Две дороги - Петр Федорович Кожевников
Читать книгу Две дороги - Петр Федорович Кожевников, Петр Федорович Кожевников . Жанр: Советская классическая проза.
Название: Две дороги
Автор: Петр Федорович Кожевников
Дата добавления: 13 ноябрь 2025
Количество просмотров: 0
(18+) Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Две дороги читать книгу онлайн
Две дороги - читать онлайн , автор Петр Федорович Кожевников
отсутствует
Перейти на страницу:
Кожевников Петр Федорович Две дороги ДАЛЬНИЙ ДВЕ ДОРОГИ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКВА * 1928 * ЛЕНИНГРАД ОГЛАВЛЕНИЕ. Темное Похмелье Молодежь за работой Звериная жестокость Вот где радость Торгуем по-новому Старое крепко держится Не сдадимся Первая победа Поджог Тень трактора Что задумал Пузырев Отец и сын Жадность не впрок Малафей пожинает Сказки превращаются в жизнь ТЕМНОЕ. Секретарь Комсомола вошел в сени, увидел рассыпанную муку, удивленно остановился, потом сунулся к закрому -- в нем пусто. -- Что за чорт! Отворил избяную дверь. На кровати стонет мать; голова ее в тряпичных бинтах, под глазами синяки; возле -- корыто с окровавленной водой; дочь соседа-кулака с засученными рукавами. Бросился к кровати. -- Мама! Протянула ему заскорузлую руку. Катерина вынесла корыто, вернулась, поправила ветошное одеяло. Тут он узнал, что приходил пьяный отец, избил мать, высыпал из закрома муку и скрылся. Митрия захватила обида, он выскочил на улицу. Ночь сырая, небо в тучах. Избенки запали за ветлы, светили в улицу коптилками. Пьяные мотались в темноте, падали, бороздя мокрый снег носами, крыли собачий лай матом. Митрий бросился в ночную темень. Вошел в избу Килаиа, увидел табачный смрад, тусклый свет висячей лампы, у стола -- пьяных бородачей, на столе -- самогон, куски хлеба, огурцы. Из-за перегородки вышел с шишковатым лицом мужик. Митрий -- к нему. -- Где отец? Килан покосился. -- Чего? Митрий сдвинул темные брови. -- Кирюхин тут? -- Савелий, что ли? -- Ну, да! -- Нет его. Митрий не поверил, глянул по сторонам. Под столом кто-то завозился, хрипло запел: "Пей, тоска пройдет!.." Митрий признал голос отца, заглянул под стол. Отец поднял всклокоченную голову, глянул на сына мутью глаз, пастью хрипящего рта. Митрия затрясло, хотелось ударить отца сапогом, опрокинуть стол, вышвырнуть пьяных, избить самогонщика, но сдержался, выпрямился, шагнул к Килану. -- По какому праву спаиваешь людей? Килан испуганно заговорил. -- Ты что, али белены объелся? Сизоносый мужик поднял голову от стола. -- Сами пьем. Другой прохрипел: -- А ты что -- указ? Килан вскидывал руки, бегал воровато глазами. -- Что ж я -- али нехрещеный? Пришел бы и ты со своей бутылкой, и тебе не отказал бы распить, не жалко избы-то. А ты -- спаиваешь! Нет, паря, негоже обижать зря-то. Митрий взмахнул рукой. -- Ты не заливай, знаю я! -- Знать-то нечего. Митрий тронулся к выходу. -- Ладно, придет и до тебя черед. ПОХМЕЛЬЕ. Савелий видит себя почетным гостем, в переднем углу. Он будто женит своего Митрия на дочери соседа-кулака Катерине Пузыревой. Севастьян Пузырев стоит перед ним, держит в руке глиняный кувшин, угощает Савелия. "Пей, сват, для тебя только, не вино, а мед!" Вино льется из кувшина, Савелий раскрывает рот, глотает, но не успевает, вино не льется, а валится кусками, залепляет ему рот, глаза. Савелий захлебывается, кашляет. Перед ним -- избач Железнов. Он отталкивает Пузырева, отговаривает Савелия: "Не пей, товарищ, это отрава!" Севастьян Пузырев не отстает, нагибает кувшин. Савелий давится, ему душно. Проснулся, открыл глаза. Он под столом, лицом кверху, а над ним, свесившись со стола, дергается голова бородача, изрыгая на Савелия блевотину. Савелий вскочил, стукнулся затылком о столовый брусок, поморщился от боли, вылез, почесал затылок, оглядел себя: пиджак в муке, в блевотине. Голова с похмелья болит, в теле дрожь. Присел на лавку, дотянулся до ведра, отпил теплой воды и вспомнил вчерашнее. Был сход, наняли пастуха, пили с ним могарыч. Савелий охмелел, потянуло еще пить, но не было денег. Бросился домой, к закрому, стал выгребать муку в обмен на самогон, но Марья противилась. Озверел, бил жену чем попало. Прибежала Катерина, заступилась за жену. Припомнил сон, вздохнул. -- Э-эх, если бы отдал за Митрия! Хорошая девка! Ныло сердце после пьянства, стыдно становилось за свои пьяные дела, так стыдно, что не мила и жизнь. Скрипнул зубами, схватился за больную голову, огляделся по сторонам и толкнулся за перегородку. -- Нефед! А, Нефед! Килан поднялся, глянул заспанным лицом. -- Что тебе? -- Мешок-то где? Завалился обратно. -- На что тебе? После придешь. Вернулся к ведру, вынес его в сени, намочил голову, смыл блевотину с полушубка и двинулся ко двору. Небо в темных лохмотьях, подувал южный ветер, в воздухе сыро, пахло весной. В ветлах роились грачи. Завернул к своей покривившейся избенке, вошел в сени, покосился на закром, вспомнил свое вчерашнее озорство, втянул голову в плечи, обругал себя матом. Услышал долбежный стук на дворе, заглянул в оконце. Митрий ладит новую борону и старательно долбит гнезда для поперечных брусков. Его озабоченное лицо, сутулость коренастого тела напомнили Марью. "Весь в мать". Потоптался в сенях, услышал хлопотливые шорохи в избе и застыдился. Воровато вышел. Защемила безысходная тоска, потянуло забыться. Толкнулся во двор соседа. Пузырев гнусаво кричал на работника: -- Нечисто обдергаешь! Ишь, насорил корма-то! -- Ветер, Севастьян Потапыч, рвет из рук. Хозяин ядовито возразил: -- Ишь ты, ветер! А ложку, чай, не вырвет, когда жрешь-то. Увидел Савелия, улыбнулся насмешливо. -- Сосед, мое почтение! Вынул табакерку, понюхал и предложил Савелию. Савелий посмелел, нюхнул, зачихал. Пузырев пригладил седой клин бороды, обратился с вопросом. -- Что ходишь, аль сын прогнал? Савелий заглянул в его свиные глазки. -- С похмелья я. Севастьян продолжал: -- От Митрия можно ожидать. Он у тебя заблудший. Поддался Железнову, а тот мастер дурачить. Да теперь таким ход, кто не работает, а болтает. Вот и затевают... Да ты сам из верченых, тебе и говорить нечего. Знаешь, как они дурачат людей. Савелий поддакнул. -- Правильно, Севастьян Потапыч. Лицемерие одно. Пузырев хлопнул его по плечу. -- Вот-вот! Молодец ты, Савелий! За это я тебя люблю. Савелий вздохнул. -- Голова болит, Севастьян Потапыч... Стакашек бы теперь... Пузырев нахмурился, Савелий добавил: -- Так болит голова. -- Есть, кажись, да только пить-то будешь ли? В посудину из-под керосина налил по ошибке. Кирюхин обрадовался. -- Что вы, Севастьян Потапыч, да я и керосину рад. Пузырев тронулся к двери. -- Ну, идем!.. Да только вот что, Савелий, ты вразумляй сына -- вызволи его от стервецов. МОЛОДЕЖЬ ЗА
Перейти на страницу:
