Олег Михалевич - Ночь с Марией. Рассказы

– О чем вы, Яков Наумович?

– И вы еще спрашиваете! – Капитан воздел взор к безоблачному небу, словно призывая его в свидетели, и, видимо, ободренный поддержкой, обрушил объединенный гнев на меня. – А разве не предполагается, что грузовой помощник должен следить за грузовыми операциями в порту?!

– Так я и слежу. Сейчас вахта старпома, он не хуже меня в грузовых операциях разбирается. Да и что с порошком сделается?

– А вот вы его спросите!

В этот момент донельзя довольный стивидор, жизнерадостный мужичок лет пятидесяти с крупным, пробитым мелкими кровяными жилками носом, попыхивая вонючей коричневой сигариллой, поднялся к нам на борт и, стараясь придать лицу озабоченное выражение, потряс исписанными чернильным карандашом тальманскими расписками.

– Хорошо, что вы оба здесь. Я все еще раз перепроверил. На борту осталась сущая ерунда, на пару грузовиков, не более. У нас весы точные. Двести пятьдесят тонн не хватает. Грузополучатель очень расстроен, такого у нас еще не было. Давайте, будем подписывать акт.

– Что значит, не хватает, – возмутился я. – Вы что, считаете, мы эту дрянь по дороге съели? И какой акт, перевозчик не несет ответственности за количество погруженного в Италии.

– Ошибаетесь, чиф. Я уже объяснил капитану. В коносаменте черным по белому на ясном итальянском языке сказано, что перевозчик напрямую отвечает за качество и количество перевезенного груза. К качеству у нас претензий нет. А вот стоит груз, к которому вы так пренебрежительно относитесь, между прочим, 900 долларов за тонну!

Капитан испепелял меня взглядом. Сумма получалась огромная, заметно превышающая стоимость фрахта. Без серьезных последствий для капитана, а, стало быть, и для меня, пройти такое не могло. При разборке в коммерческом отделе пароходства легко откажутся от указаний, переданных нам по телефону. Слова к двумстам тысячам долларов не подошьешь. Для нас с капитаном рейс мог оказаться последним. Срочно надо было что-то придумывать, но в голову ничего не лезло. Мне требовался тайм-аут.

– Послушайте, сэр, – сказал я. – Мне надо свериться со своими записями. К тому же, как вы сказали, в трюмах еще остался груз, и мы должны получить окончательные цифры, разве нет?

– Согласен, – на губах стивидора вновь заиграла довольная улыбка. – Только это ничего не изменит. Через полчаса я буду у вас и тогда уже никаких отсрочек! Иначе мы начнем отсчет простоя судна по вине экипажа.

Еще раз пыхнув на прощание сигариллой, стивидор ушел в конторку на берегу.

– У вас есть ровно полчаса, – резюмировал капитан.

Сидя в своей каюте, я старательно прокручивал в голове всевозможные коммерческие уловки. Месяца три назад, при погрузке мешков с удобрениями в польском порту Гдыня, на борту между докерами произошла драка, которую разнимала полиция. В стране что-то происходило. Нас об этом в известность не ставили, но на берег сходить не рекомендовали. Докеры ходили нервные, привычная приветливость куда-то улетучилась. Мешки считали польские тальманы, но для контроля мы поставили своих. Счет не сходился. Я сообщил об этом капитану, и мы отправили в пароходство радиограмму о происходящем. Нам письменно ответили, чтобы мы не встревали в международный конфликт. Уследить при выгрузке в Греции за местными тальманами вообще не было никакой возможности. В результате мы не досчитались двух тысяч мешков, и… получили премии за то, что грамотно и своевременно просигнализировали о происходящем начальству. Увы, в Дании все было спокойно. Датчане с итальянцами, похоже, развели нас по полной. В том, что акция была спланирована заранее, я даже не сомневался. Надо было нанести ответный удар, но как?

В дверь постучали, и в проеме нарисовалась голова Венькина.

– Игоревич, – сказал он – а вы точно стоянку еще четыре часа протяните? Трюма-то пустые. А продавец все не едет. Может, позвонить ему, сказать, что у меня сотрясение мозга и, если он не появится, мы на него телегу накатаем?

– Накатаешь тут… Да плюнь ты, в другом месте купишь, если что.

– А на хрен ж я тогда фотоаппарат этому сквалыге… То есть, я хотел сказать, крайслер уж очень классный, да и Ашот ждет. А вдруг он у кого другого купит?

– Слушай, не до тебя… шел бы ты со своим крайслером и фото… фото… фото…

– Что это с вами? – забеспокоился Венькин.

– У тебя пленка осталась?

– Какая пленка?

– Та, на которую ты снимал сегодня. Ведь ты же снимал, не для вида щелкал?

– Ну, осталась…

– Сколько времени надо, чтобы снимки отпечатать?

– Да какие снимки-то?

– Сегодняшние! Крайслер дождаться хочешь? Тогда бросай все – и иди печатать. А мне некогда.

Бросив растерянного Венькина, я выскочил на палубу. Штейн нервно вышагивал вдоль трюмов, поглядывая как докеры метлами и лопатами доскребают остатки порошка в грузовой ковш портового крана. Я остановился рядом и крикнул бригадиру докеров, что за вертикальной металлической стойкой под названием пиллерс остались незамеченными килограммов двадцать порошка.

– Не поможет, – раздраженно прокомментировал Штейн. – Вы бы им еще пакет талька из лазарета для веса подсыпали.

– А если получится?

– Что? Тальк подсыпать?

– Не подсыпать. Ситуацию переломить.

– Как переломить? У вас что, идея имеется?

Я решил, что надо подпустить тумана.

– Не знаю еще. Только мне для этого надо сходить в конторку к стивидору, поговорить.

Штейн посмотрел на часы.

– Да он сам тут через десять минут объявится.

– Мне сейчас надо, – упрямо повторил я.

– Ну, идите…

Я энергично сбежал по трапу и пошел на поиски стивидора. Докер на причале сметал в воду просыпанные остатки порошка. Стивидор сидел на стуле перед столом с разложенными на нем бумагами и глотал какую-то жидкость из плоской металлической фляги. Увидав меня, он удивленно посмотрел на часы и убрал флягу в карман.

– Привет, чиф. Ну что, готовы подписывать? Это правильно.

– Подпишем, конечно, – как можно равнодушнее согласился я. – Только вы мне, будьте любезны, дайте позвонить сначала. Или сами звякните. Нам агента на судно вызвать надо.

– Хорошо, позвоню. А зачем вам агент, если спросит?

– Акт подписать.

– Но по количеству груза подпись агента не нужна, – стивидор нахмурился. – Какое отношение…

– Как свидетель, – прервал я. – Акт о том, что при выгрузке часть порошка просыпалась на причал и в воду, а ту часть, что была на причале, тоже в воду спихивали. Грейдером. Отсюда и недостача. Но по вине выгружающей стороны.

– Ну, это же не смешно! – стивидор аж подскочил на месте. – Вы что, хотите сказать, что мы высыпали в воду двести пятьдесят тонн груза?

– Не знаю. Цифру вы определяли сами, я не проверял. Да, чуть не забыл, скажите еще агенту, чтобы пригласил представителя природоохранной службы и прессу. Вдруг порошок вреден для экологии.

– Да кто ж поверит, что…

– А мы фотографии приложим. Я, кстати, там на первом плане буду, давно у меня фоток таких красивых не было.

Я вернулся на судно. Последний ковш выплыл из трюма, и докеры потянулись с борта вниз. Последний из них отсалютовал мне, приложив два пальца к пластиковой каске, и я с удовольствием ответил. Капитан поджидал меня наверху.

– Ну, получилось что-нибудь? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Не знаю. Давайте дождемся стивидора с коносаментом. Посмотрим.

Боцман с матросами отправились закрывать трюмы, механики с мотористами готовили к отходу главный двигатель. Я вернулся в свою каюту и сел писать рейсовый отчет. Это всегда лучше делать по горячим следам, не упуская подзабывающиеся потом детали. Я описал сложности с погрузкой в Италии, показал, как эффективно мы выбирали курс, чтобы, несмотря на два дня штормовой погоды, прийти в порт на три часа раньше намеченного времени и сэкономить две тонны дизельного топлива. К отчету прилагались расчеты и схемы. Прошло два часа. Стивидор с документами не появлялся. Потом ко мне ворвался взволнованный Венькин. Продавец все-таки довез крайслер и началась эпопея с его погрузкой и закреплением между двумя трюмами. Я как раз разглядывал почти не помявшийся после перегрузки на самодельных устройствах автомобиль, когда к трапу подкатила новенькая ауди. Из нее выбрались стивидор и агент. В руках у стивидора был увесистый картонный ящик. Я встретил их у трапа и проводил к капитану, который последние два часа не выходил из каюты. Впустив гостей, я уже собирался откланяться, но Штейн остановил меня.

– Ну, уж нет! – сказал он. – Пусть позор падет не только на мою седую голову.

Я присел на край дивана. Стивидор опустил ящик на пол и вытер пот.

– Это презент вам от владельца груза, – сказал он. – Очень хороший коньяк. XQ. Хозяин благодарен вам за доставку груза в полном объеме. А вот и подписанный коносамент, все в порядке, никаких недостач.