Все их деньги - Анна Теплицкая

к спине. В этот момент мулатка непонятно откуда вытащила журнал и ткнула его мне в лицо, это был номер Forbes за две тысячи девятнадцатый год с моей физиономией на обложке. Я глянул мельком, на глянце – улыбчивый успешный бизнесмен, заработавший со своими друзьями целое состояние на торговле недвижимостью.

– Это ты?

Она говорила по-русски с акцентом, и поэтому получилось не совсем разборчиво.

– Нет, – ответил я, не глядя. – Этот человек умер.

Глава пятьдесят третья. 2024. Классик

Когда лифт преодолел отметку в тридцатый этаж, я почувствовал, что мне заложило уши. Как он живёт на такой высоте, уму непостижимо, – я покачал головой. У запертого входа я произнёс в трубку «Открывай», раздался щелчок, и дверь плавно распахнулась.

– Егор, – позвал я.

Я нашел его на кухне, сидящим в классической позе психопата: он бормотал что-то, и я прислушался. Бесполезно, речь некогда блестящего оратора превратилась в бессвязные обрывки. Услышав мои шаги, Президент отвлёкся от созерцания и посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Я с любопытством заглянул за угол, наконец-то представилась возможность увидеть, на что он пялился последние шесть часов. Там не оказалось ничего кроме стены, выложенной белой глянцевой плиткой.

– Егор, – я взял его за руку.

Президент сжал пальцы и, ощутив тепло моего тела, вдруг вздрогнул и рывком встал:

– Антон? Настоящий?

– Настоящий, – в качестве доказательства я сильнее сжал пальцы и потряс кистью.

Он был потрясён:

– Вы что, узнали, что меня тут удерживают? Как? Да ты спас меня, Антон!

– Спас? Можно и так сказать, наверное…

Президент подскочил к раковине и нагнулся зачерпнуть пригоршню воды. Затем тщательно умыл лицо и шею, вытер полотенцем. – Идём тогда.

– Подожди. Мне есть, что сказать.

– Говори, – разрешил Президент и сразу же спохватился. – Хотя нет, давай выйдем отсюда, не могу больше тут находиться.

– Пойдем в «Рубикон», там есть виски, там его и выпьем, там и это.

Через пятнадцать минут мы сидели в ресторане неподалёку, Президент заказал себе крепкого, я тоже не отказался. Разговор предстоял долгий и, скорее всего, непростой.

– Я знал обо всём этом с самого начала.

– По твоему эффектному появлению я уже это понял, – сказал он. – Ты даёшь, Антон Павлович. Рассказывай.

– Когда Никита мне рассказал про план Сашки с Полиной, я посмеялся и держал ситуацию на контроле. Было интересно понаблюдать за отпрысками, ты же знаешь, как я это люблю. Только, честно говоря, не ожидал, что всё может зайти настолько далеко. Что наши прекрасные дети настолько оголтелые.

– Нет, нет, сначала рассказывай. Причём самые главные вопросы: как же ты такое допустил? А ещё, почему мне не рассказал? Я просидел взаперти почти неделю.

– Егор, ещё и суток не прошло, как ты тут. После того, как я узнал, что Сашка оставила тебя одного, я сразу же направился к тебе домой.

Тут я немного покривил душой. Запертый в одиночестве Президент представлял собой очень увлекательный социальный эксперимент, мне потребовалось некоторое время, чтобы понаблюдать за его поведением по камерам. Впрочем, это ему за то, что он оставил меня в тюрьме на два дня, око за око, мой дорогой друг.

– Сутки, – он был ошарашен. – Я был уверен, что… какой сейчас день?

– Двадцать пятое октября. Тебя закрыли вчера, в семь вечера, а сейчас ещё пяти нет.

– С ума сойти.

– Итак, к сути нашей проблемы. Мы знаем, что есть некие хакеры, называющие себя призраками. Знаем или нет?

– Да.

– С кем ты это обсуждал?

– С Сашкой, с Никитой.

– Так вот, на самом деле такой хакерской организации не существует.

– Как это не существует? Я сам видел.

– Видел или тебе рассказали?

Президент вздохнул:

– Ясно, к чему ты клонишь.

– Ты же знаешь, что Никита крутит с Полиной любовь?

– Первый раз слышу.

– Да, этот перчик – ряженка крутая, а не лечо натуральное. Хотя я подозреваю, что он делает это из корыстных соображений, всё-таки Поля девушка специфическая, так сказать… Тем не менее, именно так он сдружился с Кариной, Артёмом, Сашкой и моими пацанами. Наши дети предложили ему сделку: он продаёт Компанию китайским девелоперам, а они ему платят тридцать процентов от покупки за реализацию идеи.

– Идиоты, – заключил Президент. – Тридцать процентов… они хоть знают, сколько это?

– Многовато. Теперь слушай внимательно дальше. Никита прибегает с этой историей ко мне, а я говорю, давай посмотрим, Никитос, если дать ребятам возможность, смогут ли они реально продать родительскую Компанию? Хватит ли у них наглости и смелости?

Президент смотрел на меня как на полного дебила. Это говорило о том, что он уже вполне пришёл в себя.

– Ладно, – я поднял руки вверх. – Каюсь. Это было недальновидно, но я даже и подумать не мог, что дело до такого дойдёт. Никитос, конечно, парень невероятно талантливый. Мы с ним задались интересным вопросом: может ли один человек провернуть «Сделку Века» – продать Компанию без ведома и участия основных акционеров.

– Ты просто пидор, Антон, – Президент зашёлся безумным смехом, и я с подозрением посмотрел на него.

– Ответ на обе реплики: «Конечно, нет». Только наши дети об этом ни сном ни духом не ведали. По моей указке Никита сообщает им о том, что наша Компания привлекла внимание китайских девелоперов, которые впервые вышли с предложением о покупке в две тысячи пятнадцатом году. Предложения эти вначале не рассматривались, но каждый год сумма росла и вскоре превысила все разумные пределы. Это всё правда. Тогда Полина Герцман и предложила продать китаёзам Компанию, а деньги попилить между собой. Все согласились, прыгая от радости, уже придумали, на что родительские деньги можно потратить. Тут я подумал, что дальше они не пойдут, ведь только языком чесать и горазды. Серьёзные дела так не делаются. Ан-нет. Никите на следующий день принесли десять миллионов рублей аванса.

– Интересно, где они взяли деньги?

Я развёл руками:

– Не наше дело, откуда они семечки взяли, если не у нас.

– Подожди, подожди. В чём состоял план? Мы же говорим не о каких-то подростках, наши дети, по большому счету, взрослые неглупые люди. Как можно поверить в ересь?

– Теперь