Ничего не скажу - Владимир Станиславович Елистратов

людей нельзя ничем. В бытовом плане. Поспорить на абстрактные темы – это святое. Но быт Челочёсовых поколебать не может. По этой причине Таня Челочёсова имеет прозвище Тётя Дамба. А Петя именуется так: «Человек, Который Уходит».

Дело в том, что Петя имеет особое свойство: в любой момент жизни он имеет эксклюзивное право встать, уйти и лечь спать.

Он может позвать всех на день рождения и сразу после прихода гостей уйти спать.

Когда он учился в институте, он уходил спать с лекций и семинаров. Просто – молча вставал и уходил. И спал где-нибудь на «сачке». А через полчаса просыпался бодрый и свежий.

Он ушел спать во время защиты собственной диссертации (его с трудом разбудили). Когда год назад родился Лука и Тётя Дамба позвонила из роддома и невозмутимо сказала: «Четыре пятьсот пятьдесят. Пятьдесят шесть», – Чел Старший спокойно произнес: «Я сделал это», – и ушел спать.

С заседания правительства Москвы, на которое Петра Федоровича Челочёсова пригласили в качестве докладчика по стратегическому планированию архитектурного облика Москвы XXI века, он тоже ушел.

К этому свойству Чела-Старшего все давно привыкли.

Банду Малых Челов «Человек, Который Уходит» называет «Саморегулирующейся Системой», или, кратко – «СС».

Что это значит?

Это значит то, что это значит. Петя любит цитировать Мао Цзедуна, который, как известно, сказал: «Много людей – легко решать проблемы».

– Что там твои микробы делают? – спросил я, разливая пиво.

– Живут, – сказал Петя, вытирая тарелку хлебом. – Думаю, кого-нибудь окучивают. Например, из соседнего купе…

– Не представляю… – покачал я головой.

– Чего не представляешь? – Петя посолил и поперчил пиво. Он всегда солит и перчит пиво. А водку любит с кетчупом. Типа «Кровавой Мэри».

– Не представляю, как можно управляться с этой оравой…

– А чего с ней управляться?.. Пусть бегают.

Приоткрылась дверь вагона-ресторана, и из нее высунулся восьмилетний Марк. Марк по-хозяйски оглянул помещение. Через мгновение из-под Марка высунулся шестилетний Матвей и тут же крикнул:

– Пап, а пап!

– Чего?

– Отгадай загадку! – крикнул Марк и почесал лоб.

– Валяй.

– Что было вначале, курица или яйцо?! – закричали они хором. Причем Марк закричал «курррица», а Матвей – «куйица».

– Ну, это неинтересно… Ни то, ни другое…

– А вот и непйавильно!

– А вот и непрррравильно!

– А чего же правильно?

– Купи спрррайту, скажем.

– Купи спйайту, фкавем.

– Ладно, куплю.

Марк с Матвеем переглянулись и хором выдохнули:

– Вначале был петух! – и засмеялись.

– Гм… неглупо. Это кто вас научил?

– Тетя Валя!

– Кто такая?

– Эта… как ее?.. – Матвей посмотрел на Марка.

– Пррроводница!

– Пйоводница!

– Мудрая женщина, – с уважением покачал головой Петя. – Ну-ка сбегайте к ней и так и скажите: «Папа просил передать, что вы, тетя Валя, очччень мудрая женщина». Запомнили?

– Осень мудая зенсина… – задумчиво почесал лоб Матвей.

– А спрррайт?

– Куплю, куплю. Дуйте.

– Ну, мы подули, – сказал Матвей и челы хлопнули дверью.

– Надо еще парочку, – философски почесался Петя.

– Не понял. Ты про пиво?

– Про детей. Хотя насчет пива тоже правильная мысль. Будьте добры, еще два пива! – крикнул Челочесов. – А детей нужно еще двоих, – сказал он тихо, – это мы с Ленкой уже обсудили.

– Сильно!

Нам принесли две бутылки «Балтики».

– А что?.. – шмыгнул носом Челочёсов. – Пусть бегают. Думаю, надо заделать для полноты тематики Петра и Павла.

– Хорошо, что не Мафусаила с Иезекиилем.

– В школе задразнят… А так бы – на раз. А что? Мафа и Изя. Там, в Писании-то, как сказано?

– Как?

– «Плодитесь и размножайтесь». А дальше уж – как получится. Наливай.

– Тоже ход…

Я стал разливать пиво. В это время в вагон-ресторан вбежала двенадцатилетняя Маша. Вся розовая и влажная, как утренняя роза:

– Пап!

– Чего?

– А чего Ванька щипается?

– Что Ванька делает?

– Щипается!

– Не понимаю…

– А чего тут непонятного? – Маша страстно откинула челку со лба. – Берет прямо – и больно щипается! За ногу.

– Нет таких слов в русском языке.

– Как нет?!

– А так… «Щипается» и «ногу» – нет в русском языке таких слов.

– А какие есть?

– Вот пойди и узнай. И доложи по уставу.

Маша недовольно вытянула губы, озабоченно почесала переносицу и убежала.

– Лихо ты с ними, – сказал я.

– Пусть бегают, – Петя посолил и поперчил пену, отчего она зашипела и стала похожа на халву, с наслаждением выпил. – Однако диспропорция получается.

– Не понял?.. Переперчил, что ли?

– В каком-то смысле… Получается шесть пацанов. А Машка – одна. Непорядок. Надо девок рожать.

– Сарру с Агарью? Или Юдифь с Магдалиной?

– Ну, это мы еще подумаем. Сейчас Ванька прибежит. Чувствую. Я ему кое-что обещал. Он теперь переживает. Сейча-а-ас прибежит.

Как по заказу хлопнула дверь, и вбежал Ванька. Он уже открыл рот и хотел что-то крикнуть, но Челочёсов старший его опередил:

– А вот про мопед забудь.

– Как?!

– А так.

– Нууу!.. Ты же обещал! Я так не играю!

– Я тоже. Провинился – забудь про мопед.

– А что я сделал-то?!

– А ты у Маши спроси.

– Да я…

– Значит так: пусть Маша придет ко мне и на хорошем русском литературном языке попросит, чтобы я тебе купил мопед. Понял?

– Да я…

– Ты понял?

– По-о-онял, – понуро пробурчал Ваня, шмыгнул носом, почесал висок и вышел.

– Ну вот, круг замкнулся. Как говорится, кольцевая композиция. Все при деле, – сказал Петя и допил пиво. – Пусть теперь побегают. А я пошел. Что-то меня в сон потянуло.

Челочёсов купил бутылку спрайта и ушел.

Я еще с полчаса сидел в ресторане и смотрел на мчащиеся в окне валдайские поля. Жирные, тучные, все в золотисто-изумрудной траве, освещенной предзакатным солнцем. Смотрел на васильковые искрящиеся затоны. На пестрые березово-еловые перелески. Там, в перелесках, наверное, видимо-невидимо грибов. Сейчас как раз пошли подберезовики. Лобастые, веселые, шелковые под солнцем и замшевые в тени. И никто их не собирает.

И снова я смотрел на бескрайние русские поля, в которых ни души. Полчаса вагонных перестуков – и ни одного человека. Где же мы, люди? Что с нами происходит? Почему же мы не плодимся и не размножаемся, как завещано нам Главной Книгой, где сказаны Главные Слова?

А вначале, конечно, были не яйцо, не курица и даже не петух.

Вначале было сами знаете – Что.

Цыганский конец

Несколько лет назад я купил дом. Дом в деревне, которая имеет очень странное, прямо-таки космическое название – Черные Дыры.

Отчего она так называется – неизвестно. Одни чернодыринцы говорят, что название пошло от болот, которые находятся километрах в пяти от деревни. Другие утверждают, что когда-то давно здесь якобы жил некто Иван Дырин, который взял в жены то ли грузинку, то ли цыганку