Создатель эха - Ричард Пауэрс
Создатель эха читать книгу онлайн
Когда двадцатисемилетний Марк Шлютер попадает в автокатастрофу, его старшая сестра Карин против своей воли возвращается в родной город ухаживать за братом. Но тот, выйдя из комы, считает, что ее заменил полностью идентичный двойник, который, возможно, желает ему зла,– пусть он и выглядит, действует и говорит как его родная сестра. Отчаявшись, Карин обращается за помощью к признанному нейрологу, настоящей звезде медицины, Джеральду Веберу. Он приезжает, ухватившись за возможность изучить редкий случай прогрессирующего синдрома Капгра – нечасто встречающегося бредового расстройства. Но все оказывается еще сложнее, и постоянное общение с больным начинает оказывать влияние на разум самого доктора. Марк же, вооруженный лишь странной запиской, оставленной в его палате неизвестным, пытается выяснить, что случилось в ночь автокатастрофы. Правда о ней необратимо изменит жизнь всех троих.
За ужином – кускус со смородиной – события последних дней обступили плотным кольцом. Дэниел сидел напротив, облокотившись на дубовую столешницу старого фермерского стола, прижав кончики пальцев к губам, и с каждой секундой все больше уходил в размышления. Затем встал, собрал грязную посуду, и тихая забота, сквозившая в движениях, убедила Карин: она потихоньку его изводит. Разрушает идеалы.
Он принялся чистить тарелки в тазе с едва теплой водой, стоявшем в раковине, а головой, как и всегда, уперся в шкафчики над мойкой. С годами от секрета волос на краске дверцы образовался небольшой овал. Она действительно его любит.
– Дэниел? – позвала Карин. Ненавязчиво, словно хотела поболтать. – Я тут подумала.
– Да? Я слушаю.
Судя по голосу, он готов на все. Старое языческое христианство: могут ли животные затаивать обиду? Он хороший, настолько, что презирать его может только глубоко неуверенный в себе человек.
– Я присосалась к тебе, как пиявка. Настоящий паразит.
Он обратился к раковине.
– Это не так.
– Так. Думаю только о Марке. Все время с ним провожу. Боюсь устроиться на нормальную работу, потому что… если вдруг…
– Понимаю, – отозвался Дэниел.
– Мне нужно чем-то заняться. Я нас обоих с ума свожу.
– Это не так.
– И я подумала… что хочу помочь, – прошептала она. – Если предложение еще в силе… Насчет работы в заказнике, о которой ты говорил?
Она загнется за сбором средств.
Дэниел отложил тряпку для мытья посуды и повернулся к ней, впившись сияющими глазами. Одно предложение помощи – и настороженности как не бывало. Голову больше не занимали мысли о худшем, ведь лучшее, считай, почти подтвердилось. Как же сильно он хотел в нее верить.
– Если дело только в деньгах…
– Дело не только в деньгах.
Не в воде, не в воздухе. Проблема не ограничивается одним «только».
– У нас пока нет средств на достойную зарплату. Трудные времена.
Карин чуть не пошла на попятную, поняв, что он моментально поверил в ее светлые побуждения.
– Но ты нам ой как нужна.
И разве этого не должно быть достаточно? Быть нужной кому-то, раз Марк от нее навсегда отказался? Она искала в выражении Дэниела намеки на великодушие, которое ей больше не по карману. Он что, правда готов подделать бухгалтерию, рискнуть своим положением, лишь бы дать ей шанс вести праведную жизнь? Как можно доверять тому, кто легко доверяет другим? Она не сводила с него глаз; он не отводил взгляда. Он страшно нуждался в ней, но не для себя. Для высшей цели. Когда-то Карин только об этом и мечтала. Она встала из-за стола и подошла ближе. Поцеловала его. Значит, решено. Она отдаст другим то, от чего отказывается Марк. И своим энтузиазмом поразит всех в заказнике.
В следующий вторник она встретилась с Робертом Каршем.
Прошло всего четыре месяца, а место изменилось до неузнаваемости. Зеленые июльские поля высотой по голень окрасились в золотисто-коричневый. Все та же дорога из аэропорта Линкольна на запад, все то же арендованное авто, а вокруг – все ново. И смена сезонов тут ни при чем: пейзаж стал раскатистей, формы осложнились – друмлины, склоны, расщелины и притаившиеся рощицы изломили идеальную линию сельских просторов, добавили углы и дуги там, где раньше Вебер видел лишь абсолютную пустоту. В первую поездку он ничего этого не заметил.
Так почему же последние тридцать километров перед Карни показались ему настолько знакомыми? Вебер словно возвращался в закрытый на зиму летний домик, дабы забрать случайно забытый предмет одежды. Ему не пришлось открывать карту: он съехал с автострады, ориентируясь по внутреннему компасу. Вывеска у входа по-прежнему гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЛЮБИТЕЛИ ЖУРАВЛЕЙ» – город готовился к весенней миграции через четыре с половиной месяца.
Поездку Вебер считал новым началом, путешествием для духовной перезарядки и восстановления. Картонки в номере по-прежнему просили пожертвовать полотенцем и спасти землю. Что он и сделал, а после лег спать, охваченный странным спокойствием. Утром проснулся отдохнувшим. За завтраком – типичное для Среднего запада здоровое блюдо с тремя видами сосисок – пришло озарение: стоит оставить писательство для себя, сделать занятие этакой личной отдушиной, ежедневным увлечением, о котором известно лишь узкому кругу друзей. С удивительным случаем Марка Шлютера он может начать все заново. И вернулся Вебер не столько для того, чтобы все задокументировать, а помочь истории Марка развиться дальше, в абсолютную неизвестность. Нейробиология не в силах успокоить отчаянно импровизирующий разум юноши. Но Вебер может помочь с импровизацией.
Следуя указаниям Карин, он направился в Ривер-Ран Эстейт, Фэрвью, по пронумерованным дорогам с настолько четкими и ровными поворотами, что разуму и не снилось. Микрорайон притаился посреди огромного убранного поля; одним боком он упирался в ряд тополей и ив, прикрывающих реку. Вебер сидел пару минут в арендованном автомобиле, разглядывая дом: прямо из каталога, словно вырезанный из теста по форме, и исчезнет так же быстро, как и появился. Подойдя к двери, обитой ламинированным деревом, ученый испытал мимолетное ощущение – дежавю не увиденного, а написанного, словно отрывок, сочиненный давным-давно, в этот самый момент воплотился в реальность.
Дверь открыл незнакомец. Шрамы зажили, отросли волосы. Оперившийся бог, что-то среднее между Локи и Бахусом. Казалось, приезд Вебера его едва ли удивил.
– Мозгоправ! Рад видеть. Куда запропастился? Не представляешь, что здесь творится. – Марк оглядел двор, прежде чем впустить гостя в дом, закрыл дверь и взволнованно прислонился к ней спиной. – Для начала: что тебе известно?
Все клинические интервью стоит проводить в доме пациента. За пять минут, проведенных в гостиной Марка, Вебер узнал о юноше больше, чем за все предыдущие встречи. Марк усадил его в мягкое кресло, принес мексиканское пиво и жареный арахис с медом. Проигнорировав возражения Вебера, ушел в спальню и вскоре вернулся с блокнотом и ручкой. Жестом велел ученому включить диктофон, словно они являлись давними коллегами.
– Итак, пора окончательно во всем разобраться.
Марк вел себя на удивление оживленно, рассказывая историю, которая все расставляла по полочкам. Он выпаливал ответ еще до того, как Вебер заканчивал вопрос. И сводил все к одному, конкретному заключению: все друзья сговорились и скрывают то, что произошло в ночь аварии. Кейн и Рупп что-то знают: они разговаривали с ним по рации как раз в тот момент, когда машина перевернулась. Но все отрицали. Сестра тоже прознала, потому ее и заменили – а то разболтала бы все детали. Как, собственно, и его хранитель, автор записки – его, скорее всего, держат взаперти. Даниэль Ригель повсюду его преследует,
