Сергей Буянов - Стекло и дерево

Ознакомительный фрагмент

– Не знаю, мне это неинтересно.

– Ничего другого от тебя ожидать и не стоило. Хотя, ты конечно права: главное, чтобы человек был хороший, – смягчилась Карина Львовна. Трёхкомнатная квартира сама за себя говорит, – а он не был женат?

– Разве это имеет значение?

– Так до сих пор ты не узнала? А не стоило ли поинтересоваться?

– Как будто нам больше не о чем разговаривать! Мама, ты рассуждаешь как старуха.

– Я и есть старуха, – обиженно проскрипела Карина Львовна и устало опустилась в кресло. – Принеси, пожалуйста, мою чашку из кухни! Я допью свой чай.

– Вот твоя чашка, мама. Я пошла заниматься.

– Постой, не торопись! Мы так редко общаемся! Присядь радом, поговорим.

– О чём? – отвлечённо спросила Эвелина.

– Как о чём? Нам уже не о чем поговорить? Вот о чём вы разговариваете с Аликом?

– Тебе это неинтересно.

– Почему? – недоумевала Карина Львовна.

– Ну, разве тебе любопытно «Познание воли» Шопенгауэра?

– И это всё?

– Почему всё? Можно и больше. Например: субстанциальная концепция Карла Густава Юнга!

– А что это за концепция такая? – решила проявить интерес Карина Львовна.

– Ох, – тяжело вздохнула дочка, словно ей предстоял тяжёлый разговор с непробиваемым оппонентом, – ты слышала, мама, слово комплекс?

– Смотря, какой комплекс!

– Комплекс маленького человека, Наполеона и так далее.

– Комплексы неполноценности?

– Примерно, хотя и не точно.

– Так их придумал Юнг? – поразилась Карина Львовна. Она считала автором Фрейда.

– Не придумал, а ввёл понятие. Это разные вещи, мама.

– Действительно, у вас очень интересные темы для разговора, вот только…

– Что только? Договаривай.

– А то, что Алик знает и ещё кое-то, не то, что некоторые с их однобоким мышлением! – Карина Львовна захотела спровоцировать дочку. Пусть она разозлится, сорвётся, накричит! Пусть станет прежней Линочкой, а то ведёт себя отрешённо и пугающе, как царевна Несмеяна.

– Мама, – устало, с незначительной ноткой раздражения, произнесла Эвелина, – ты отнимаешь у меня время. Мне надо заниматься.

– Да ты же не на философа учишься, в конце концов! – взорвалась Карина Львовна.

В ответ Эвелина одарила мать безразличным взглядом и ушла в кабинет, закрыв за собой плотно дверь. Карина Львовна не на шутку перепугалась, но решила не вмешиваться.

Внезапно дверь распахнулась.

Наконец-то! Сейчас дочка выскочит, начнёт кричать, и всё станет на свои места!

Но из наполовину открытой двери показалась лишь рука Эвелины, а в ней захваченный за холку кот Феофан. Мгновение спустя, обиженный Феофан был вышвырнут прочь, после чего дверь шумно захлопнулась.

Карина Львовна оцепенела. Она уставилась на закрытую дверь и не могла двинуться с места. Её отделяла от дочери не только эта фанерная преграда, но нечто большее. Положительно, что-то произошло и как-то это что-то ускользнуло от всевидящего ока Карины Львовны. Вот и любимец Феофан вылетел. А раньше Лина не расставалась с котом, даже в ванную брала его с собой! Наверное, дочка просто устала, перегрузилась своими занятиями. Нет, не может быть! Карина Львовна приучала дочь с самого детства к интеллектуальным нагрузкам. Что-то произошло. Если не перегрузка, то иное.

Состояние дочери не на шутку взволновало Карину Львовну. Она машинально протянула руку к телефонному аппарату и автоматически набрала номер Липутиной Олимпиады Самсоновной.

– Алло! – отозвался голос бабушки на том конце межгорода.

– Алло! Мама! Это я.

– Ну, здравствуй, – сухо приветствовала дочь Олимпиада Самсоновна.

– Здравствуй, мама! Это я!

– Слышу, что ты. Новости какие?

– Ох! Лучше бы не было никаких новостей, – печально вздохнула Карина Львовна.

– Если бы тебе ничего не было надо, ты бы не позвонила! Выкладывай!

– Что-то происходит с Эвелиной.

– Ах! Так я и думала! – в сердцах воскликнула бабушка. – Линочка здорова?

– Не могу сказать, я м-м, не совсем уверена.

– Ну, ты же у нас сама себе врач! Почему не можешь сказать?

– Мама! Ты что, издеваешься? – вспылила Карина Львовна. Ведь думала она, ничего из этого разговора хорошего не получится! В последний год мать жила отдельно, что не сделало её ни мягче, ни покладистее. Скорее наоборот, она стала обвинять дочь в том, что та сама себе и всем окружающим только портит жизнь.

Поэтому с Олимпиадой Самсоновной, иначе как на высоких тонах, стало невозможно разговаривать. Что бы ни случилось – во всём виновата дочь. Неужели весь мир сошёл с ума?

– Ты же к доктору только на аборты бегала! Сама ведь знаешь всю медицину, не так ли? Отвечай немедленно, что ты сделала с Линочкой?

– Я? Я сделала? Да ты бы только посмотрела на неё! Она стала меняться!

– Ну и что? Пора и ей повзрослеть! Не может же она всю свою жизнь оставаться ребёнком!

– Мама! Ты ведь педагог, скажи мне, почему Лина стала такой чёрствой?

– Это, в каком смысле?

– Она выбросила Феофана из своей комнаты! Понимаешь?! – истерически провизжала в трубку Карина Львовна.

– Как?! – поразилась бабушка, до неё дошёл смысл сказанного.

– А вот так! Заперлась в спальне и не желает разговаривать!

– А ну-ка, дай ей трубку!

– Лина! Лина! – Карина Львовна поднялась с кресла и подошла к двери, осторожно постучала. – Лина! Твоя бабушка хочет поговорить! Она зовёт тебя к телефону!

Тишина.

Карина Львовна приоткрыла дверь, дочь лежала на кровати одетая и как будто спала.

– Она спит. Понимаешь, мама? Она спит днём!!!

– А у неё нет никого? – неожиданно спросила бабушка.

– Ты на что это намекаешь? – опять вспылила Карина Львовна.

– Никогда нельзя быть уверенной в чём-то до конца. С тобой такие перемены случились в первый раз в четырнадцать лет, помнишь?

– Замолчи! Ты даже не знаешь, что ты сейчас сказала! Да как ты смеешь?!

– Перестань орать и ответь на вопрос! Есть у Лины кто или нет? – в голосе бабушки появились стальные нотки.

– Да, есть. Это Алик, приятный молодой человек.

– Какая перспектива?

– Он производит впечатление серьёзного человека.

– Тогда не о чём беспокоиться! Поговори с ней серьёзно и проблема разрешится. Всё станет на свои места.

– Хорошо тебе там сидеть и рассуждать! А она вовсе не желает общаться со мной!

– Перестань закатывать истерику! У тебя что, климакс?

Слово, глубоко запрятанное в подсознании Кариной Львовной, внезапно вырвалось на волю. Подобно вулкану, оно взбудоражило всю нервную систему, словно хлыстом, наотмашь, врезало по лицу. Карину Львовну бросило в жар, голова чуть не лопнула. Климакс!

Вот она – старость! Так коварно и незаметно подобралась. И это в самый ответственный момент! Карина Львовна обессилено уронила руки.

– Карина, Карина! Карина!!! – надрывалась упавшая на пол трубка.

Она сидела в оцепенении, пока сквозь пелену в сознании до неё не долетели короткие гудки. Тогда Карина Львовна подняла трубку и бросила её на аппарат. Пожалуй, впервые в жизни ей нестерпимо захотелось плакать. Карина Львовна содрогнулась, её плечи задрожали, она почти зарыдала. Вот только слёз не появилось.

Раскрылась дверь спальни, мимо прошла дочка, проследовала на кухню, вернулась с чашкой холодного чая, безучастно взглянула на расстроенную мать и молча затворила за собой дверь.

Карина Львовна поразилась таким отношением к себе. Самый близкий ей человек, дочка так отреагировала на её боль!

Положительно, либо весь мир сошёл с ума, либо только Карина Львовна.

7

Каждый день в мире кто-то сходит с ума. Это происходит с человеком не внезапно: исподволь и незаметно к разуму человека подкрадывается болезнь. Она порождается изнутри, вот почему причины шизофрении неизвестны. Впрочем, Рим Николаевич Любимов и не пытался отыскать ту начальную точку, с которой начинается расщепление человеческой личности. Величайшие психиатры мира сумели по крупицам собрать сведения о течении заболевания, обрисовать множество его признаков, разработать методику лечения и даже достичь неплохих результатов. Не смотря на это, шизофрения так и осталась заболеванием по квалификации – эндогенным. То есть, без внешнего толчка, выворачивающего мозг наизнанку.

Молодой аспирант, учитывая опыт психиатрии, решил взглянуть на лечение по-иному. Его замысел давно разгадал профессор Васильчиков. Мешать развивать науку он не стал, но и поощрять инициативу аспиранта тоже не мог: не принято так в медицине, чтобы молодёжи было позволительно иметь собственную точку зрения. Единственно, что Егор Степанович мог сделать для ученика, так это максимально оградить его от нападок старших коллег.

– Чем это занимается ваш аспирант? – въедливо спросила Евгения Евгеньевна Дулина, лечпроф больницы.

– Работу пишет.

– А об чём он пишет работу?

– О биохимических изменениях мозга у психически больных.

– Слушай, профессор, кончай лапшу мне на уши вешать! – бесцеремонно заметила она. – Почему он ведёт чужих больных?