ДНИ. Донецкая Новейшая История - Виктор Батюков

пустые. Выбрав угловую, парни на скорую руку заделали оконный проем и расположились на двуспальной кровати.

— Вот завтра с этого дома и начнем, — глядя в потолок, стал составлять планы Василий. — Все что найдем, будем сносить сюда, но только учти, — он вдруг развернулся к Прохорову всем телом — мне 70 %.

— Это с каких таких радостей?

— С таких, что это была моя идея сюда приехать, и вообще. Я все придумал, организовал, тебя сюда привез, так что 70 %— это еще мало.

— Да пошел ты! — от возмущения Прохоров даже вскочил с кровати. — Это получается, что я практически на тебя пахать буду? Нет уж, шиш тебе!

— Не хочешь так, завтра разбегаемся в разные стороны, — усмехнулся Савельев, затем громко зевнул и отвернулся к стене, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. А Андрей еще долго лежал, глядя в темноту и рислушиваясь к завыванию ветра за окном.

4

Сумрачный весенний рассвет заглянул в пустые глазницы окон полуразрушенного дома. Там он застал трясущихся от холода двух молодых людей.

— Ну что, не передумал? — прыгая и хлопая себя по плечам чтобы хоть как-то согреться, спросил Савельев, но Андрей лишь молча забросил свой рюкзачок за спину и, не оглядываясь, направился к выходу.

— Ну и дебил! Через пару дней приползешь обратно как миленький, но тогда уже больше 20 % не получишь! И вообще, ты здесь без меня пропадешь!

Василий еще долго что-то кричал ему в след, выплескивая на бывшего товарища обиду, страх, гнев, но Прохоров его уже не слышал. Выйдя из дома, он остановился, вдохнул полной грудью прелый запах апреля и зашагал по разбитому асфальту, совершенно не имея представления, куда и зачем он идет. Несколько раз на его пути встречались пожилые люди, с грохотом проносились тяжелые военные «КАМАЗы», а он все шел опустив голову и утирая навернувшиеся слезы обиды и страха. «Что теперь делать? Куда податься? Возвращаться домой или всё-таки согласиться с Васиными условиями? Ну уж нет. Пусть он подавится этими процентами! А я как-нибудь сам.» — размышлял Андрей сжимая кулаки. Вдруг, на одной из улиц, Прохоров увидел девушку, которая, обливаясь потом, красная от натуги, тащила большой пружинный матрас.

— Давайте, я помогу.

Девушка остановилась, отбросила со лба русую прядь и подняла на него светло-голубые глаза. На ярко- алых губах, как утренняя роса, блестели капельки пота.

— Спасибо. От помощи не откажусь, — улыбнулась девушка, показывая ровные, красивые зубы. — А то я не думала, что он таким тяжелым окажется.

— Далеко тащить? — спросил Прохоров подхватывая матрас.

— До последнего подъезда. Мы там в подвале обитаем.

— Ясно. Квартиру разбило?

— Нет. Слава Богу, цела пока.

— А что ж тогда в подвале?

— Так ведь света нет, воды нет, да и прилететь может в любую минуту, а в подвале все ж безопаснее, — Девушка вдруг остановилась, и с подозрением посмотрела на Андрея — А ты откуда такой молодой да любопытный? Судя по говору, явно нездешний.

— Угадала. Из Подольска я. Вчера с волонтерами приехал.

— А-а-а, — девушка выдохнула с явным облегчением, но тут же снова напряглась. — Постой, так они же вчера и уехали.

— Знаю, — горько усмехнулся Прохоров. — Я пошел про одних знакомых разузнать там, в частном секторе, пока блуждал туда-сюда, вернулся- а наших уже нет.

— Да, дела, — сочувственно кивнула девушка. — но ты не расстраивайся. Говорят, что скоро нас в Россию эвакуируют, а пока можешь с нами пожить. Нам мужская помощь во как нужна — и девушка провела своей изящной ладошкой по шее. — Между прочим, меня Катей зовут. А тебя?

— Андреем.

— Очень приятно. А вот мы и пришли. Теперь надо как-то его в подвал спустить.

Прохоров посмотрел на узкий дверной проем, за которым начиналась крутая лестница, почесал переносицу и вздохнул.

— Попробуем. Я буду тянуть его спереди, а ты толкай сзади.

Первые несколько минут, пока они протаскивали через узкий проем, матрас упорно сопротивлялся, но оказавшись на лестнице, он вдруг соскользнул вниз по ступенькам, сбил Андрея с ног, и накрыл его собой.

— Ты не ушибся? — взволнованно спросила Катя, сбегая вниз.

— Все нормально, — Андрей выбрался из-под матраса и ощупал ушибленный затылок. Волосы были в чем-то мокром и липком. Девушка включила фонарик.

— У тебя кровь! — воскликнула она, глядя на его красную ладонь.

— Ерунда. Поцарапался малость. Давай с твоим «монстром» разберемся. Куда его теперь?

— Направо, а потом, чуть дальше, налево.

Когда Прохоров, с помощью Кати, втащил матрас в просторное, мрачное помещение он оглянулся и застыл в сковавшем его шоке. Вдоль сырых стен, на каких-то ящиках, наспех сбитых «нарах», табуретках сидело десять чумазых детишек разного возраста, одетых в рваные, не по росту, длинные куртки и телогрейки. В дальнем углу, на неумело сложенной из кирпича печурке, что-то варила пожилая женщина. Дым от нее распространялся по всей комнате. Висящий под низким потолком древний фонарь и три толстые свечи, стоящие на столе, тускло освещали помещение, отражаясь в детских глазах.

— Давай его вон туда, за стол, — вывела Андрея из ступора Катя. — там у нас «спальня».

Под вопросительные взгляды притихших детей он дотащил матрас до места и уложил его на пол.

— Вот теперь нам будет на чем спать, — невесело улыбнулась девушка. — Знакомьтесь. Это Андрей. Он волонтер из вчерашних. А это Надежда Павловна — наша «мама».

Женщина отложила поварешку, и прихрамывая, подошла к Прохорову.

— И от уда ты к нам пожаловал? Ой, да у тебя вся голова в крови. Катя быстро бинт, йод и ножницы.

— Не надо, — стал отмахиваться парень — пустяки.

— Сядь на табуретку и не дергайся, — не терпящим возражения тоном приказала женщина — знаю я эти «пустяки». У нас каждый второй с такими «пустяками». Мне вон месяц назад осколок в ногу прилетел. Вынуть-то его вынули, а до сих пор хромаю.

— Надежда Павловна, — рассмеялась Катя — это Андрей с матрасом на лестнице упал.

— Все равно нужно рану обработать и перевязать. А то мало ли что, — не отступалась женщина, состригая с раны окровавленные волосы.

Когда с перевязкой было покончено, она с удовлетворением осмотрела свою работу: — Вот, совсем другое дело. Катя расставляй тарелки. Обед готов.

Услышав это, дети сорвались со своих мест, и толкаясь и визжа, расселись вокруг стола. Андрею стало неловко. Он поднялся, смущенно потрогал повязку и глядя на грязный пол со вздохом сказал: — Спасибо вам. я, наверное, пойду.

— Куда ты пойдешь? — ставя в центр стола большую кастрюлю, проворчала Надежда Павловна — поешь с нами. Катя дай ему тарелку. Я много сварила, на всех хватит.

— И правда, не