И потому я твердо решил: исполню то, что задумал. Вот мои расчеты. Если мы с умом попридержим план, у нас появится задел примерно на три дня, это десять процентов. Ноябрь только начнется, а у нас десять, а то и двенадцать процентов месячного плана в кармане. Разве это не заманчиво?

Но главный отработал на «Строймаше» двадцать пять лет, он болел за свой завод и никак не соглашался с директором, хотя и признавал его правоту.

— Кто же вам позволит остановить производство? — упорствовал главный.

— Помилуйте! Никто не собирается останавливать. Все будет идти своим чередом.

— Заявляю, я буду работать на план. Краны должны быть сданы вовремя.

— Ради бога. Но мой совет: займитесь заготовительными цехами, там наше будущее. И не волнуйтесь относительно срока: краны задержатся на полтора-два часа, не более того.

— Кто же будет вам помогать?

— Зачем мне помощники? В таких щекотливых делах помощников лучше не иметь. Один управлюсь. Я же старый спец по прорывам.

— В одиночку вы можете завалить план всего завода? Никогда не поверю.

Я слушала этот разговор и замирала: один против всех. И никого не боится. Вот это настоящий руководитель!

— Пари, — бухнул главный. — Ничего у вас не выйдет.

— Принимаю, — отвечал Красилов. — Коньяк. Бутылка или дюжина?

Смотри, Боря, а следователь-душка все размышляет, на улицу вышел, в парк пришел и все думает: как ему вора найти?

Ты спрашиваешь, на чьей я стороне? На стороне следователя, разумеется. Ах, ты про моего шефа, так бы и сказал. Тут я определенно на его стороне. Я патриот своего завода, можешь не упрекать. Но ведь и Красилов не для своей выгоды шел на эту операцию.

Как сделал, спрашиваешь? О, это стоило видеть своими глазами. Настало 30-е число, последний день месяца. Без трех минут девять он появился в приемной, как всегда подтянутый, уверенный в себе и окружающем мире.

Приостановился у моего стола.

— Срочно Самохина. На час — предзавкома, в три — совет по качеству, в пять — главного конструктора. Обеспечьте полную явку. Вечером совещание по итогам плана. Подготовьте мне сводки в разрезе цехов.

Под бой часов Красилов вошел в кабинет. Едва уселся за стол, как явился начальник производственного отдела Самохин, грамотный волевой инженер, весьма переживающий срыв программы.

— Как план? — спросил директор.

— На ноль часов было восемьдесят семь и пять, — отчеканил Самохин.

— Ночью дали что-нибудь?

— Мало. Сборка стояла в некомплекте. Сколько же осталось дать?

— Двенадцать и пять.

— И вы думаете, что дадите?

— Если поднажмем как следует, то дадим.

— За один день произвести три суточные нормы, — вздыхает мой шеф. — Если бы завод всегда работал так, мы выполняли бы месячный план на триста процентов. Но такого, как известно, в природе не бывает.

— Как прикажете, — с равнодушным видом отвечает Самохин, а сам, чувствую, кипит весь.

— Куда вы теперь?

— На сборку.

— Вы же сами говорите: там некомплект. Вот и шли бы в заготовительные цехи за комплектом. Сборку я беру на себя. Именно сегодня решается судьба нашего плана, я вам обещаю.

Самохин ушел. Директор ко мне:

— Покажите последние сводки. Утреннюю почту.

Углубился в бумаги. Переложил две телеграммы в срочную папку. Потом говорил с отделом снабжения, выколачивал вагоны.

Сперва действия директора казались мне разбросанными: хватается за все, что придется. Лишь потом я уловила в них далеко продуманную систему.

«Строймаш» ежедневно отгружает два эшелона готовой продукции. Следовательно, он должен получать примерно столько же материалов со стороны: прокат, моторы, краску, подшипники, приборы. В наших цехах поток материалов проходит через плавильные печи, прессы, молоты, сушильные камеры, станки, через сотни ловких рабочих рук и превращается в краны и грейдеры, которых ждут не дождутся на стройках.

Движение этого потока и собирался задержать директор. Для этого ему надо найти слабые места — «мели» потока, где легче всего прервать движение.

Красилов срочно вызывает Мешкова, начальника снабжения. Наш снабженец — дока. Но и Красилову палец в рот не клади.

Начинается разведка. Что есть и чего нет? Как с краской, хватает? А приборные щитки для кабин? Что с металлическим прокатом?

Мешков докладывает. Я внимательно слушаю. Обстановка такова. За краской уже поехали. Приборные щитки ждем с минуты на минуту. А вот с прокатом хуже — дорога никак не дает номера вагонов.

— И в обком уже звонил, — жалуется Мешков. — Сейчас составлю такую «молнию»...

Красилов резко перебивает, это он умеет.

— Хватит! Хватит транжирить государственные деньги на бесполезную переписку. Дайте мне копии, — и руку властно протягивает, — я лично пошлю докладную в министерство.

— Пока-то докладная дойдет, — присвистнул Мешков, — а металл нужен сегодня. Будем давать другой типоразмер, более крупный.

— Ни в коем случае. Категорически запрещаю.

— Но тогда сборка к обеду станет, — удивляет Мешков.

Но Красилова на такие штучки не возьмешь.

— Столь трогательную заботу о сборке следовало проявить, по крайней мере, на неделю раньше. Рекомендую вам в следующий раз действовать более оперативно.

— Так, значит, нынче не давать металл?