Снег Энцелада - Эдуард Николаевич Веркин

с ним папку.

— Валера, — я устало вздохнул. — Вы это безобразие, пожалуйста, прекратите.

— Это не то, что вы подумали, — заверил Валера.

Роман снисходительно рассмеялся. Валера покраснел и забрал конверт. Но папку оставил.

— Повторюсь — пока это преждевременно, — сказал я. — Но положение может поменяться в любую минуту. Вы понимаете?

— Да, — Валера покорно забрал папку. — Мы все понимаем.

— Держим ситуацию, — заверил Роман. — Думаю, скоро все прояснится.

Валера вздрогнул.

— Да, это хорошо, но терпеть… невыносимо…

— Ситуация на контроле, — напомнил я.

Валера вздохнул.

— Понимаете, — сказал он. — Они не только по закону не хотят, они и по понятиям не движутся. У меня был бизнес, они отжали, а нам даже обратиться не к кому…

— А ты сам виноват! — вдруг громко сказала Снаткина.

Я ошпарился чаем, Роман вздрогнул, Валера от неожиданности шарахнулся к окну. Снаткина вошла в комнату и приблизилась к Валерию.

— Ты зачем бабу свою в погребе прячешь?! — строго спросила Снаткина.

— Какую бабу?

— Так все знают! — ядовито прошептала Снаткина. — Она с Тутаевым нерестилась, а ты ее в погреб! Погреб-то у него бетонный!

Это Снаткина сказала Роману.

— У меня нет погреба… — пытался возражать Валера. — Я вообще не здесь живу, я…

— Так ты с Уржума?! — Снаткина бешено приблизилась к Валерию.

Валерий несколько заслонился папкой, Снаткина выхватила ее и швырнула в угол.

— Я по другим вопросам…

Валерий затравленно огляделся. Пугнуть, может? Приходит с конвертами и папками, усугубляет и без того сугубое.

Я отметил, что похожая мысль, кажется, посетила и Романа.

— Я тебе сейчас покажу эти вопросы, — подчеркнуто равнодушным голосом сказала Снаткина. — Меня один такой в подпол сажал. Подержите его, я сейчас вернусь.

Пусть живет, подумал я. Снаткина удалилась.

— Лучше вам не задерживаться, — посоветовал Роман.

Он достал из угла папку и вернул Валерию.

— Я никого не прячу, — сказал Валерий. — И не прятал никогда, это… это…

— Да-да, — понимающе покивал Роман. — Никто и не сомневается, просто дикие фантазии.

— У меня нет жены, я развелся давно…

— Мы верим, — сказал Роман. — Развод есть праздник, который всегда с тобой.

Молодец, Роман. Из глубины дома послышался характерный стеклянный грохот, словно разочарованная Снаткина расколотила телевизор торшером.

— Я пойду, — сказал Валерий. — Я лучше потом…

И стал потихоньку удаляться.

— Держитесь правой стороны, — посоветовал Роман. — Так надежнее.

Валерий исчез.

— Мне кажется, это неслучайный визит… Это Зина.

— Что Зина? — спросил я.

— Зина их прислала, — сказал шепотом Роман. — Прощупать обстановку. Это… Это была явная…

— Провокация, — закончил я. — Явная провокация. Кто-то отправил к нам этих дурачков непонятно с какими бумагами и с конвертом, мы благоразумно их послали, мы молодцы. И… думаю, к Зине лучше сегодня не ехать.

— Согласен, она может что-нибудь заподозрить… Может, тогда в грязелечебницу?

— Куда?

— В грязелечебницу.

Роман указал пальцем в сторону железной дороги.

— Зачем? Там заросло все. Или лесопилка. Но, скорее всего, ничего нет…

— И хорошо. Приедем, побродим, поснимаем, покопаем. Могу поспорить, это вызовет у Зины мегаприступ. Вбросим дрожжи.

В принципе, разумная идея, вечно молодая.

— Так съездим?

Я поглядел в окно. Валера спешил к машине, вытирая папкой пот со лба.

— Можно попробовать.

— Сейчас или после обеда?

Валера погрузился в машину, и она немедленно уехала.

— Наверное, сейчас лучше, — Роман помахал вслед Валере. — После обеда… после обеда слишком близко до вечера. Аглаю позовем?

— У нее что-то там с мамой, — напомнил я. — Прострел вроде.

— Может, выздоровела.

Я достал телефон. Набрал номер, Аглая ответила. Она смеялась, и рядом с ней смеялись дети.

— Аглая, как вы смотрите на то, чтобы немного прокатиться? — поинтересовался я, умолчав, что в грязелечебницу.

— Сейчас? У меня кружок, а потом я маму к мануальщику везу.

— Это ненадолго, — пообещал я. — Туда-обратно.

— Не знаю… Нет, не получится. Я сама позвоню.

Аглая отключилась.

— Это даже лучше, — сказал Роман. — Нечего ей там делать.

Он прав. Аглая на пепелище.

— Иди заведи пока, — я кинул ключи Роману. — Я приберусь…

А кто не на пепелище?

— Ладно.

Роман удалился. Надо, пожалуй, спрятать кепку. И пузырек… То есть пузырьки с окурками, жвачкой и волосками… Подходящих мест нет, как и раньше. И, как и раньше, у Снаткиной проходной двор, Снежана и прочий люд. Тащить с собой… Пузырьки можно, а кепку…

Пузырьки я спрятал в карман, а кепку, как и раньше, повесил на гвоздь, самый надежный вариант.

Заглянул к Снаткиной. Она смотрела телевизор в наушниках, передачу про успехи машиностроительной отрасли, меня не заметила.

Роман с «восьмеркой», как ни странно, справился — двигатель работал, видимо, на самом деле в машинах разбирается. Роман стоял у колонки, наливал в бутылку воду, а на самом деле смотрел по сторонам. Квадрокоптеров видно не было, хотя они могли скрываться в ветвях.

— Спрятал?

— Да. Правда…

— К Снаткиной боятся приходить, — успокоил Роман. — Ей и почтальон пенсию не заносит, она сама всегда получает. Поехали?

Мы поехали. На Любимова, через Пионерскую к Советской, к автомобильному мосту, мимо райбольницы, на Спортивную.

— Это было слева от базы, — вспомнил я. — Если я не ошибаюсь…

Посреди Спортивной выросла сосна, мы объехали ее и…

Съезда в конце Спортивной не было, но нашлась кочегарка, которую я совершенно не помнил. Перед ней мы остановились, и я полез в телефон. Открыл спутниковую карту, попробовал найти место. Четко просматривалась база и крыши хранилищ, и вокруг зеленка, Ингирь на востоке, шоссе на западе, между ними лес.

— Там развалины, — сказал Роман. — Со спутника их не видно, надо вручную искать.

Мы стали искать, это было скучно. Мы тыкались в каждую улицу, начинавшуюся у железной дороги, в улицу Мира, в Чапаева, в Пролетарскую и в Школьную — дорога, ведущая к базе, нашлась именно на ней. Я помнил, что на грязелечебницу едут от базы, так и оказалось. На всякий случай мы постояли напротив КПП, убедились, что нас заметили, и лишь после этого отправились дальше.

— Там сосны были, — вспомнил Роман. — Здоровенные красные сосны, я никогда таких не видел…

Он высунулся в окно и стал искать сосны, но вокруг дороги наросло ивняка, и никаких сосен через него не проглядывалось.

Я посигналил.

— Ты чего?

— Вдруг медведь, — сказал я. — Вступаешь в лес — свисти в свисток.

— Нет тут никаких медведей, — ответил Роман. — Их Сарычев на чучела переделал.

— Сарычев — великий человек, — сказал я. — Ты знаешь, как возникла таксидермия?

— Нет… Для нужд музеев?

— Гораздо раньше. По некоторым предположениям, таксидермия зародилась еще в раннем палеолите, Олдувай, примерно тогда. Во время, когда люди были слабы, боялись темноты и кормили демонов.

— Типа привяжи к дубу рыжую девственницу и Грендель предпочтет ее? — спросил Роман.

— Примерно так.